Теперь я — лишь это единственное человеческое тело.
— Что бы ты со мной ни делала — хуже, чем ты уже сотворила, быть не может.
— Я отдаю себе в этом полный отчет, — сказала она, — и осознаю, насколько опасной это тебя делает. Даже просто оставить тебя в живых, возможно, чудовищная глупость с моей стороны, не говоря уже о том, чтобы официально облечь тебя властными полномочиями и предоставить корабль. Но игры, в которые я играю, — для тех, кто не из робкого десятка.
— Для большинства из нас, — заявила я, не скрывая теперь своего гнева и понимая, что она может видеть его физические признаки, каким бы бесстрастным ни оставалось мое лицо, — это не игры.
— Я понимаю, — ответила лорд Радча. — В самом деле. Просто некоторые потери неизбежны.
На это у меня было добрых полдюжины реплик. Но я развернулась и вышла из комнаты, не ответив. Когда я шагнула за дверь, солдат Один Калр Пять «Милосердия Калра», застывшая по стойке смирно у входа в комнату, тут же двинулась за мной, безмолвно и со знанием дела. Калр Пять — человек, как и все солдаты «Милосердия Калра», не вспомогательный компонент. У нее есть имя помимо номера, подразделения и корабля. Я как-то обратилась к ней по имени. Она ответила, внешне оставшись невозмутимой, но в то же время испытав смятение и беспокойство. Больше я этого не пробовала.
Когда я была кораблем — или всего лишь одним вспомогательным компонентом десантного корабля «Справедливость Торена», — мне всегда было известно состояние моих офицеров. Что они слышат и видят. Каждый вздох, каждое сокращение каждой мышцы. Гормональный фон, уровень кислорода. Почти всё, кроме конкретного содержания их мыслей, хотя даже это я часто могла угадать — из опыта, благодаря очень близкому знакомству. Я никогда не показывала эту информацию никому из своих капитанов — она бы мало что для них значила, поток бессмысленных данных. Но для меня в ту пору это было просто частью моей компетенции.
Я — больше не мой корабль. Но я по-прежнему вспомогательный компонент и все так же могу читать эту информацию, как не способен ни один капитан-человек. Однако теперь я обладаю лишь единственным человеческим мозгом и в состоянии справиться лишь с крошечной долей тех данных, которые некогда поглощала постоянно, не задумываясь. И даже эта ничтожная толика требовала определенного внимания — как-то, впервые попробовав идти и одновременно получать данные, я врезалась в судовую переборку. Послала запрос «Милосердию Калра», на сей раз намеренно. Я почти убеждена, что смогу пройти по этому коридору, наблюдая одновременно за состоянием солдата Пять, не останавливаясь и не спотыкаясь.
Я делала это всю дорогу до приемной зоны дворца без происшествий. Пять устала и слегка страдала от похмелья. Ей наверняка наскучило стоять навытяжку, таращась в стену во время моей встречи с лордом Радча. Мне стало ясно, что она чего-то ожидает, испытывая вместе с тем какой-то страх, и это меня немного обеспокоило, поскольку я не смогла угадать, в чем суть ее внутреннего конфликта.
Выйдя из дворца на главную площадь, высокую, просторную, наполненную эхом, я повернула к лифтам, на которых намеревалась добраться до причалов, к челноку, что доставит меня на «Милосердие Калра». Большинство магазинов и контор на главной площади, так же как и ярко раскрашенные боги, теснившиеся на фасаде храма, оранжевые и синие, красные и зеленые, казались поразительно невредимыми после того насилия, что разыгралось здесь на прошлой неделе, когда борьба лорда Радча против самой себя вырвалась наружу. Теперь граждане в ярких пиджаках, брюках и перчатках, сверкающие драгоценностями, прохаживались по площади с беспечным видом. Словно и не было вовсе событий прошлой недели. Будто Анаандер Мианнаи, лорд Радча, по-прежнему оставалась самой собой, во многих телах, но единой, неразделенной личностью. Однако те события произошли. Анаандер Мианнаи — не единая личность. Не является таковой уже в течение немалого времени.
