Бульвар жил. Люди спешили по своим делам, машины ездили взад вперед, лишь на мгновение, уступая место пешеходам. И только я стоял посреди дороги не боясь быть сбитым машиной или человеком.
Я подошел к продавцу газетного лотка на краю дороги. Грузный мужчина с отрешенным взглядом сидел за прилавком, не обращая на меня никакого внимания. Я дотронулся до его руки, но он даже не шелохнулся.
К горлу подступала паника. Я дернул продавца за руку, но безуспешно, я пытался разбросать аккуратно сложенные газеты, и ничего, наконец, я собрал все силы, чтобы опрокинуть на него открытую бутылку коньяка, спрятанную под прилавком, но тщетно.
Мои действия не привели даже к легкому дуновению ветерка. Продавец жил своей скучной рабочей жизнью, перелистывая газеты. Все вокруг жили своей жизнью, а меня словно не было.
Я будто смотрел в окно другого мира, где меня не существует. Уже второй раз за тот злополучный день из моего горла вырвался крик отчаяния.
«Как я мог опять поддаться риску и лихачить, да еще с закрытыми глазами? Я здесь по своей же глупости. Как бы я хотел все исправить, – ругал я себя».
Угрызения совести взяли меня в плен, опускаясь все глубже ко дну моего сознания.
Я двинулся вдоль дороги, не различая улиц, зданий, людей, машин. Не знаю точно, сколько времени я шел вперед, переключаясь на агрессивный полет, в моменты, когда самоедство достигало моих душевных нервов.
Дома, парки, машины, люди пролетали перед моим взором, как мешающие дискомфортные тени.
Но мое внимание привлек старый безобразный заброшенный дом. Такой же одинокий, как и я. Он стоял на большом, на половину загнившем, земельном участке, подальше от соседей и определенно портил весь вид.
Его архитектура напоминала мне дома начала девятнадцатого века. Было видно, что в нем уже давно никто не живет. Окна были забиты досками, стены были облупившиеся и грязные, а на крыше огромная расщелина.
Это именно то, что мне тогда было нужно. Темное одиночество в заброшенном пыльном углу.
Этот дом стал моим родным пристанищем. Я передвигался по нему изо дня в день, и мне становилось легче оттого, что я не видел за окнами людей и не слышал мотор машин. Время для меня будто остановилось.
Сначала я пытался отогнать всевозможные мысли о своей смерти, и следующие за ними самобичевание. Я ругал себя за то, что оставил своих родных так резко, так рано, так быстро. Я не мог заставить себя навестить их. Мне было безгранично стыдно. Увидеть маму в черной одежде со слезами на глазах напротив моей фотографии… Я бы не выдержал такой боли.
Меня все чаще начала посещать мысль о том, что, возможно я сделал не правильный выбор. Может мне стоило позволить небесному свету унести меня наверх.
Возможно, там я бы сразу успокоился. А может все бы просто закончилось для меня, и не было бы не боли ни сожалений.
Я не мог думать о том, что может ждать меня впереди. Я не мог отпустить то, что было позади. Я верил в реинкарнацию души и, возможно, в конце того небесного тоннеля я мог бы попасть на реинкарнацию.
Но тогда я бы уже не был собой, я был бы кем-то другим с другим телом, с другой жизнью. Было невыносимо думать о потери той счастливой и полной жизни, которую я имел.
Несмотря на все мои терзания, где-то глубоко, на дне, в углу таилось необъяснимое чувство, что произойдет что-то исключительное.
Запись 3. Луч
Слишком солнечным за последнее время утром я сидел в темном углу, из которого не выходил уже несколько дней.
Яркий луч света пронзил щель между прибитыми к окну досками. Я покосился вправо, поворачиваясь спиной к окну. Но луч света был настойчивей, чем я ожидал, перемещаясь следом за мной.
Звонкий смех за окном напомнил мне о моем одиночестве и о том, что за стенами дома кипит жизнь. Раздраженный, я поднялся, чтобы перейти в другую комнату, в другой угол, где время снова остановится для меня.
Щель между досками на окне была достаточной, чтобы мой взгляд остановился на луче, ярко играющем на солнце. Луч оказался душой девушки, которая шагала вдоль дороги в сопровождении веселой компании.
Я не мог оторвать от нее взгляда и смотрел так, будто она уносила с собой то, что принадлежало мне.
Первый раз за то бесконечно мучительное время на Земле в качестве души, я почувствовал что-то приятное. Это было сладкое притяжение.
Ее душа была гораздо радужней всех людей, которых я видел на Земле, точное воплощение одной из изумительных картин известных художников, где гармония красок передает истинные ощущения, которые мы не можем выразить в словах.
Походка была так грациозна и легка, она будто порхала, еле касаясь земли. От нее веяло чем-то необычайным, словно она оставляла лучистый след после себя. Во мне проснулось непреодолимое желание проследить за ней и выяснить, в чем секрет ее души.
Девушка уже скрывалась за углом, когда я сорвался с места и бросился следом за ней.
Веселая компания в сопровождении этой яркой девушки минула квартал и остановилась около невысокого белого здания. Девушка быстро попрощалась с друзьями и направилась внутрь здания.
Я не отставал от нее, но держался на расстоянии. Она не могла меня видеть, но, когда я вышел из своего само заточения, я забыл о том, что я не человек и прятался, как маниакальный преследователь за углами.
Внутри здание оказалось таким же современным и ухоженным, как и снаружи. В холле и в коридорах почти не было мебели, лишь пару кресел замысловатой формы рядом с маленькими кофейными столиками. По углам стояли живые цветы в больших горшках.
Девушка с яркой душой быстрым шагом зашла в холл и свернула в ближайший коридор, по пути здороваясь с проходящими мимо людьми.
В конце коридора на двери висела табличка с надписью «Занятия по Йоге». Постучавшись, она открыла дверь, извинилась за опоздание и вошла внутрь. Я решил не заходить вслед за ней, а подождать, когда она выйдет.
Стоя у окна, выходящего из коридора на проезжую улицу, я вновь ощутил жизнь, бурлящую вокруг. Мне уже не было так невыносимо смотреть на людей полной жизни, как раньше. И, честно говоря, я сам не понимал почему.
На краю ощущений я почувствовал долю смирения. Я устал корить себя за случившееся. Я устал скрываться от мира и закрывать на все глаза.
Исправить я уже ничего не мог. Я принял себя тем, кем я стал, но это не означало, что я был доволен или что мне это нравилось. Теперь я чувствовал смиренную невыносимость своего существования.
Отвернувшись от оживленной улицы и переключив внимание на то, где нахожусь, я почувствовал что-то еле уловимое. Это было нарастающее чувство притяжения.
Я огляделся в надежде увидеть причину нового чувства, но в длинном тихом коридоре я был один. Притяжение во мне росло с необычайной скоростью, но я не мог понять, откуда оно и куда меня тянет.
