Сейчас она молча шла рядом с безуспешно пытающимся разговорить ее референтом. И чем ближе подходили они к внушительного вида двери в конце коридора, тем сильнее напрягались нервы Мари, а шаг становился все короче. В том помещении находится Энди. Причем, он согласился принять ее. Разве это не обнадеживающий факт? Мари очень повезло, что Энди дал ей шанс выступить в защиту интересов ее семьи.
Но что же ему сказать? Пожалуйста, прими другое решение? Не увольняй моего отца? Не отыгрывайся на нем за проступки моей взбалмошной сестренки?
Да, наломала Полли дров… Стянув у отца связку ключей, оставленных экономкой на время воскресного отсутствия той в поместье Касл-рок, негодная девчонка привела компанию друзей в чудный старинный дом Макгвайров, который вернее было бы назвать родовым замком. Подростки добрались до бара с обилием спиртного, и очень скоро импровизированная вечеринка вышла из-под контроля. Увидев, что творят подгулявшие приятели, Полли в ужасе бросилась к отцу за помощью. Но он в свою очередь тоже сделал ошибку. Вместо того чтобы признать вину дочери, Жан безуспешно попытался скрыть факт участия той в безобразном шабаше и всячески отрицал очевидность ее инициативы. Сейчас Мари предстояло убедить Энди в том, что проступок Полли следует рассматривать всего лишь как детскую шалость. Разве можно из-за столь малой провинности увольнять человека с работы?
Жан Гранье исполнял в поместье Макгвайров обязанности смотрителя винного погреба и так называемого сомелье — специалиста по винам. Он обслуживал приемы в Касл-роке. Ту же должность занимал отец Жана. И дед. Предки Мари уже лет двести служили семейству Макгвайров. Дом, в котором они жили, располагался на территории поместья и возвышался прямо поверх винного погреба. Мари не очень радовалась уединенному местоположению их коттеджа, потому что все ее школьные подружки находились в соседнем поселке. Вынужденное пребывание посреди чудесных пасторальных пейзажей, занимавших пространство в несколько тысяч акров, воспринималось ею как своего рода наказание, хуже которого может быть только смерть.
Но так продолжалось лишь до тех пор, пока она не увидела завершившего образование и вернувшегося домой хозяйского сына. Случилось это, когда Мари было пятнадцать лет. Энди с бесшабашной удалью гонял на мотоцикле по полю, и его золотистые кудри трепал ветер. На фоне окружающей природы парень представлял собой столь яркую картинку, что с той минуты Мари пересмотрела свое отношение к жизни в сельской глубинке. Но лишь при условии, что подобное существование должно протекать вблизи неотразимого Энди Макгвайра. Тот был на девять лет старше Мари и, похоже, совершенно не замечал ее. Что, впрочем, не помешало парню сделаться объектом первой пьянящей влюбленности юной дочки сомелье. К несчастью. Мари так и не удалось изжить в себе это увлечение. Можно было ожидать, что с возрастом оно пройдет, однако ничего подобного не случилось. Развитие их отношений постоянно вселяло в Мари надежду на лучшее. И хотя временами Энди, вольно или невольно, обижал ее, она по-прежнему была предана ему всей душой. Неудивительно, что вскоре первая трепетная привязанность переросла в страстную любовь…
Неожиданно дверь кабинета отворилась. Погруженная в несколько неуместные в данный момент воспоминания, Мари вздрогнула, как будто кто-то выстрелил у нее над ухом из ружья. — Я уж думал, что мне неправильно доложили, — произнес появившийся на пороге Энди. Его голос был прохладен как глоток воды со льдом в жаркий летний день.
Мари дрожала и ничего не могла с собой поделать. Прошло пять лет с момента их последней встречи. Эти долгие годы превратили ее из девочки в женщину. Однако вся зрелость словно вмиг улетучилась, стоило Мари очутиться рядом с Энди. Оказавшись совершенно неподготовленной к силе собственной реакции, она подняла на него робкий взгляд. Вплоть до последнего времени Мари пыталась исцелить свою душу, внушая себе, что прежде излишне романтизировала и приукрашивала образ молодого Макгвайра.
И вот сейчас Энди предстал перед ней собственной персоной, всем своим видом отвергая искусственно навязываемую точку зрения. Высокий, гораздо выше того образа, которому Мари позволяла появляться в ее грезах, с широкими плечами, узкими бедрами и длинными мускулистыми ногами человека, обладающего естественным атлетическим телосложением. Строгий, прекрасного покроя костюм благородного темно-серого цвета отлично сидел на нем. Видимо, в течение всех этих лет он не давал себе поблажек и регулярно занимался спортом, дабы не утратить формы, мелькнуло в голове Мари.
Поначалу Мари не решалась поднять взгляд выше белоснежного твердого воротничка рубашки Энди и элегантного узла его темно-вишневого шелкового галстука. Но потом все же немного отклонила голову назад, и ее будто пронзило взглядом обрамленных темными ресницами золотисто-карих глаз, горевших на его смуглом лице.
С пересохшим ртом и бешено бьющимся сердцем, казалось, подступившим к самому горлу. Мари просто стояла и смотрела на Энди, пребывая в состоянии полной беспомощности.
— Присаживайся, — предложил Макгвайр. Отступив в сторону, он кивком пригласил Мари пройти в кабинет.
Ее большие голубые глаза слегка расширились. Внутреннее напряжение возросло до таких величин, что голова пошла кругом.
В отличие от Мари, Энди внешне выглядел совершенно спокойным. Он ничего не чувствует, догадалась та. Ничего!
Ей стало плохо. Пока он вежливо и элегантно отодвигал для нее стул, она безуспешно пыталась противостоять поднявшейся вдруг из глубин души волне горького разочарования. Ноющая боль воспоминаний впилась в сердце словно когтями. Мари будто заново переживала наихудшие мгновения своей жизни. Ей вспомнилось, как Энди целовал ту высокомерную рыжеволосую девицу, дочку банкира, в ресторане, который считался их местом. И еще она вспомнила, как на нее смотрели приятели Энди. Они были удивлены, что Мари получила отставку, но одновременно польщены: в их компании не было места дочери простого сомелье с ее местным говором и недостаточной образованностью…
Остановившись за спиной Мари, Энди легонько взял ее за плечи и усадил на стул. Словно ребенок, неожиданно увидевший что-то страшное, Мари смотрела прямо перед собой, изо всех сил пытаясь отделаться от воспоминаний о своем унижении и взять себя в руки.
— Когда люди приходят ко мне на прием, они, как правило, выкладывают свои просьбы с пулеметной скоростью, потому что мое время очень дорого стоит, — холодно заметил Энди.
— Ну… я просто не знаю, что говорить. Все это довольно болезненно… То есть я хотела сказать, что мне очень неловко спустя долгое время встречаться с тобой вот так…
Энди устроился за столом напротив посетительницы. Он откинулся на спинку вертящегося кресла и взглянул на Мари с высокомерной улыбкой, которая сразу же превратила ее внутренности в лед.
— Тебе нет нужды испытывать какую бы то ни было неловкость.
Мари поспешно опустила глаза и постаралась вновь сосредоточить внимание на галстуке Энди.
— Насколько я могу судить, ты хорошо понимаешь, что привело меня сюда, и поэтому сразу перейду к делу.
