Лейси боялась обернуться и посмотреть на то, что вызвало такой страх на лице этой женщины. И все-таки один за другим – и волонтеры, и женщины, и дети – обернулись, и пение смолкло. К тому времени, когда Лейси смогла заставить себя взглянуть на дверь, единственным оставшимся звуком в комнате был шум дождя за окном.
Огромный мужчина стоял в дверях комнаты. Он не был толстым, но его массивное тело, казалось, заполнило каждый дюйм дверного проема сверху донизу. Зеленый бушлат на нем был насквозь мокрым, темные волосы прилипли ко лбу, а глаза под густыми нависшими бровями казались остекленевшими. Обеими руками, бледными, мясистыми, трясущимися, он держал пистолет.
Никто не закричал, как будто все крики уже были выбиты из этих несчастных. Слышался только изумленный шепот: «О боже!» и «Кто это?» – в то время как женщины хватали своих детей и тянули их под стол или в коридор.
Лейси застыла на месте с ложкой зеленого горошка в руках. Высокая женщина, уронившая тарелку, казалось, тоже остолбенела. Мальчик с наивными глазами, стоявший рядом с ней, сказал: «Папа» – и двинулся к мужчине, но мать схватила его за плечо и так крепко держала, что костяшки пальцев побелели на фоне его темно-синего свитера.
Мать Лейси вдруг выхватила ложку из рук Лейси и резко подтолкнула ее.
– Иди в коридор, – сказала она.
Лейси начала было пятиться от стола в сторону коридора, но, увидев, что мать не идет за ней, ухватилась за рукав ее блузки.
– Ты тоже иди, – сказала она, пытаясь говорить так же спокойно, как мать, но у нее это плохо получилось. Мать схватила ее за руку и вырвала свой рукав.
– Иди! – сказала она на этот раз резко, и Лейси медленно попятилась в коридор, не в состоянии ни двигаться быстрее, ни отвести глаз от мужчины.
В коридоре какая-то женщина обхватила ее и прижала к себе. С того места, где Лейси очутилась, все еще видна была часть гостиной. Ее мать и высокая женщина с сыном продолжали стоять у столов, не сводя глаз с двери, которую Лейси не могла видеть. За ее спиной какая-то женщина тихо, но настойчиво говорила по телефону:
– Приезжайте скорее. У него пистолет.
Мужчину стало видно, когда он прошел дальше в комнату. Женщина схватила мальчика с наивным лицом и заслонила его собой.
– Дорогой, – сказала женщина. Она старалась говорить спокойно, заметила Лейси, но голос у нее дрожал. – Дорогой, прости, что мы ушли. Не бей нас. Пожалуйста.
– Шлюха! – заорал мужчина на жену. И пистолет запрыгал и задергался в его трясущихся руках. – Потаскуха!
Мать Лейси встала перед женщиной и ее сыном, повернувшись лицом к мужчине и расставив в стороны руки, как будто таким образом она могла лучше их защитить.
– Пожалуйста, уберите пистолет, сэр, – сказала она, – сейчас Рождество.
Вероятно, для всех в комнате ее голос звучал сдержанно, но Лейси достаточно хорошо знала свою мать, чтобы расслышать волнение в ее голосе.
– Сука! – сказал мужчина. Он быстро поднял пистолет и, прищурив глаза, нажал на спусковой крючок. Оглушительный выстрел разорвал нависшую в комнате тишину, и женщины наконец стали кричать. Взгляд Лейси был прикован к матери, которая казалась просто удивленной – ее темно-синие глаза расширились, а рот открылся, как будто она собиралась что-то сказать. На белой ткани блузки проступило крохотное красное пятнышко, как раз над ее левой грудью. Затем она упала на пол, медленно, как будто растаяла.
Мужчина тоже упал на пол. Он уронил пистолет и, рыдая, опустил голову на руки. Какая-то женщина из волонтеров вбежала в комнату, схватила пистолет и направила его на мужчину, но тот больше не представлял угрозы, после выстрела он переменился, вмиг стал слабым и жалким.
Лейси вырвалась из рук женщины, державшей ее, и кинулась к матери, присев на колени возле нее. Глаза матери были закрыты. Она была без сознания, но жива. Конечно, жива. Пуля, должно быть, только задела ее, так как крови на блузке было не больше, чем от укола шипом на пальце.
– Мама! – Лейси попыталась разбудить ее. – Мамочка! Она обернулась к мужчине, который все еще сидел, скорчившись, на полу. – Зачем вы это сделали? – закричала она, но он не поднял головы, чтобы ответить.
Женщины сгрудились возле нее и ее матери. Одна из них присела возле Лейси и взяла руку матери за запястье, чтобы нащупать пульс.
– Она жива, – сказала женщина.
– Конечно, жива! – огрызнулась Лейси, рассердившись на нее за то, что она могла подразумевать что-то другое. Вой сирен смешался со стуком дождя. – Ее тело просто нуждается в отдыхе после такого испуга. – Ей послышался голос матери в собственных словах – Анни сказала бы нечто подобное в таком случае.
Женщина, которую намеревался убить мужчина, понуро сидела в углу, обняв сына. Лейси слышала, как она повторяла снова и снова в пропитанный сосновым запахом воздух комнаты:
– Простите меня, простите меня!
А другая женщина говорила ей:
– Это не твоя вина, дорогая.
Но это была ее вина. Если бы она и ее сын не пришли сюда, этот сумасшедший не прибежал бы сюда и не застрелил ее мать.
Вдруг комната заполнилась мужчинами и женщинами в униформе. Они мелькали перед Лейси, и голоса у них были громкие и лающие. Кто-то пытался оттащить ее от матери, но она оставалась на полу, не желая отодвигаться больше чем на несколько футов. Она видела, как какой-то мужчина распахнул блузку матери и разрезал бюстгальтер, обнажив ее левую грудь на всеобщее обозрение. На груди была ямочка. Просто кровавый след и ямочка, и это давало Лейси надежду. У нее бывали гораздо более серьезные ушибы, когда она падала с велосипеда.
Она встала, чтобы лучше все видеть, и женщина, которая раньше пыталась удержать ее в коридоре, обхватила ее сзади за плечи, скрестив свои руки впереди, будто боялась, что она может снова попытаться подбежать к матери. Именно это Лейси и хотела сделать, но не могла – и из-за пережитого шока, и из-за тяжелых рук, не дававших ей шелохнуться. Она видела, как люди в униформе подняли ее мать на носилки и покатили их из комнаты. Стрелявшего мужчины уже не было там, и она поняла, что его уже увели полицейские.
Лейси дернула женщину за руку.
– Я хочу поехать с ней, – сказала она.
– Я отвезу тебя, – ответила женщина, – мы можем поехать за «Скорой помощью». Ты же не хочешь ехать в машине вместе с врачами.
– Нет, хочу! Там моя мать! – крикнула Лейси, но женщина удержала ее.
Перестав сопротивляться, Лейси позволила женщине вывести себя из дома через парадный вход. Лейси обернулась посмотреть, как ее мать погрузят в машину «Скорой помощи». Что-то холодное коснулось ее носа, щек и губ, и она подняла голову к темному небу. Только тогда она поняла, что все еще идет снег.
