Она рассказала, что ее приглашают участвовать в шоу сразу в двух местах — в Санта-Барбаре и Окленде. Поскольку Санта-Барбара ее родной город, здравый смысл подсказывает принять это предложение, но окончательно она еще не решила. Она погрузилась в задумчивость и, словно невзначай, положила ладонь ему на руку. Он посмотрел на ее блестящие ноготки, заглянул ей в глаза и понял, что последует дальше.
— У вас есть подруга, Майкл?
Он ответил после секундного колебания:
— В данный момент нет.
— Но вы не производите впечатление человека, предпочитающего одиночество. — Ее пальчики легко забарабанили по его руке.
— Думаю, нет, — признал он. — Просто в Конго в этом отношении выбор весьма ограничен, — добавил он мрачновато.
— Тогда почему нам не быть вместе? Мне кажется, что вы — мужчина моего типа.
— А что это за тип? — поинтересовался Майкл и уверил себя, что единственная причина, по которой он продолжает этот разговор — та, что они находятся на высоте тридцать тысяч футов над землей и стремительно несутся по ночному небу, а впереди еще много долгих томительных часов полета.
— Мой тип? — протянула Миранда. — Есть такая песня, в которой все об этом сказано, я много раз под нее танцевала. Мужчина с неспешными руками… мужчина, который умеет заставить девушку почувствовать себя принцессой. Разве вы не такой, Майкл?
Он не ответил ни да, ни нет, а сказал вместо этого:
— Вам не следует делать такие выводы скоропалительно, Миранда.
— Но женщины всегда знают наверняка, — убежденно проговорила она. — Дело тут не только во внешности и физических данных… — Она приподнялась на локте и скользнула по нему блестящими глазами. — Хотя и они играют не последнюю роль. Значение имеет то, как вы разговариваете, улыбаетесь, шутите…
Секунд тридцать, пока Майкл глядел ей в глаза, его подмывало оправдать ее ожидания. Надо, в самом деле, быть бревном, чтобы не поддаться такому соблазну. Но он понимал, что не может усложнять свою и без того непростую жизнь.
— Миранда, — произнес он спокойно. — Спасибо за предложение, и не думайте, что мне это так просто дается, но…
— Я девушка не вашего типа, — подсказала она с некоторой горечью.
— Вы — девушка, о которой можно только мечтать…
— Только в связи с сексом?
Он помолчал, гадая с угрюмой иронией, оснащен ли салон самолета парашютами. А также порадовался, что интуитивно удержался от того, чтобы сообщить ей свою фамилию.
— Послушайте, — сказал он. — Просто я намного старше…
— На сколько?
Он пожал плечами.
— Мне тридцать пять, а вам, я полагаю, лет двадцать?
— Двадцать четыре, — польщенно улыбнулась она.
— Все равно — я на одиннадцать лет дольше знаком с подобными вещами, — сухо произнес он. — Я считаю, что неплохо сначала познакомиться поближе, прежде чем… делать решительный шаг.
— Если бы дело происходило не в самолете, — хрипло выговорила она, — я показалась бы вам другой. Но надо же было как-то начать…
Тут ты права, Энн Шелл, подумал Майкл. А я осел.
— Короче, — продолжала она, — давайте начистоту. Я вам просто не гожусь, разве что как партнерша на одну ночь.
— Скажем иначе — это я вам не гожусь.
— А какие женщины вам нравятся? Интеллектуалки, аристократки?
— Да ничего подобного, Миранда. И если я не подхожу вам, это не значит, что вас не ждет где-то Прекрасный принц. Вы очаровательная девушка, только… — Он помешкал. — Не нужно спешить. — Он улыбнулся ей. — Вот увидите, что дело того стоит.
Она вскоре заснула, но он не спал — видимо, оттого, что его жизнь менялась самым радикальным образом, и все думал. Впервые за пять лет он возвращался домой. К цивилизации, к кабинетным занятиям. Надолго ли?
Конечно, он нуждался в передышке. И не только. Следовало написать отчет о новой, неизвестной ранее болезни. Не то чтобы он был врагом цивилизации, но сколько времени ему удастся противиться внутреннему зову, заставляющему его отдавать силы и знания людям, которые отчаянно нуждаются в помощи?
И еще была Хелен Лансбери, девушка его лучшего друга, которую он поселил в своем доме…
2
Первая записка на двери холодильника гласила:
«Дорогая Ма! Учти, что я не слепой. Я догадался, что у тебя появился новый поклонник по тому, сколько времени ты стала уделять своей прическе. Надеюсь, в этот раз ты сделала лучший выбор. Плохо то, что в холодильнике у нас нет ни фига (оцени, что я не употребил слова на букву «х»), чтобы сунуть в духовку. Твой любящий сын Клаус».
Во второй записке, написанной более зрелой рукой, говорилось:
«Клаус! Наоборот, в холодильнике полно всякой всячины. Правда, нет мороженых полуфабрикатов, если ты их имеешь в виду, но только потому, что тебе такая еда вредна. Кстати, слово на буку «ф» не многим лучше слова на «х», так что его тоже не стоит употреблять. С любовью. Мама».
На третьей бумажке красовалась веснушчатая рожица, из глаз которой катились крокодильи слезы, а внизу было написано:
«Ма, мне всего только десять, я не успел научиться готовить. И что плохого в замороженной пицце? Все ребята постоянно ею питаются, и ничего, никто не умер. Кстати, не забудь, что я у тебя единственный сын. Клаус. Голодные, заброшенные мальчики всех стран, соединяйтесь!»
Последнее послание было самым длинным:
«Мой мальчик, шантажом ты ничего не добьешься. Я готовлю тебе по два питательных блюда в день и неустанно изобретаю сытные и вкусные завтраки, которые ты берешь с собой в школу. Так что тебе вовсе нет надобности добавлять ко всем твоим полезным навыкам еще и умение стряпать. Если ты проголодаешься, то вполне можешь сделать бутерброд с холодным мясом, сыром или салатом, а всего этого в холодильнике вдоволь. Ну, а если тебе так хочется загрузить духовку, со вчерашнего дня осталась куриная запеканка. Утомленные, недооцененные матери всех стран, соединяйтесь!»
Рисунок внизу изображал женщину со множеством рук, жонглирующую кастрюльками, сковородками, метлой, утюгом, с нацепленными на волосы вешалками для одежды.
Кухня, в которой помещался холодильник, служивший по совместительству доской объявлений, выглядела очень привлекательно. Пол был вымощен терракотовой плиткой, окно выходило в сад, а некоторые детали Майкл Чесмен видел здесь впервые… Новые желтые занавески, ящички с базиликом, тмином и петрушкой на подоконнике, разноцветные баночки с соленьями, свидетельствующие о том, что к кулинарии здесь относятся серьезно, электрическая духовка, ножи на деревянной подставке, миска с лимонами, полный набор пряностей.
На другом конце комнаты стоял круглый стол с четырьмя плетеными стульями, на котором помещались книги, журналы, крикетный мяч и две бейсболки.
