Ричард встал и снова подошел к окну. Губы его были плотно сжаты, глаза отливали стальным блеском.
За свою тридцатишестилетнюю жизнь он надевал бурнус не более раза в год и то для того, чтобы доставить удовольствие отцу. В шатре он спал чаще – только потому, что ему нравился мягкий шелест ночного бриза и яркие звезды на черном небе, которые бывают такими лишь в пустыне.
Что касается прекрасного пола… Обычай его страны позволял Ричарду спать с любой понравившейся женщиной. Но он никогда не принуждал женщин к сексу и тем более не брал их силой.
Губы Ричарда тронула улыбка.
Все они ложились в его постель добровольно. Они просто прыгали к нему в постель без малейшего усилия с его стороны. Это происходило и во время его учебы в Кембридже, когда почти никто не знал, кем он является на самом деле.
Женщины вешались на него и задолго до этого.
Лицо Ричарда озарилось белозубой улыбкой.
Он вспомнил лето, которое провел с матерью в Голливуде во время школьных каникул. Она тогда снималась в очередном фильме. Ричарду казалось, что он попал в царство прекрасных фей – от жгучих брюнеток до ослепительных голубоглазых блондинок. Актрисы, жившие с ними по соседству, вначале приняли его за мальчика на побегушках, но, узнав, что красивый мальчуган – сын Ванессы, стали брать его на свои конные прогулки. По сумасшествию, темпераменту и накалу страстей эти выезды намного превосходили скачки по пустыне на лучших арабских скакунах отца.
Женщины всегда роились вокруг него.
Улыбка Ричарда померкла.
Для него не являлось секретом, что многие особы, добивавшиеся его внимания, были заинтересованы не в нем самом, а в том, какую пользу они могут извлечь, находясь рядом с ним.
Среди его окружения были женщины, которые жаждали оказаться в центре внимания, и такую возможность им давала близость к Ричарду ас-Саиду, которого пресса последние несколько лет постоянно держала в свете своих прожекторов. Попадались и дурочки, наивно полагавшие, что ночь, проведенная в объятиях несравненного Ричарда, открывает им дорогу к его сердцу и к брачному ложу. Случалось, что в его мир вторгались женщины, которые надеялись выведать какие-нибудь секреты его личной жизни и затем дорого продать их бульварной прессе.
Взгляд принца стал холодным и отчужденным. Только глупец может пойти на связь с такими особами, а глупцом он никогда не был.
Зазвонил телефон. Ричард схватил трубку.
– Если ты хочешь до прихода гостей успеть побриться, принять душ и переодеться во фрак, то тебе стоит поторопиться, Ваше Неотразимое Высочество.
Ричард улыбнулся и присел на край стола.
– Следи за своим языком, сестренка. А то я прикажу отсечь тебе голову. По мнению Али, это достойное наказание для тех, кто не проявляет ко мне должного почтения.
– Единственное, что сегодня вечером пойдет под нож, это мой праздничный торт. Не каждый день девушке исполняется двадцать пять лет.
– Ты забыла, что сегодня и мой день рождения.
– Нет, не забыла. Как чудесно, что у нас с тобой один отец и день рождения в один и тот же день. Но ты как-то спокойно относишься к сегодняшнему событию.
Ричард рассмеялся.
– Это потому, что я не такой молодой, как ты. Мне уже стукнуло тридцать шесть.
– Я серьезно, Ричард, не опаздывай, пожалуйста.
– Не волнуйся, буду вовремя.
– Но раньше тоже не приезжай. – Дарси тихо засмеялась. – А то ты заставишь меня переодеваться.
– Ага. Значит, то, что на тебе сейчас, слишком коротко, слишком открыто и слишком облегает фигуру.
– Сейчас двадцатый век, Ваше Сногсшибательное Высочество, – весело напомнила Дарси.
– Это в Англии, но не в Рас-эль-Хайма. И перестань наконец называть меня всеми этими дурацкими титулами, – сердито пробурчал Ричард.
– Если «Светская жизнь» называет тебя «Ваше Неотразимое Высочество», то почему мне нельзя? – смеясь, спросила Дарси. – Ты прочел статью?
– Я видел обложку, – коротко ответил Ричард, – мне этого достаточно.
– Напрасно. Там написано, что ты и Айрис…
– Забудь об этой чепухе. Лучше позаботься о том, чтобы ты была прилично одета.
– Я прилично одета – для Лондона, – с обидой в голосе сказала Дарси.
Ричард вздохнул.
– Веди себя как следует или я отправлю тебя домой.
– Это еще надо посмотреть, кто как себя ведет, – парировала девушка, окидывая взглядом огромную гостиную в роскошных апартаментах своего брата рядом с Гайд-парком. – Кто из нас встречается с мисс Охотницей?
– Что еще за «Охотница»? Фамилия Айрис – Грэхэм.
– Я имею в виду охотницу за титулованным мужем, за вниманием прессы, за богатством и роскошью…
– Айрис не такая, – быстро возразил Ричард.
– Кто тебе это сказал? Она сама? – с иронией осведомилась Дарси.
– Сестренка, я очень ценю твою заботу, – мягко сказал Ричард, – но обсуждать с тобой эту тему не намерен.
Дарси закатила глаза к потолку и, обращаясь к стоящей у окна рыжеволосой красавице, прошептала:
– Мужчины бывают такими идиотами.
Джулия Эдамс, сделав над собой усилие, улыбнулась и так же тихо спросила:
– Ты уже сказала ему?
– Еще нет…
– Дарси? – услышала девушка в трубке нетерпеливый голос брата. – С кем ты там разговариваешь?
Дарси состроила невидимому собеседнику гримаску.
– С метрдотелем из ресторана, – быстро ответила она. – Он спрашивает, куда поставить холодные закуски. А почему ты не интересуешься, какой подарок я приготовила тебе на день рождения?
– Не хочу знать заранее, подарок должен быть сюрпризом.
– Какой ты нелюбопытный. Ну ладно, так и быть, я тебе намекну. Это касается интерьера твоего дворца.
– Я живу не во дворце, а в апартаментах. И я уже не раз говорил тебе, что у меня нет времени на такие вещи. Я поэтому и купил эту квартиру уже обставленной.
– Ты называешь это «обставленной квартирой»? – Дарси, взглянув на Джулию, снова закатила глаза к потолку. Та улыбнулась. – У меня не укладывается в голове, как можно сделать из пентхауса стоимостью пятнадцать миллионов фунтов помещение, напоминающее дорогой бордель.
– Послушай, если ты знаешь, как выглядит бордель – дорогой или дешевый, – то я уж точно отправлю тебя к отцу, – пригрозил Ричард.
– О, Дик, я знаю, что ты до сих пор считаешь меня маленькой девочкой. Но я уже давно не ребенок и имею представление, откуда появляются дети.
– Возможно, но от тебя, сестренка, не убудет, если ты станешь поддерживать во мне эту иллюзию.
