У двери в купе он столкнулся с проводником — невзрачным типом с хитро бегающими глазами.
— Чашка чаю не составит проблемы? — буркнул Турецкий.
— Сей момент, — откозырял проводник, — только вам? Или ваш спутник тоже не против?
Для спутника, судя по всему, чашка чая была уже неактуальна. В купе сидел целеустремленный, твердо знающий, чего он хочет от жизни, человек. Уверенными движениями он развернул целлофановый пакет с вареными яйцами, выудил из портфеля вареную курицу, пресловутый, из анекдотов, песен и поговорок, плавленый сырок, ловко распечатал бутылку дешевого дагестанского коньяка.
Плеснул в складной стаканчик, дерзко уставился на товарища, готовый героически защищать свою собственность и образ жизни.
— Вот и счастье улыбнулось беззубой улыбкой. Примкнете, Александр Борисович?
— О, матерь божья, — вздохнул Турецкий. — Где добыл? Я отсутствовал всего четыре минуты… — до него дошло, он покосился на открытую дверь, — Поня-ятно, проводник добра и света. Ты неисправим. Ты алкоголик, Олег Петрович, тебе об этом теща не говорила?
— Так будете или нет? — нахмурился Нагибин.
— Нет, — Турецкий уселся на свое место, отвернулся к окну.
— Может, пивасика полкило заглотнете? — предложил альтернативу Нагибин. — Я тут, как говорится, на все немыслимые случаи жизни… — он потянулся к подушке, под которой определенно что-то лежало.
— Нет.
— Не буду неволить… — Нагибин не расстроился, вылакал содержимое стаканчика, треснул яйцо об алюминиевый ободок столика. Неприятно чавкал, урчал, потом включил свет, начал изучать этикетку. Перевернул, прищурился, чтобы разобрать мелко напечатанные «выходные данные». Засмеялся тоненьким дребезжащим смехом.
— Анекдот, Александр Борисович. Кабинет окулиста. «Читайте нижнюю строчку». Пациент щурится, не может разобрать. «Хорошо, — разрешает врач, — читайте следующую строчку». «Ну, уж нет, доктор, сейчас я разберу… Ага! «Типография «Красный пролетарий», тираж 10 тысяч экземпляров»!
Турецкий откинул голову, смежил веки. Но вскоре не выдержал, приоткрыл один глаз. Нагибин с аппетитом кушал коньячок, причмокивал и урчал от удовольствия. Смотреть на эту пошлость было невыносимо. Если он не примет на себя часть «груза», утро в Дубовске будет туманным и малообещающим.
— Уговорил, — проворчал он, — наливай.
Нагибин с готовностью выхватил из сумки второй складной стаканчик, забулькала жидкость.
— А вот теперь поговорим, Александр Борисович. Ну, давайте, за счастье в трудовой деятельности… Смею предположить, что о характере предстоящей работы вам неизвестно ничего? Какое красноречивое у вас молчание, кхе-кхе… И почему оно уже не производит на меня впечатления? Итак, городок Дубовск, Тульская губерния, практически триста верст от Москвы, семьдесят тысяч населения. Это вам не какой-нибудь депрессивный городок. Центр отечественной науки. Бывшее закрытое образование Тульск-48. Возник в шестидесятых годах двадцатого века после возведения на тамошних землях института микробиологии. Потом туда добавили еще парочку НИИ, секретную медицинскую лабораторию, институт генетики, молекулярных исследований, клинической биологии… ну, и тому подобное. В начале девяностых секретность сняли, институты начали разваливаться, со временем отдельные из них вновь принялись за работу — ну, вы же знаете, при предыдущем президенте в стране начался неудержимый рост всего и вся, включая науку, Россия гордо поднялась с колен… — Нагибин сделал паузу, наполняя стаканы.
Вошел проводник, поставил чай, пострелял глазами. Нагибин подпрыгнул, закрыл за ним дверь.
— Года три-четыре назад Дубовск процветал. Работали практически все институты и лаборатории — в одних секретничали, в других не очень. Были серьезные финансовые вливания. Текли инвестиции — в том числе из-за рубежа. Городок хорошел, горожане толстели. Российская наука крепла на глазах. Предлагали обозвать Дубовск наукоградом, и предложение рассматривалось в высших сферах, хотя в стране, насколько знаю, всего два наукограда: Бийск и Кольцово под Новосибирском. Вокруг Дубовска строились предприятия с иностранным капиталом — варили пиво, лимонад, дули пластиковую тару, микросхемы, всерьез рассматривалась возможность строительства завода «Киа-моторз»…
— Послушай, Олег Петрович, — перебил Турецкий, — а ты уверен, что вся эта информация имеет отношение к нашей командировке?
