Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
– Инга! Ты где, Инга? Ты что, решила меня голодом уморить сегодня? Я есть хочу!
– Сейчас, Светлана Ивановна! – приоткрыв дверь ванной, крикнула Инга. – Сейчас все будет! Я только белье замочу…
– Какое белье, Инга? Ты что, вместо ужина бельем занялась? Ты нарочно это делаешь, да? Прекрасно знаешь, что мне надо питаться строго в определенное время, но делаешь все назло! Все только мне в пику!
– Да в какую там пику, господи… – тихонько проворчала Инга, торопливо вытирая полотенцем руки. – Делать мне больше нечего – о пиках для тебя думать… Все, все, бегу уже, Светлана Ивановна! – беспечно крикнула она в сторону комнаты свекрови. А иначе нельзя. Надо, чтоб именно беспечностью ее голос звучал. Потому как если почует зловредная старушка, что нервничает невестка, – тут же и добить ее попытается обязательно. Ей Ингина нервозность – как запах крови для упыря…
– Что-то не вижу я, чтоб ты побежала куда-то!
– Как не видите? Да вот она я… Через пятнадцать минут уже и ужин будет! Отбивные разморозились, я их быстро зажарю!
– Ничего себе, через пятнадцать минут… – громко проворчала Светлана Ивановна. – За эти пятнадцать минут десять раз с голоду умереть можно…
Через два часа, плюхнувшись в кресло и запрокинув на спинку голову, Инга вздохнула облегченно, закрыла глаза, мысленно погладила себя по голове – молодец, девушка, еще один день прожила, и с ума не сошла, и в отчаяние не провалилась… Вот и Светлана Ивановна затихла в своей комнате, хорошо и калорийно накормленная, и бельем постиранным вся лоджия увешана… Хотя рано себя по голове гладить – пора и о завтрашнем дне подумать. Вот где, где она эту сиделку найдет? Звонить по старым телефонам бесполезно – никто целую неделю обихаживать Светлану Ивановну все равно не согласится. Надо какую-то новенькую жертву искать. Эй, алё, кто там у нас на новенького? Как там дальше? Вжик-вжик – уноси готовенького…
Она чуть было не унеслась в подкравшуюся неожиданно и ни к месту дремоту, но вздрогнула от резких звуков, исходящих из старого телефонного аппарата. Напугал, черт… Давно бы его сменить надо, да руки никак не доходят. Хотя руки, может, и дошли бы, да кошелек им особо разгуляться не дает. На месте держит. И большую фигу показывает.
– Привет, самая несчастная из всех разнесчастных! – услышала Инга в трубке знакомый до боли голос. Слава богу, свои. Слава богу, свои, из тех, из ласково-насмешливых, которые от нее ничего не хотят, которые, наоборот, всегда ей помочь стремятся…
– Привет, Родька. Чего это ты меня вдруг несчастной обозвал? Я вроде давно уже тебе на судьбинушку не плакалась…
– Так вот и я о том же. Пора бы и поплакаться. Как насчет воскресенья? Меня тут на дачу пригласили, шашлыки-машлыки, баня, лист осенний под ногой… Поедешь со мной? Утром – туда. Вечером – обратно. А что? Еды с вечера наготовишь, горкой у свекровкиной кровати складируешь. Анька у тебя, как я понял, по гастролям опять шастает…
– Ой, как ты все вкусно рассказываешь, Родька… – завистливо вздохнула Инга. – Только вся эта вкуснота опять не для меня. У меня проблемы очередные… Слушай, у тебя знакомой сиделки нет на примете?
– Сиделки? Нет, нету… Так мне пока и не требуется вроде… – хохотнул в трубку Родька. – А что случилось, Ин?
– Да я сама не пойму, что случилось. Вера позвонила, говорит, приехать надо срочно. Отец просит.
– Ну, это дело святое. А что он, совсем плох?
