Трое почтительно внимали Валенту, хотя грек и римлянин ещё недавно знали его как Левия бен Гиркана, беспутного юнца из Пантикапея, получившего гражданство от Нерона. А иерофант продолжал:
— Да, Ардагаст — всего лишь орудие в руках опасной тайной силы. Такое же, как все эти мятежники — галл Матрик, германец Цивилис, понтиец Аникет, иудей Элеазар бен Йаир. Как Савмак, потрясший Боспор почти два века назад. Как Виндекс и Гальба, низвергшие Нерона. Эта сила зовёт себя Братством Солнца. «Братья» эти хотят, чтобы люди не делились на рабов и господ, знатных и простолюдинов, чтобы никто не был свободен от труда, а имущество было общим. И такой мерзкий и противоестественный порядок они называют Царством Солнца.
— Таких негодяев нужно истреблять как врагов Империи и рода человеческого! — сжал кулаки Рубрий. — Если какой-нибудь народ предастся их учению, его следует перебить, как стаю бешеных собак!
— Уже делается, — спокойно кивнул Валент. — Я, иудей, настоял на том, чтобы римляне истребляли ессеев, христиан и прочих смутьянов, — пусть лучше Палестина станет пустыней, чем Царством Солнца! Но в Братстве не просто смутьяны и мечтатели, а сильнейшие маги. И во главе их — Аполлоний из Тианы. При Нероне его выпустили из темницы из страха перед магией. А Веспасиан прощает ему любые дерзости, потому что завладел троном не без его помощи.
— Почему они зовутся братьями Солнца? Им впору почитать гигантов или других земнородных чудовищ, враждебных небесным богам, — сказал Рубрий.
Иерофант встал, откинул занавеску и с выражением глубочайшего презрения взглянул на голубое небо, озарённое солнцем, на серебристую гладь лимана и чёрную пашню за ней.
— Земля, небо, солнце, светила — какая разница? Всё это — материя, грязная, низкая, враждебная духу. Все ваши боги — лишь архонты, правители этого мерзкого мира, созданного самым глупым и злобным из них. Тем, кого вы зовёте Зевсом, Юпитером, Папаем, а мои соплеменники — Яхве. Солнце? Вечно юный убийца-лучник, виновник засухи и чумы. Свирепый грифон — вот его образ.
Андак и Спевсипп внутренне сжались от страха, слушая богохульные речи чернокнижника. А тот продолжал, воздев руку к потолку:
— Истинный Бог — там, превыше неба и светил, где есть лишь один свет — чистый, духовный, не смешанный с материей. Туда стремятся души избранных, владеющих тайным знанием. Избранный — выше всех земных соблазнов и законов, выше царей и богов этого мира. — Он властно простёр руки, сиявшие перстнями. — Вот семь перстней, созданных моим учителем рабби Захарией Самаритянином, учеником Симона Мага, Великой Силы Божьей. Семь металлов, семь самоцветов, освящённых семью страшными обрядами, дают власть над силами всех семи светил. Перстнями Зла зовут их невежды, порабощённые законами глупого бога. Но для избранного нет зла, кроме материи, и нет добра, кроме духа.
— Если для тебя нет законов, как я могу тебе верить? — хрипло спросил Валерий, глядя на гностика настороженно, словно на индийскую кобру.
— Да, мне нет дела ни до твоей Империи, Рубрий, ни до твоих барышей, Спевсипп, ни до твоих табунов, Андак. Но в борьбе с Братством Солнца я не изменю вам. Ведь в их царстве не будет места избранным. Все станут чернью, рабами, никто не освободится от позорного ига труда, чтобы совершенствовать свой дух! Убийцы духа, вот кто они, убийцы всего возвышенного! Восемь лёг назад на Черном кургане у Пантикапея рука мальчишки-варвара сразила моего учителя. Звали этого мальчишку Ардагаст, а направлял его руку венедский маг Вышата, один из Братства Солнца!
