Я развернулся к Лешке спиной, чтобы он видел экранчик телефона, когда тот загорится.
— А куда звонить будем?
— Есть один номерок. Надеюсь, они определят как-нибудь, откуда я звоню. Давай теперь входи в меню.
Я вошел не в меню, а в многоколенный лабиринт опций. Лешка еще точно не помнил, где у него тот телефон для экстренной связи с резидентурой запрограммирован. В общем, это заняло минут пять.
— Вот он, совершенно определенно, — сказал он наконец. — Жми теперь.
— Придумал уже, что сказать?
— Не волнуйся, скажу. Там автоответчик.
С телеграфным стилем у Кудинова было все в порядке. Он сообщил, что был похищен с другом двумя белыми мужчинами на Дорсет-сквер около 12:20. В настоящее время нас связанными везли по автостраде в неизвестном направлении.
В трубке вдруг раздался голос — нет, там не просто автоответчик был. Поскольку никто из нас поднести телефон к уху был не в состоянии, Лешка помог мне найти громкую связь.
— Назовите себя, — без телячьих нежностей и куриного кудахтанья, по-деловому и по-английски потребовал голос.
— Рабиндранат. — Лешка черпает свои кодовые имена (а их периодически надо менять, как пароли на некоторых интернет-сайтах) исключительно из мировой литературы. — И еще… Ты сейчас кто?
— Титикака.
Это озеро такое в Латинской Америке. Для меня эти клички тоже игра.
— Сможете выйти на связь снова? — бесстрастно спросил голос.
— Телефоны у нас, скорее всего, отберут, как только мы остановимся.
— Тогда немедленно сотрите из памяти этот номер. Мы попробуем определить ваше местоположение и будем делать, что сможем.
Последние слова голос произнес, уже квакая — мы въезжали в какую-то слабую ячейку в сотах. А потом сигнал пропал. Хотя, судя по тону живого автоответчика, мы все друг другу сказали.
— Запомни номер, прежде чем мы его сотрем, — попросил я.
— Хорошо, только какой смысл? Телефоны отберут в первую очередь.
— Смысл есть. Они же не знают, что у меня два мобильных. Английским пожертвуем.
Я снова поупражнялся в нажимании кнопок вслепую и затекшими руками. Запястья у меня уже были натерты до боли. Наконец Лешка объявил, что все получилось, и я с неменьшим трудом засунул телефон обратно в его джинсы.
— Так, теперь твоя очередь.
Я был в легком льняном пиджаке. Местный мобильный у меня всегда в правом кармане, а американский — в левом. Мы поменялись местами — теперь Кудинов повернулся ко мне спиной и, широко расставив колени, чтобы подобраться поближе, начал непростые манипуляции. Ну, с тем, чтобы достать телефон из левого кармана, он справился довольно быстро.
— Мы дураки, — с гордостью, что на самом деле он-то умный, провозгласил Кудинов. — Надо с американского телефона позвонить ребятам, чтобы они нас отслеживали.
Я об этом тоже думал.
— Не уверен. Мало ли кто в резидентуре работает. Днем на нас, ночью — еще на кого-нибудь. У меня этот номер уже давно, меня по нему и через сто лет после смерти найти можно.
— А Мохову?
Я подумал. Володя Мохов был у меня на связи с резидентурой. Я не только звонил ему, но и встречался с ним сто раз. Так что перед ним я в любом случае был засвечен.
— Ему можем. Только как он-то сможет нас отслеживать?
— Пусть у него будет твой номер на крайний случай, — мягко настоял мой друг. — Чтобы отсчет времени на эти сто лет, на которые ты мрачно намекнул, не начался прямо сегодня. Только я буду звонить, он мой голос лучше знает.
Меня опять взяли сомнения:
— Нехорошо это, нехорошо. Черт возьми, это же мой вечный телефон.
— Попросить тех ребят, чтобы притормозили у автомата?
— Черт! — снова выругался я. — А у тебя есть его личный мобильный?
Я-то связывался с Моховым тоже, как я считал, через автоответчик.
— Конечно. Я его на память помню.
— Ну ладно, звони. Только Эзопом. Мало ли при ком он свои сообщения будет слушать.
— Естественно. Я без ваших указаний ни на шаг.
Мы снова поменялись местами. Я спиной к Кудинову принялся нажимать кнопки — своего личного телефона, американского. А Лешка наклонился к трубке и откашлялся.
У Мохова сработал автоответчик. Не смутившись, Кудинов поведал о нашем похищении в следующих (английских) словах:
— Мы тут с нашим американским другом отправились на прогулку. Нас пригласили, а отказаться было никак невозможно. На работу мы позвонили, что нас не будет, но их без крайней нужды в детали лучше не посвящать. А тебя мы бы рады были видеть, да и хороших друзей можешь прихватить. Номер у тебя высветился, но нам лучше не звони. Мы сами свяжемся, когда сориентируемся. Просто, если захочешь присоединиться, будь наготове.
— Вроде все понятно, — не без самодовольства заключил Лешка. — Давай теперь отключим тебе звонок.
Я на ощупь залез в паутину опций. Лешка смотрит, я нажимаю. Это заняло еще минут пять. Фургон, к счастью, все еще несся по автостраде.
— Ты придумал, куда мы твой телефончик спрячем? — вздохнув с облегчением, спросил мой друг.
— Придумал. — Я ношу слипы, такие плотные трусы, как плавки, с резинками, обтягивающими ноги. — Расстегни мне молнию на ширинке. Справишься?
Мы проделали в обратном порядке наши балетные па. Кудинов повернулся ко мне спиной и взял из моих рук телефон. А я мелкими переступаниями развернулся к нему лицом и максимально выпятил таз вперед, как в ламбаде.
— Вот уж не думал, что наши отношения зайдут так далеко, — проворчал Кудинов, одной рукой держа телефон, а второй подтягивая меня поближе. — Ты ведь теперь и дальше пойдешь в своем бесстыдстве?
— А если бы я был ранен или парализован? Ты что, не оказал бы мне посильной мужской помощи? Давай-давай, лезь внутрь.
— Ну хорошо. И что теперь? Еще проталкивать? Бр-р… Как это может нравиться женщинам?
Старательности, впрочем, возникшее неудобство ему не убавило. Все правильно делал, несмотря на брезгливость и отсутствие свободы движений.
— А то ты как-то по-другому устроен. И не думай, что я от твоих прикосновений тащусь.
— Ладно, ладно. Хватит теперь?
— Нет, так они его найдут. Дальше пропихивай, чтобы не выпячивался.
— Глубже никуда не нужно его засунуть? — продолжал ворчать Лешка. — Там вообще было бы незаметно.
— Доставать труднее. Теперь убирай руки — посмотрю, угнездился ли.
Рука вылезла наружу, заботливо поправив по пути резинку трусов. Я покрутил бедрами. Вроде нормально: лежит строго между ног, в самой промежности.
