Только этого не хватало, подумала она. С какой стати такие строгости? Даже если сам маяк закрыт для публики, прилегающая к нему территория наверняка свободна для посещения. Как и домик смотрителя.
Джина бросила взгляд на карту. Другой такой дороги, заканчивающейся тупиком, на ней просто не было. Вздохнув, она вновь взглянула на посыпанную гравием дорожку. Путь выглядел мрачным, неухоженным и на редкость негостеприимным.
Джина никогда не считала себя безрассудно храброй, хотя за последние несколько месяцев обнаружила в своем характере мужество, о котором прежде и не подозревала. Медленно выбравшись из машины, она заперла за собой дверцу. В багажнике лежал фонарь, но батарейки сели еще в Кентукки, так что она отправилась в путь, прихватив с собой лишь карту и фотокамеру.
Один конец цепи крепился к дереву, а второй был пристегнут к столбу. Обогнув столб, Джина зашагала по дорожке из гравия. Даже если это не та дорога, сказала она себе, чего ей бояться? Спору нет, она может вывихнуть лодыжку, попав ногой в одну из ям или споткнувшись о корень, которые во множестве проступали из-под земли. Вероятнее всего, однако, она просто набредет на чье-то укромное жилище. В этом случае она с готовностью извинится и попросит указать ей путь к маяку. Но тут она вспомнила про лошадей. В этих местах водились дикие лошади. И кабаны. Судя по дневнику, встреча с ними не сулила ничего хорошего. Джина буквально превратилась в слух. В любой момент до нее мог донестись топот копыт или треск ломающихся веток. Успеет ли она забраться на одно из этих старых деревьев?
Но вокруг было тихо – даже шум машин умер где-то вдали. И только неугомонные сверчки – или кто-то там еще – оглашали лес своим дружным стрекотом. Только тут до Джины дошло, что возвращаться ей придется этой же дорогой, причем уже в полной темноте.
Сколько она уже прошла? Видимо, не больше четверти мили. Остановившись, Джина внимательно всмотрелась вперед. На карте дорога выглядела совсем короткой, и к этому моменту над деревьями уже должна была проступить верхушка маяка. Пройдя еще с десяток метров, она расслышала глухой, монотонный гул. Не иначе как океан. Чувствовалось, что волны бились где-то рядом.
Дорога повела направо. Лес начал редеть, и сквозь ветви деревьев проглянуло небо. Джина ускорила шаг и, неожиданно для себя оказалась на маленькой парковке, густо засыпанной песком. Что это, парковка для посетителей, которые раньше съезжались к маяку? В одном Джина уже не сомневалась: по какой-то причине свет Реки Поцелуев теперь стал недоступен для публики.
Сквозь кусты и деревья, окружавшие парковочную площадку, она разглядела белую кирпичную стену какой-то постройки. Должно быть, маяк. Джине хватило одного взгляда, чтобы понять: тут что-то неладно. Она поспешила по узкой дорожке, торопливо разводя руками ветви деревьев. Еще пара шагов, и она замерла, в ужасе глядя перед собой. «Нет, – вырвалось у нее. – Только не это».
Маяк высился прямо над ней, но верхушки у него не было. Световая камера исчезла, и вся башня составляла приблизительно три четверти от первоначального размера. Присмотревшись, Джина разглядела несколько железных ступенек – те торчали поверх зазубренного края башни.
Опустошенность, которую она ощутила в тот момент, не шла ни в какое сравнение с обычным разочарованием. Неудивительно, что в окрестностях не было ни одной живой души. Скорее всего, это океан разрушил маяк: волны и сейчас настойчиво бились в основание башни, хотя прилив, судя по всему, еще не успел достичь пика. Шторм, в отчаянии подумала Джина. В этом виноват проклятый шторм.
