1
Прищурившись, Фатрен глядел на красное солнце, прятавшееся за неизменной завесой из темной дымки. С неба, как обычно в последнее время, сыпался черный пепел. Тяжелые крупные хлопья падали и падали, воздух был плотным, душным; ни намека на легкий ветерок, который мог бы хоть чуть-чуть поднять настроение. Фатрен со вздохом перевел взгляд на Ветитан. На свой город.
– Сколько еще? – спросил он.
Дрюффель почесал испачканный сажей нос. Фатрен и сам выглядел не лучшим образом: не до того было в последнее время.
– Может быть, час. – Дрюффель сплюнул под ноги.
Фатрен снова посмотрел на падавший с неба пепел:
– Думаешь, это правда, Дрюффель? Что говорят люди?
– Что именно? Что скоро конец света? Не знаю. Вообще-то, мне все равно.
– Как ты можешь так говорить?
Дрюффель пожал плечами:
– Когда появятся колоссы, я умру. Вот и весь конец света для меня.
Фатрен смолчал. О своих сомнениях он не говорил вслух: ему полагалось быть сильнее всех. Когда лорды покинули городок, который, по сути, мало чем отличался от обычной плантации, именно Фатрен убедил скаа продолжать работать в полях. И позаботился, чтобы отряды вербовщиков держались подальше. Когда все трудоспособные мужчины из соседних поселений оказались на той или иной войне, в Ветитане по-прежнему было кому работать. На взятки ушел почти весь запас зерна, зато Фатрен сберег своих людей.
До поры.
– Туман сегодня продержался до полудня, – тихо проговорил Фатрен. – С каждым днем он уходит все позже и позже. Ты видел поля, Дрюффель. Колосья выглядят неважно: наверно, им не хватает солнца. Боюсь, этой зимой нам нечего будет есть.
– Мы не доживем до зимы. Мы и до заката-то не протянем.
Самое грустное – Дрюффель слыл когда-то оптимистом. Но вот уже несколько месяцев Фатрен не слышал, чтобы брат смеялся. А Фатрен так любил его смех.
«Даже мельницы Вседержителя не перемололи Дрюффа, не выжали из него смех, – подумал Фатрен. – Но последние два года оказались сильней».
– Фат! – крикнул кто-то. – Фат!
Повернувшись, Фатрен увидел мальчишку, карабкавшегося на вершину земляного вала. Они едва успели закончить строительство укреплений. Это Дрюффель подал идею; тогда он еще не успел по-настоящему сдаться. Город, в котором проживало почти семь тысяч человек, маленьким не назовешь. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы полностью окружить его защитной насыпью.
У Фатрена была едва ли тысяча настоящих бойцов и еще около тысячи слишком молодых, слишком старых или недостаточно умелых. Он понятия не имел, сколько воинов в армии колоссов, но наверняка уж больше двух тысяч. От земляного вала толку будет маловато.
Мальчишка – его звали Сев – подбежал наконец-то к Фатрену:
– Фат! Кто-то идет!
– Уже? Дрюфф говорил, колоссы еще далеко!
– Не колоссы, Фат. Человек. Пошли быстрее!
Фатрен повернулся к Дрюффу – тот лишь вытер нос и пожал плечами. Вдоль внутренней стороны вала они последовали за Севом к главным воротам. Плотно сбитую землю покрывали пепел и пыль, которые по углам собирались в целые холмы. Времени на поддержание чистоты не хватало: пока мужчины тренировались и готовились к войне, женщинам приходилось работать в поле.
Война. Фатрен только говорил себе, что у него две тысячи «солдат», – на самом деле это была тысяча крестьян-скаа. Да, они тренировались два года, да, были вооружены мечами, однако по-настоящему драться им почти не приходилось.
Несколько человек собралось у главных ворот; кто-то стоял на вершине земляного вала, кто-то прислонился к нему.
«Может, я ошибся, потратив так много наших сил на тренировку солдат, – подумал Фатрен. – Если бы эта тысяча работала в шахтах, у нас была бы руда для подкупа».
Но колоссы не брали взяток. Они просто убивали. Фатрен вздрогнул, вспомнив про Гартвуд. Из города, который превосходил по численности его собственный, до Ветитана добралась едва ли сотня выживших. Это случилось три месяца назад. Фатрен продолжал надеяться, хоть и понимал всю абсурдность надежды, что колоссы насытятся, разрушая Гартвуд.
Давно следовало бы понять, что голод колоссов утолить невозможно.
Солдаты в поношенной одежде с заплатками из ткани и кожи расступились, когда Фатрен забрался на вершину вала. Все в обозримом пространстве было покрыто толстым слоем похожего на черный снег пепла. Фатрен вгляделся.
К городу приближался одинокий всадник в темном плаще с низко надвинутым капюшоном.
– Что думаешь, Фат? – спросил один из солдат. – Разведчик колоссов?
Фатрен невольно фыркнул:
– Колоссы не послали бы разведчика, особенно человека.
– У него лошадь, – проворчал Дрюффель. – Нам бы еще одна не помешала.
Лошадей в городе было всего пять, и все они страдали от недоедания.
– Торговец? – предположил солдат.
– У него нет товаров, – возразил Фатрен. – И в этих краях только настоящий храбрец отважился бы путешествовать в одиночку.
– Никогда раньше не видел беженца верхом на лошади. – Говоривший поднял лук и посмотрел на Фатрена.
Тот покачал головой.
Никто не выстрелил в приближавшегося неспешным шагом всадника. Прямо перед воротами он остановил коня. Фатрен ими гордился. Настоящие ворота из настоящего дерева замыкали земляной вал. И доски, и камень он позаимствовал из роскошного особняка в центре города.
Под толстым темным плащом, который защищал незнакомца от пепла, почти ничего не удавалось рассмотреть. Фатрен заглянул за край вала, изучая чужака, потом перевел взгляд на брата и пожал плечами. Пепел продолжал тихо падать.
Незнакомец прыгнул.
Сиганул вверх прямо из седла, будто его кто подталкивал снизу – только плащ захлопал в воздухе. Под плащом на чужаке оказался ослепительно-белый мундир.
Когда незнакомец, пролетев над земляным валом, опустился на ворота, Фатрен выругался и отшатнулся. Алломант! Из благородных. Фатрен так надеялся, что аристократы и дальше будут увлечены своей грызней на севере и оставят простых людей в покое.
Или, по крайней мере, дадут им спокойно умереть.
Вновь прибывший повернулся. У него были коротко стриженные темные волосы и короткая борода.