— А хрен ее знает, — чистосердечно признался Нагибин, — но вы должны иметь представление, где мы проведем ближайшие пару недель.
— О, мой бог… — мир померк в глазах Турецкого. У следователя Нагибина была масса недостатков, но он являлся хорошим профессионалом и редко бросал слова на ветер. Мастерство, как известно, не пропьешь (если ты мастер пить). — Неужели так плохо, Олег Петрович?
— Полагаю, хуже некуда, — согласился Нагибин, разливая по стаканам. Себя он уважал больше — Турецкому плеснул символически, а себе от души. — Потом грянул кризис, российская наука затрещала, стала ломаться. Закрывались отдельные предприятия, другие переходили на «экономный» график работы. Но разрушительной катастрофы вроде бы не последовало, люди живут, производство выкручивается, население нетерпеливо смотрит в телевизор — когда же там президент объявит об окончании мирового финансового кризиса… Трудно поверить, но в этом райском уголке есть милиция и прочие правоохранительные прелести. И уровень преступности — хотя и пониже, чем в среднестатистических образованиях, но вполне достойный. И коррупция процветает, и злоупотребления служебным положениям, и преступления в эшелонах власти. Все, как у людей. Местное управление собственной безопасности МВД выявило банду, которой заправлял, ни много ни мало, заместитель начальника местного УВД. Члены банды арестованы, а вот взять Поличного не смогли…
— У тебя с падежами все в порядке? — поморщился Турецкий.
— Я еще не пьяный, — уверил Нагибин, — Полипный — это фамилия. Согласен, не совсем удачная для высокопоставленного работника милиции, но тут уж, как говорится… Фамилии не выбирают.
Помнится, у меня на курсах повышения квалификации прокурорских работников был сосед по парте по фамилии Пидорадов. Очень стеснялся своей фамилии…
— Короче, Олег Петрович.
— Поличный Евгений Михайлович, майор, сорока семи лет, вел двойную жизнь. Сколотил банду, занимался вымогательствами, оказывал протекцию предприятиям, чье руководство ходило по узкой грани. Вскрылось, что майор крышевал нелегальное производство удобрений в поселке Мироград, цех по розливу паленой водки в том же населенном пункте, держал на поводке несколько недобросовестных руководителей предприятий. Еще Поличному инкриминируется организация убийства коммерсанта Дерябина, который, по мнению следствия, прикарманил энную сумму, не пожелав делиться. Словом, опасный и серьезный тип…
«Вот бы с ним сфотографироваться», — подумал Турецкий.
— Разведка у Поличного была организована грамотно, информацию он получил и, взбешенный, лично выехал на разборку. Дело было ночью, у Дерябина собственный дом на окраине Дубовска, трое бандитов выгрузились из джипа, вторглись в коттедж. Кроме Дерябина, в доме находилась его супруга. Оставлять в живых, видимо, никого не собирались — хоть и действовали в масках. Супругу связали, оставили в спальне, коммерсанта потащили в подвал, где пытали, в итоге получился хладный труп. Жене удалось избавиться от уз — очень не хотелось умирать. Когда бандиты пришли за ней, она уже позвонила по сотовому в милицию, выбралась на крышу, спустилась по водосточной трубе, кинулась в сад. Плохие парни — за ней. Пережить дамочке пришлось в эту ночку немало… Чудом выжила, повредила ногу, а потом на беседе в УСБ недвусмысленно дала понять, что руководил акцией майор Поличный. Она узнала его по голосу — это тип неоднократно приезжал к ним домой, шушукался с мужем. Прямых улик о причастности Поличного, к сожалению, не было. Голос к делу не пришьешь. Женщину поместили под надежную охрану. Дали ей прослушать голоса некоторых людей — предположительных соучастников Поличного. Двоих она опознала. У одного криминальное прошлое, другой трудился в милиции — находился в непосредственном подчинении у майора Поличного. Бандитов взяли в тот же день. На допросе они раскололись. Поличного поместили под круглосуточное наблюдение. Эту тварь давно уже разрабатывали сотрудники отдела собственной безопасности, но основания брать под стражу были весьма зыбкие, твердых доказательств организации преступной деятельности не было. Поспешив, они могли бы наломать дров. Но теперь, после убийства, после того, как его подручные оказались за решеткой, о чем он, безусловно, знал… Тянуть было глупо. Поличный мог смотаться в любой момент, обыграть «наружку». Взять под стражу с соблюдением всех процессуальных норм его планировали в воскресенье четырнадцатого июня, в районе полудня. Дом на улице Левандовского оцепили. Полипный находился в квартире. И вдруг пропал…