– Да типун тебе на язык! В том-то и дело, что нет! Говорит, хорошо себя чувствует. Но все равно просит приехать…
– А может, капризничает просто? Старики, они как дети, знаешь…
– Нет, Родька. Наш отец не их таких. Он лишний раз о себе не напомнит, гордый очень. В общем, ехать мне все равно надо. Аж на неделю целую. Сижу вот, голову ломаю – на кого хозяйство свое капризное оставить. Да и Анька через три дня уже вернется, ее встретить надо…
– Ну, Аньку я твою встречу, ты не волнуйся. А вот с сиделкой как быть?.. Слушай, а твой этот… ну, бывший… Он что, не может? Твоя драгоценная свекровка ему родной матушкой все-таки приходится…
– Ой, да бог с тобой, Родька! Он Аньку-то уже год не видел! Да и бог с ним, не хочу я ему звонить. Да и бесполезно. Знаю я, что он мне скажет. Договор, мол, дороже всего…
– Господи, Инга, ну какой такой договор? Свалил на тебя и дочь, и мать – крутись, как хочешь! Он хоть алименты тебе платит?
– Не-а. Ничего не платит. Это тоже в договор наш входит. Джентльменский. Он же мне квартиру эту отдал? Отдал. А мог бы и не отдавать. Мог бы обмен затеять. До сих пор бы менялись. И кончилось бы все тем, что выпер бы меня с ребенком в какую-нибудь халупу к черту на кулички. А он так отдал…
– Ну да, отдал он… Вместе с мамой своей в нагрузку…
– Ой, ладно, давай не будем начинать эту грустную песню, а? Как сложилось, так сложилось. Терпеть буду.
– Ну, терпи, раз так…
– Родь, ты мне денег взаймы не дашь? А то я последние, считай, на Анькину поездку выложила. Разорение одно с ее этими гастролями. Прям театр Карабаса-Барабаса какой-то. Как гастроли, так поборы с родителей начинаются. А мне совсем не хочется домой ехать с пустыми руками…
– Дам. И не взаймы. Я ж не чужой тебе. Твои проблемы – мои проблемы, окаянная ты моя женщина.
– Ой, так уж и окаянная…
– Ладно, не кокетничай. И денег дам, и с сиделкой помогу, как сумею. Качества не гарантирую, конечно…
– Ой, да какое там качество! Я и самим фактом ее присутствия была бы уже счастлива. А то хоть садись да плачь…
– Ладно. Сейчас обзвоню всех своих знакомых, порешаем вопрос. Погоди, не плачь пока. Жди звонка, несчастная моя женщина!
Трубка тут же выдала ей короткие деловые гудки, за которыми стояла будто веселая Родькина уверенность в положительном исходе проблемы. Хороший мужик – Родька… Родион Угольников. Почти что Раскольников… И почему она его тогда не приметила, в институте еще? Хотя чего уж говорить – она тогда вообще никого не примечала, сквозь дрожащий туман будто на жизнь смотрела. В параллельных группах родного радиофака в Политехническом проучились, а она его и не помнит совсем… Это уж потом, на встрече выпускников, она его разглядела. Да и то после того только, как признался Родька под пьяную лавочку, что с первого курса на нее глаз положил. Все подвалить хотел, да не успел. Очень уж скоропостижно она за своего Толика тогда замуж выскочила. Только познакомились – и сразу в ЗАГС. Каждый по своему расчету. Толик – от жгучей любви с первого взгляда, а она – чтоб прежнюю свою любовь из себя замужеством этим вытравить…
В общем, с этой встречи выпускников два года назад роман их странный с Родионом и завязался. Хотя это слишком громко сказано – роман. И никакой это вовсе не роман, а так, встреча двух одиночеств. Как там у Кикабидзе – развели у дороги костер… Родька к этому времени со своей женой тоже развелся и жил после размена родительской четырехкомнатной квартиры, ему по наследству доставшейся, в убогой однокомнатной хрущевке на окраине города. Правда, надо отдать ему должное, сердце и руку свою он предложил ей сразу, не раздумывая, – бери, мол, пользуйся, если хочешь. Старая любовь, мол, целехонька осталась, ничуть не приржавела… Да только она отказалась. Зачем? Одного мужика уже обманула, хватит. Опыт не удался. И впрямь нельзя без любви вдвоем жить. Раз нет ее, настоящей, чтоб в сердце сидела, то и замуж выходить не стоит. Ей этой истории с Толиком за глаза хватило…
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 44