Паника подкатила быстро и незаметно. Она проделала такой долгий путь, и ради чего? Надежды оказались пустыми. Джина прикрыла глаза, стараясь унять нервную дрожь. Соленые брызги били ей в лицо, а в ушах звучал равномерный плеск волн.
Стоило ей сделать пару шагов в сторону башни, и слева показалась двухэтажная постройка. Домик смотрителя. Заброшен, должно быть, давным-давно. Правда, окна, как ни странно, были не заколочены, а на широкой веранде красовались два белых стула.
Джина вновь взглянула на башню, а затем, сбросив сандалии, ступила в воду. Та оказалась неожиданно холодной, так что у Джины даже перехватило дыхание. Ноги вязли в песке, а волны плавно поднимались до ее колен, чтобы в следующее мгновение вновь опуститься до щиколоток.
Она вскарабкалась по лестнице, ведущей в вестибюль башни. Разочарование, вызванное отсутствием световой камеры, смешивалось с радостью от того, что она наконец-то оказалась внутри маяка. Как же хорошо она знала это место! Ей было известно, что вход в вестибюль когда-то закрывала дверь, хотя с тех пор от нее не осталось и следа. Еще Джина знала, что в самой башне обитали птицы. И точно: стоило ей ступить пару шагов, как сверху послышался шум крыльев.
Из вестибюля она попала в круглую комнату, где было гораздо прохладнее, чем снаружи. Пол покрывали черно-белые ромбики кафельной плитки, а возле одной из стен высилась железная лестница. Бросив сандалии на пол, Джина решительно полезла наверх.
Ступеньки были не сплошными, а решетчатыми, что позволяло ей видеть сероватое небо над головой и тускло освещенный пол под ногами. Вьющаяся по спирали лестница понемногу сужалась, так что сердце у Джины колотилось все быстрее. Ей всегда было не по себе на высоте. Вот и теперь, отдыхая на очередной площадке, она нервно прижималась к кирпичной стене. Сквозь узкие окошки, расположенные вдоль площадок, виднелся домик смотрителя. Пара минут отдыха, и Джина вновь пускалась в путь. Она крепко держалась за перила, не решаясь больше смотреть вниз.
На самом верху башни зияла открытая дыра. Лестница меж тем поднималась еще на пару метров, так что верхушка ее одиноко торчала на фоне вечернего неба. Джина устало прислонилась к стене. Сердце ее бешено колотилось – не столько от изнеможения, сколько от страха. Хватит ли у нее духу подняться еще выше? Тогда она могла бы усесться на верхней ступеньке и взглянуть оттуда на океан. А вдруг окажется, что линзы лежат прямо на мелководье, у подножия башни?
Усилием воли она сделала шаг, затем другой, двумя руками цепляясь за перила. Добравшись наконец до самого верха, она опасливо присела на последнюю ступеньку. Весь мир лежал у ее ног. Океан тянулся вдаль огромным синеватым ковром. Толстая стена маяка выглядела так, будто ее жевало какое-то гигантское чудище, оставившее после себя зазубренные осколки кирпича.
Ну и что ей теперь делать?
Стараясь не терять равновесия, Джина слегка отклонилась влево и вытащила из кармана шорт фотографию. С фото на нее смотрела маленькая девочка. Слишком маленькая для годовалой – а ведь именно в этом возрасте был сделан снимок. Карамельного цвета кожа. Короткие иссиня-черные волосы. Большие темные глаза, полные печали и надежды.
Джина поспешно зажмурилась, ощутив подступившие слезы. «Я обязательно что-нибудь придумаю, детка, – промолвила она. – Обещаю тебе».
Она еще долго сидела на ступеньке, наблюдая за тем, как угасает день. Мысли ее все время возвращались к девочке, запечатленной на снимке. Она не думала о том, как будет спускаться по этой шаткой лестнице в вечерних сумерках и как побредет к своей машине по темнеющему лесу. Не заботило ее и то, как ей найти комнату в местечке, запруженном толпами туристов, да еще в пятницу вечером.
