Она открыла дверь и провела меня в большую мрачную комнату с кроватью под пологом. Запахло плесенью.
– Распоряжусь, чтобы горничная принесла тебе горячей воды умыться после долгого путешествия.
– Горничная?
– Служанка Бетси.
– Полагаю, никого из прежних слуг не удалось уговорить приехать сюда?
– Ричард, как только будешь готов, спускайся… Здесь мы обедаем рано.
Она ушла.
Через несколько минут за дверью словно мышь заскреблась, и вошло маленькое робкое существо с кувшином горячей воды в руках. Я не увидел лица, поскольку она отвернулась. Чтобы заставить ее повернуться ко мне, я спросил:
– Тебя зовут Бетси?
Не взглянув на меня, она пробормотала:
– Да, сэр.
Потом ретировалась.
Я умылся, сменил белье и спустился вниз.
В холле вдруг оказалась Эффи. Она удивилась нашей встрече так же сильно, как и я. Кроме того, было похоже, что она пришла с улицы из-под дождя. В потемках мы остановились лицом друг к другу. Она выглядела так, словно собралась на бал: волосы ее были высоко уложены, а бархатное темно-зеленое платье я на ней никогда прежде не видел. Плечи Эффи были сильно обнажены, очень глубокое декольте открывало грудь особенно эффектно. По обнаженным плечам катились дождинки прямо за корсет. Она превратилась в очень красивую девушку, высокую, черноволосую, с огромными серыми глазами, правильными чертами лица.
Когда я был маленький, она, не стесняясь, раздевалась в моем присутствии до нижнего белья и даже дальше, но однажды, когда мне было около двенадцати, она заметила, как я на нее смотрю. Не знаю, что Эффи увидела в моем взгляде, но больше она не раздевалась при мне никогда. Сестра молча повернулась ко мне спиной и взбежала по лестнице.
Матушку я нашел в большой комнате в дальней части особняка. Она сидела и, как я видел много раз в другом доме, вышивала на пяльцах.
Я сказал:
– Ты не предупредила, что к обеду у нас принято наряжаться.
– Что ты имеешь в виду, Ричард? – ответила она.
Я объяснил, что видел Эффи, разодетую, словно жена уличного торговца в субботний вечер.
– Полагаю, сестра принарядилась специально для тебя.
– Почему же такая реакция? Уставилась на меня, будто олень на заряженный ствол охотника, и ускакала.
Мама продолжила:
– Твоя сестра очень красивая молодая женщина, и ей приятно украшать себя. После того как мы уехали из города, у нее таких возможностей было мало.
С легкой улыбкой она добавила:
– Как Евфимия похожа на меня в этом возрасте.
Когда я сел, мать спросила:
– Почему ты здесь, Ричард? Мне казалось, что ты собирался в Лейкс.
– Вышло так, что я не смог себе это позволить.
– После всего случившегося просто необходимо было развеяться!
– Мама, тебе столько пришлось вынести. Я должен был быть рядом с тобой на похоронах.
– Ради чего? – спросила она почти сердито.
– Жаль, что не сообщила своевременно. Ты же знала, что об этом напишут в газетах.
– Думала, так будет лучше. Не стоит обсуждать это теперь.
(Лучше! А ведь я был очень шокирован, когда прочитал о смерти отца в газете.)
Я сказал:
– Мама, я до сих пор не знаю, что произошло.
– Ричард, мы говорили о твоих каникулах. Если дело в деньгах, то я могу немного помочь.
– Весьма благодарен, но слишком поздно. К сожалению, мой друг сейчас поехать не сможет.
Она снова принялась за работу и сказала:
– Было бы лучше, если бы ты пока уехал и вернулся, когда мы подготовим дом для житья.
– Хочу помочь вам.
– Это женская работа, Ричард. Ты будешь только мешать. Почему бы тебе не съездить к Томасу?
– Какой сюрприз. К дяде Томасу? Вы с ним теперь общаетесь?
– Я написала ему о смерти брата.
(А мне ничего не написала!)
– И он был на похоронах, – прибавила она довольно нервно.
– Ну вот, – вздохнул я. – Мама, ты прислала телеграмму, прося остаться в Кембридже, а потом я узнаю, что пропустил похороны!
Не поднимая глаз, она сказала:
– Я Томаса не приглашала. Он сам приехал. И надо было кое-что обсудить. Например, твои расходы на учебу. Он решил продолжать платить. Именно поэтому тебе следует съездить к нему как можно скорее – поблагодарить за то, что он делает для тебя. Возможно, дядя будет платить и в дальнейшем.
Но мне не хотелось. И почему мама так благосклонна к дядюшке? Даже отец не мог терпеть собственного брата. Однако судьба мне благоволила.
– Что-то горит? – вскрикнул я.
Почти неосознанно я ощутил неприятный затхлый запах, словно что-то протухло.
– Возможно, – сказала мама, вставая. – Зря доверила Бетси приготовление обеда… Пойду, может, удастся спасти хоть что-нибудь из съестного.
* * *
Как сильно она состарилась и, кажется, стала еще меньше. В то первое мгновение, когда я увидел маму, думая, что незнаком с ней, она показалась мне старушкой. Похоже, она за собой уже не следит так, как прежде. Волосы растрепаны, лицо бледное, одета в какое-то выцветшее старое платье, которое я даже не помню. То, что случилось в ноябре, сильно ее состарило. Мне хотелось сказать, что я ее люблю, но именно в этот момент она меньше всего была похожа на ту маму, какую я всегда знал.
* * *
Я взял свечу и отправился в темные комнаты вокруг кухни – искать папино вино.
Мне повезло, и в заплесневелом комоде в маленькой буфетной я нашел дюжину бутылок отцовского бордо. Я заметил, что полотенца и тазики, лежавшие здесь раньше, исчезли.
Когда я присоединился к маме в столовой, она многозначительно посмотрела на спиртное, но ничего не сказала.
Наконец моя сестра соблаговолила спуститься, и было ясно, что опоздала она потому, что переменила свой прекрасный наряд. Удостоен ли я был нежным приветствием и поцелуем сестры? Вовсе нет. Эффи вошла и села, даже не взглянув на меня, хотя мы виделись впервые с тех пор, как я уехал в начале октября, если не считать нашего неловкого столкновения несколько минут тому назад.
– Эффи, очень рад тебя видеть, – сказал я.
– Позволь узнать, как долго мы будем иметь удовольствие наслаждаться твоим обществом? – спросила она.
– Пока я не сочту нужным уехать.
– Дети, – весело произнесла мама, – давайте постараемся хорошо провести время друг с другом.
– Ричард уже старается, – многозначительно произнесла сестра, когда я поднес бокал к губам.