Теперь иерофант и впрямь напоминал кобру, готовую броситься. Рубрий облегчённо расслабился. Да, эту змею можно будет использовать во благо Рима. Андак восторженно хлопнул рукой по бедру:
— Ты знаешь, что такое месть, иудей! Ты мстишь Ардагасту с Вышатой за учителя, а я — за своего тестя, Сауаспа-Черноконного, царя росов, покорителя венедов. Говорят, вы, евреи, когда-то кочевали, как и мы, сарматы, и были славными и безжалостными воинами?
— Как же вы думаете одолеть Ардагаста с его волхвом? — деловито спросил римлянин.
— Если я убью Солнце-Царя, мне уже не быть царём росов, да и просто живым, — усмехнулся сармат. — Но в походе царь может, например, найти противника не по силам себе. А этой осенью Ардагаст собирается в новый поход — на Цернорига, царя бастарнов.
— Так-так! — хищно осклабился маг. — Пусть потягается с чёрными друидами бастарнов. Это не невежественные лесные колдуны с ведьмами.
— Этот Цернориг стоит Ардагаста. Да и Диурпаней, царь даков, не лучше. А его племянничек Децебал ещё опаснее дяди. Все эти варварские царьки только прикидываются друзьями Рима, пока боятся легионов. А при случае набросятся, как гиены на ослабевшего льва, — озабоченно проговорил Рубрий. Он не стеснялся Андака, зная, что этого сарматского князька, падкого до вина и баб, Риму купить нетрудно. — Это не Фарзой, хитрый и осмотрительный враг Империи.
— Вот мы и поймаем самых опасных хищников на одну приманку! — Глаза Валента блеснули охотничьим азартом. — Скажи, Андак, что больше всего ценит варвар? Особенно если он настоящий воин?
— Золото, женщин, вино, породистых коней.
— А ещё больше — войну и хорошее оружие.
— Вот-вот! Что ты скажешь о Секире Богов? Бог Солнца и Громовержец — вы, сарматы, зовёте их Гойтосиром и Ортагном — вложили в неё свою силу. Только этой секирой Котис, царь фракийцев, смог разрубить Колаксаеву Чашу.
— Кто завладеет ею, станет самым великим царём во всей Скифии! — воскликнул Андак, широко взмахнув рукой так, словно уже сжимал в ней заветную Секиру.
— Кто ею будет владеть, решать не тебе. Но это можешь быть и ты, князь. Если будешь слушать мудрейшего. То есть меня. Ясно? За Секирой стоят не только боги, но и великие маги, любой из которых может обратить в прах тебя со всем твоим родом и дружиной.
Под властным взглядом иерофанта сармат сник. Со столь могучими силами он предпочёл бы вовсе не связываться. Да и царства не домогался бы, если бы не его воинственная и властолюбивая жена, Саузард-Чернозлобная, дочь Сауаспа. А Валент продолжал:
— Секира Богов лежит в храме Чёрного бога — самого страшного из богов, владыки смерти и колдовства. А храм стоит на Черной горе, в самом сердце Карпат. Возвёл его и укрыл в нём секиру Дикиней, великий жрец и маг при Биребисте, царе гетов и даков[5].
Андак поёжился. Имя этого кровавого царя и теперь, спустя больше века, заставляло вздрагивать Даже неустрашимых сарматов. Валент протянул князю амулет на золотой цепочке. В тёмную поверхность халцедона были врезаны фигуры всадника с копьём и крылатого старика с косой.
— Это — талисман Сатурна, то есть Чёрного бога. Не вздумай его использовать для чего-либо, кроме связи со мной. С его помощью мы сможем мысленно разговаривать, как бы далеко от тебя я ни был. Хорошему магу для этого не требуются амулеты. Если Ардагаст справится с друидами, хоть я в этом и сомневаюсь, подскажи ему мысль отправиться в Чёрный храм за Секирой. Уж от такого подвига он не откажется, клянусь Намбротом, демоном Марса и покровителем всех вояк! Но без меня ничего не предпринимай и извещай меня обо всём, что будет происходить в этом походе.