По пути к лифтам меня внезапно захлестнула волна негодования и смятения. Я остановилась, повернулась. Калр Пять тут же застыла на месте и теперь бесстрастно смотрела вперед. Как если бы та волна возмущения, которую показал мне корабль, исходила не от нее. Не думала я, что большинство людей способны действенно скрывать такие сильные чувства — ее лицо было лишено всякого выражения. Но, как выяснилось, это могли делать все солдаты «Милосердия Кадра». Капитан Вэл была старомодна — или, по крайней мере, идеализировала представления о том, что значит «старомодный», — и требовала, чтобы ее солдаты-люди вели себя как вспомогательные компоненты.
Пять не знала, что я вспомогательный компонент. Насколько ей известно, я капитан флота Брэк Мианнаи, получившая назначение из-за ареста капитана Вэл и благодаря — как представляли себе многие — могущественным семейным связям. Она не могла знать, насколько прозрачна для меня.
— В чем дело? — спросила я резко, неприятно удивленная.
— Сэр? — Безжизненно. Без всякого выражения. Желая, как я увидела после крошечной задержки сигнала, чтобы я не обращала на нее внимания, оставила ее в безопасном небрежении. Но также желая говорить.
Я была права: то негодование, то смятение она испытывала из-за меня.
— Ты хочешь что-то сказать. Давай послушаем.
Удивление. Крайний ужас. И ни малейшего движения — ни единым мускулом.
— Сэр, — произнесла она снова, и затем по ее лицу пронеслось какое-то выражение — слабое, мимолетное, исчезнувшее мгновенно. Она сглотнула. — Дело в блюдах.
Мой черед удивиться.
— В блюдах?
— Сэр, вы отослали вещи капитана Вэл на склад, сюда, на базу.
И это были прекрасные вещи. Блюда (и другая посуда, и чайные приборы), которые, по-видимому, заботили Калр Пять, изготовленные из фарфора, стекла, металла, покрытого эмалью и инкрустированного драгоценными камнями. Но они не были моими. И я не хотела ничего, принадлежавшего капитану Вэл. Пять надеялась, что я ее пойму. Очень хотела, чтобы я ее поняла. Но у меня не вышло.
— Да?
Разочарование. Даже злость. Несомненно, с точки зрения Калр Пять, ее желание было очевидным. Но для меня очевидным оказался лишь тот факт, что она не могла просто взять и высказаться, даже когда я попросила ее об этом.
— Сэр, — произнесла она в конце концов, граждане обходили нас, некоторые — бросая любопытные взгляды, другие — делая вид, что не замечают, — как я понимаю, мы скоро покидаем эту систему.
— Солдат, — изрекла я, ощущая, как во мне нарастают раздражение и злость, я и так пребывала вовсе не в прекрасном настроении после разговора с лордом Радча, — ты способна говорить прямо?
— Мы не можем покинуть эту систему без хорошей посуды! — выпалила она наконец, внешне оставаясь впечатляюще безмятежной. — Сэр. — Когда я не ответила, она продолжила, преодолевая очередную волну страха от того, что говорила так откровенно: — Несомненно, это не имеет значение для вас. Вы — капитан флота, и довольно вашего звания, чтобы произвести впечатление на кого угодно. — И имени моего клана — теперь я Брэк Мианнаи. Я была не слишком довольна, получив это имя, — оно указывало на родство с самой лордом Радча. Никто из моего экипажа, кроме Сеиварден и судового врача, не знал, что оно у меня не с самого рождения. — Вы вольны пригласить капитана на ужин и подать к столу солдатский комплект столовых принадлежностей, и она ни слова не скажет, сэр. — Не сможет, если не будет старше меня по званию.
