Я все плыл и плыл куда-то в глубину, и только когда в груди судорожно начали сжиматься мышцы от нехватки кислорода, вынырнул на поверхность и медленно поплыл вдоль буйков, понемногу приходя в себя.
Дочь профессора Тепличкина была для меня неплохой парой, только корчила из себя жуткую недотрогу, и когда я украдкой пытался потрогать ее за грудь, она хмурилась, отводила мою руку в сторону и почти таким же голосом, как у ее папаши, безапелляционно заявляла: «Все после свадьбы». Прошло уже три года, как я переехал из своего провинциального городка у моря в большой красивый город по приглашению одной известной компьютерной фирмы, а несколько месяцев назад познакомился на приеме в местном университете с необыкновенным созданием в женском обличье. Через знакомых я вскоре выяснил, что она дочь местного научного светилы и действительно абсолютно недоступная. Меня это не остановило, а только еще больше раззадорило, ведь известно, что самые вкусные плоды – запретные.
Целый месяц мы ходили с ней, держась за ручки, как в первом классе. На мои первые попытки сложить губы в трубочку она своим тонким указательным пальцем накладывала на них табу и, нахмурив брови, осуждающе покачивала головкой. Только через полтора месяца я наконец коснулся ее губ своими, после чего ловко увернулся от оплеухи. Она нравилась мне с каждым днем все больше и больше. Вечером я приходил в свою маленькую квартирку, ложился на диван и предавался сумасшедшим мечтам – она должна быть моей!
На свадьбе собралась вся профессура и мои новые друзья в этом городе. Родители приехать не смогли, но прислали поздравительную телеграмму и две тысячи долларов из своих скромных сбережений. Банкетный зал ресторана «Метрополь» трещал по швам от избытка гостей. Тосты произносились один за другим, и на каждое «горько» я с удовольствием отыгрывался на своей невесте за столь долгое воздержание затяжным страстным поцелуем, но мысленно я уже видел ее на своем двуспальном диванчике.
Гости все никак не хотели расходиться, и только в начале четвертого мы распрощались с родителями и отправились на заказном автомобиле в свое гнездышко.
Давно я так быстро не раздевался и не раздевал. Ее белоснежное платье было сорвано в одну секунду, чувства путались и страсть переполняли меня всего. Покрывая поцелуями ее тонкую шею, животик, грудь и ноги, я не мог насладиться быстро этими мгновениями и стал целовать ее красивые пальчики на ногах, перевернул ее к себе спиной и… замер. Между нежных лопаток красовался давно забытый мной странный иероглиф, похожий на перекошенный забор. Мгновение я пребывал в растерянности, а потом продолжил путешествие по ее телу своими губами.
Я никогда не спрашивал о ее прошлой жизни, только однажды спросил о странной татуировке на спине, и она скупо проронила: «Так, ошибки молодости», и все. Ну а я стал еще большим философом и вообще перестал удивляться превратностям судьбы.
Трус
Дик Кроус был страшный трус. Если обычный трусливый человек, почувствовав опасность, замирает от страха и все мысли его заняты только тем, куда бы побыстрей улизнуть, то у Дика это чувство проявлялось в совершенно иной форме и в эти довольно нередкие моменты его жизни доставляло немало хлопот ему самому и тем, кто его окружал. Но зато однажды он получил известность как удивительно смелый человек. Когда поздним вечером на него напали двое крепких молодцов, пытаясь «проверить» содержимое портфеля, Дик со страху отделал их так, что в ближайшем полицейском участке начали сомневаться, кто на кого напал.
А на следующий день в вечерних новостях передали о смелом поступке муниципального бухгалтера, который совместно с полицией помог задержать опасных преступников. И никто не догадывался, что бедный Дик несколько дней после этого не мог спокойно ходить по улицам, а как только начинало смеркаться, прислушивался к шагам на лестничной площадке, опасаясь ограбления или еще чего похуже.
Коллеги-мужчины после этого случая стали смотреть на него с уважением, а женщины начали обсуждать, на какие тайные поступки он мог быть способен, и посматривали на него дерзкими желающими глазами. Дику это нравилось, и иной раз ему и впрямь начинало казаться, что он этакий супермен. Но стоило ему лишь выйти за большие резные двери муниципалитета, как вся смелость оставалась там, в служебном кабинете, а выползавший откуда-то изнутри страх брал под руку. Так вдвоем со страхом они и добирались домой.
Когда его нервы были уже на пределе, Дик решил купить пистолет. Ну так, на всякий случай. Магазин огнестрельного оружия находился рядом со службой, и Дик стал захаживать туда почти ежедневно, разглядывая автоматы, пистолеты и другие занимательные штучки. Вскоре его выбор остановился на симпатичном шестнадцатизарядном автоматическом браунинге в кожаной подмышечной кобуре.
Дома Дик примерил на себя эту самую кобуру, сунул в нее пистолет и встал перед зеркалом. Да, теперь он явно себе нравился – в глазах появился какой-то металлический блеск под стать дулу браунинга, выражение лица стало уверенным и спокойным, как у героев американских боевиков. Поворачиваясь перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон, он все больше и больше убеждался, что это как раз то, чего ему не хватало всю жизнь.
Утром, собираясь на работу, он пристраивал под мышкой свою новую игрушку, несколько раз, как бы тренируясь, выдергивал пистолет из кобуры и нацеливал в зеркало на самого себя. Наигравшись, надевал пиджак, на него сверху плащ и отправлялся к своим бухгалтерским отчетам. По улице он теперь шел не спеша, уверенно поглядывая по сторонам. В кабинете он снимал с себя «сбрую» и засовывал ее поглубже в ящик стола, прикрывая сверху папкой с конторскими документами. А в течение дня обязательно по нескольку раз выдвигал ящик, любуясь предметом, который принес ему столько уверенности в себе. Так продолжалось изо дня в день.
Однажды второпях он забыл пистолет дома. У Дика появилось ощущение, будто каждый второй смотрит на него искоса, с какими-то тайными намерениями. Вечером, выскочив на остановке из автобуса, он стремглав, как в былые времена, бросился бежать к своему дому. Не успев отбежать и ста метров, он услышал позади грубый окрик:
– Эй, постой!
Но Дик припустил еще быстрее. Добравшись до подъезда, он оглянулся и увидел, что кто-то его нагоняет. Дик рванул дверь и, перепрыгивая через ступени, понесся к себе на третий этаж. Тот, бежавший сзади, через секунду был уже в подъезде и опять окликнул Дика:
– Эй! Эй!
Но Дик не отзывался. Торопясь, не попадая ключом в замок, он открывал дверь в квартиру, слыша быстро приближающиеся шаги. Захлопнув за собой дверь, Дик забежал в спальню и схватил со стула у кровати свой пистолет. Судорожно расстегивая кобуру, достал браунинг и тихо подошел к двери, весь покрытый каплями пота. В голове стучало: «Пусть только попробует войти. Пусть только…»
Когда раздался резкий звонок, Том вцепился в пистолет мертвой хваткой и его палец сам нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал сухо и убедительно. Весь сжавшись от жуткого страха, он долго не открывал дверь. И только когда услышал на лестнице голоса соседей, выглянул.
