Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Она наблюдала за его козлиным перескоком по комнате совершенно без интереса. Привыкла давно и к выходкам его идиотским, и к гениальности его. Одно другого совершенно не исключает, была она уверена. В Саньке всего было поровну. Наверняка теперь кого-нибудь снова щипанул, вот и скачет от радости. И чудо случилось, и денег в кармане прибавилось. А вот что ее постоянно удивляло, так это то, с каким благоговейным трепетом воспринимал Санька свершение чуда, которое же сам и сотворил.
– Ты прямо как ребенок, – говаривала Василиса, когда он после своего странного перепляса замирал минут на десять, безмолвно созерцая дело рук своих. – Чего ты млеешь? Ведь гений ты, а не кто-то еще.
– Не-ет, Васька, ты ничего не понимаешь, – шептал он. – Это божий промысел, не иначе. Я порой и сам не понимаю, как все происходит! Надо же…
Все было точно так же, как и всегда. Наплясавшись вдоволь, Сигитов – верный друг, помощник и брат почти – уселся перед компьютером и с полуоткрытым ртом замер.
Василиса вздохнула. Придется срочно топать на кухню, что-нибудь поджарить или отварить, чтобы вывести его из созерцательного ступора, иначе ее визит может затянуться надолго. А сегодня ей нельзя. Сегодня любимая мама ее мужа к ним в гости грозилась нагрянуть.
С какой силой суеверно почитал Санька Сигитов слово «рикошет» (он покаялся ей однажды во хмелю), с точно такой же силой Василиса Сахарова ненавидела слово «свекровь». Оно вызывало у нее стойкое суеверное отвращение. Она даже произносить его вслух старалась как можно реже, твердо помня, что поминать лихо, пока оно тихо, не след. А что «свекровь» и «лихо» – слова однокоренные почти, Василиса была практически уверена.
– Саня, ты только вдумайся в смысл этого страшного слова, – рыдала она как-то на его плече. – Оно состоит из двух частей: «све» и «кровь». Сечешь, что это значит? Не знаешь, так я тебе скажу: значит бабе постоянно нужно напиться чьей-то свежей крови. В данном случае моей. Иначе она просто не выживет, если не напьется моей свежей крови…
Наверняка у Сигитова имелась более правильная формулировка для обозначения этого слова, но он промолчал. Молча поглаживал плачущую подругу по голове и старательно скрывал, что страдает вместе с ней. Но ему даже говорить ничего не нужно было – Василиса сама всегда чувствовала сердцем. Чувствовала его сопереживание, желание помочь, защитить, оградить и еще бог знает что сделать, лишь бы ей только было хорошо и комфортно.
Она поначалу подозревала его в тайной влюбленности в себя. Давно, классе в восьмом или в девятом. Пыталась кокетничать. Но Санька тут же пресек все ее выверты, спросив:
– Васька, ты дура, что ли? Ты ж свой в доску пацан для меня и вдруг заигрывать со мной вздумала! Ты прекращай давай…
Она и прекратила. И никогда больше не возобновляла попыток. И обоих такое положение устраивало, до самых сегодняшних пор.
На кухне у Сигитова царил образцовый порядок, насколько такое вообще возможно в холостяцкой квартире. Нет, все было вымыто, пол подметен, шторы на окнах чистые, стекла в них тоже. Но вот тарелки упорно игнорировали сушку над раковиной и стояли высокой ровной стопкой прямо на рабочем столе. Мол, чего надрываться-то, совать их туда-обратно? Нерациональное расходование энергии, считал Сигитов. Чашки присутствовали рядом. Две кастрюли, чайник и сковорода – все его посудное имущество – топорщились чистыми боками на газовой плите. Их убирать тоже не следовало, поскольку они всегда должны находиться под рукой. Холодильник был забит до отказа вакуумными упаковками с уже нарезанной колбасой, треугольниками сыра, упакованными в фольгу, салатами в пластиковых контейнерах, фруктами и овощами. Мясо и рыбу Сигитов не покупал, считая, что на их приготовление уходит очень много времени. А его он был лишен. Время – единственное, чего ему всегда не хватало. В остальном он никогда не чувствовал себя обделенным.
Требовались ему деньги? Ну что ж… он брал и щипал кого-нибудь. Безобидно так, немного, но щипал, чтобы ему на жизнь хватало. Подработкой опять же он не брезговал. И если учесть, что платили ему, как профессионалу, более чем щедро, то в щипании и необходимости особой не было. Он занимался этим скорее из обычного спортивного интереса. Чтобы не потерять квалификацию.
– Сигитов, у тебя даже яиц нет! – заорала, возмущаясь, Василиса. – Ну что ты за мужик, в самом деле?
И как так вышло у нее – выразиться столь двусмысленно, она и сама не поняла. Но выпалила и только потом сообразила, что именно сморозила. Хорошо бы он не услышал ее вопля, подумала запоздало. Медитировал бы и медитировал себе…
Но Сигитов, сволочь ушастая, услыхал. Влетел на кухню, округлив от возмущения до безобразия сексуальный рот. Вытаращил на нее свои карие очи и как заорет:
– У меня нет яиц?! Ты чего, Сахарова, совершенно оборзела?! Да они у меня… Они из железа, во! У кого хочешь спроси!
– Ну как же, пойду я спрашивать… – захохотала она во все горло. – Я вообще-то отсутствие яиц в твоем холодильнике имела в виду. Куриных яиц, между прочим. А ты о чем?
Сигитов засопел со злостью. Схватил с сухарницы баранку с маком, лежавшую там еще с прошлого визита Василисы, которая не была у него пару недель, и принялся грызть, отвернувшись к окну.
– Чего есть-то станем, Саня? У тебя тут один пластик, – попеняла она ему, роясь в недрах холодильника. – Жрешь черте что! Домработницу себе, что ли, заведи, чтобы готовила тебе.
– Ага! А она станет мои секреты воровать… Посоветовала тоже! – фыркнул гений с набитым ртом – целиком, что ли, баранку воткнул? Откусить-то так и не сумел, сколько ни пытался. – Да ты чего, Васька? Чтоб чужой человек в доме… Нет, это не для меня!
– Женись тогда, – подергала она плечами, узрев на нижней полке две пачки творога с изюмом.
– Жениться? Ну ты… ну ты вообще спятила!
Он повернулся к ней и глянул как на больную. Колесико баранки и в самом деле угадывалось за его левой щекой – не разгрыз, стало быть.
– Жениться, мне? На ком?
– На Вальке Луневой, к примеру, – продолжила она его злить, прекрасно зная, что упоминание о Валентине ее друг воспримет в штыки. – У нее дом за городом после смерти отца остался. Двухэтажный, между прочим! Будет где твоей гениальности парить…
– Да-да, конечно, – с елейным присвистом перебил ее друг, помощник и брат почти. – Только не забудь, что к двухэтажному особняку, где, предположительно, должна будет парить моя гениальность, прилагается еще Валентина Лунева, у которой грудь, прости, размером с твою задницу. Я таких не люблю. И мама ее тоже в приложении числится.
– И что? Чем мама тебе не угодила?
Василиса вывалила творог из упаковок в высокую миску, добавила туда четыре ложки манки, быстро вымесила и начала катать шарики, плюща их потом до формы сырников. Она знала, что Санька сырники любил, потому и творог всякий раз покупал, чтобы она приготовила. Пачек было две, лежали в дальнем углу холодильника, стало быть, купил давно. Устал ждать ее визита, потому и задвинул подальше и не обновлял давно.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66