– Ты ведь и сама знаешь, что это не так. В подобном желании много честолюбия, но всему есть пределы. Не уверен, что стоит пренебрегать маленькими простыми радостями. Та девочка сказала очень важные слова о том, каково это – быть справедливым.
– Не вижу в этом ничего трудного. Любой может быть справедливым!
– Прости, но многие мужские дела со стороны не кажутся слишком трудными, – он с вызовом взглянул прямо в глаза собеседнице.
– Мужские дела! – фыркнула девушка. – Можно подумать, у женщин нет никаких дел!
– Теоретически они должны быть, но на практике…
– И что ты хочешь сказать? – сама мысль о противопоставлении мужчин и женщин вызывала у нее категорический протест.
Юноша подавил усмешку и постарался отвечать спокойно и примирительно:
– Стивен, дорогая, дело в том, что всемогущий Господь установил все так, что справедливость – не та добродетель, что свойственна женщинам. Я не хочу сказать, будто женщины несправедливы, вовсе нет. Пока не затронуты интересы близких им людей, они могут быть искренне настроенными на справедливость и даже превосходить в этом мужчин. Но когда включаются эмоции, когда возникает конкретная, сложная ситуация, абстрактная справедливость становится для женщин не так уж важна…
Девушка досадливо перебила его:
– Совершенно с тобой не согласна! Конечно, отдельные женщины и в отдельных ситуациях могут вести себя по-разному, но нельзя утверждать, что нам не свойственна справедливость.
На этот раз юноша не удержался от снисходительной улыбки, заставившей собеседницу сердито нахмуриться.
– Приведу тебе примеры, – сказал он. – Ты когда-нибудь слышала о матери, которая пожелала, чтобы ее сына побили в школе?
– Дурное поведение заслуживает наказания, но это не имеет отношения к справедливости, – пожала плечами Стивен.
– Я не о том. Я имел в виду – побили в соперничестве: обошли в соревнованиях, заняли более высокое положение в учебе или обыграли в крикет, то есть в той конкуренции, которая всегда существует между мальчиками.
Девушка на мгновение задумалась, а потом ответила:
– Ну, тут ты, может, и прав. Но это всего лишь частный случай.
– Один случай, но зато универсальный. А как ты думаешь, если бы шериф Галлоуэя был женщиной, смог бы он передать собственного сына в руки палача, когда тот совершил преступление?
На это девушка ответила мгновенно:
– Конечно нет. Не думаю, что мать, родившая свое дитя, могла быть способна на такое. Но разве часто происходят в жизни такие события? Подбери другой пример.
– Есть и другие, но думаю, что с моей стороны будет не честно приводить их.
– И почему же?
– Но, Стивен, ты ведь девушка, так что лицо заинтересованное…
Она рассмеялась.
– Ну что же, даже девушка моего возраста кое-что знает и способна судить самостоятельно, не хуже иного молодого мужчины. Однако я хочу услышать твое мнение, и если буду согласна, скрывать это не стану. В этом я могу обещать тебе полную женскую справедливость.
– Если быть кратким, я бы спросил: может ли женщина быть справедливой по отношению к другой женщине или к мужчине, если дело касается ее чувств или чужой несправедливости по отношению к ней?
– Почему бы и нет? Конечно, гордость может вступить в противоречие с желанием быть справедливой, если речь идет о нанесенной обиде. Не стоит исключать и ощущение собственного превосходства.
Юноша покачал головой.
– Гордость, ощущение собственного превосходства! Разве это не одно и то же? Но так или иначе, если опираться на эти чувства, боюсь, весы Справедливости окажутся опасно неуравновешенными, а карающий меч может ранить ее саму. Мне представляется, что если тебя гордость может направлять в верную сторону, с другими так случается не всегда. Ты скорее исключение, чем правило. Но прости, мне пора, – Гарольд взглянул на часы и встал.
Стивен последовала за ним. Переложив хлыст в ту руку, которой придерживала подол, правой она взяла спутника под руку – тем мягким, грациозным жестом, который свойственен детям, доверчиво опирающимся о руку взрослого. Пара прошла через ворота, грумы подвели коней. Стивен потрепала свою лошадку по шее и дала ей кусок сахара. Затем девушка забралась в седло, опершись ножкой на крепкую руку Гарольда и слегка подпрыгнув. Юноша легко вскочил на своего коня, продемонстрировав ловкость и опыт наездника.
Молодые люди выехали на дорогу, стараясь держаться в тени, и Стивен, погруженная в свои мысли, тихо и восхищенно прошептала:
– Быть Богом и обладать даром творения!
Гарольд ехал в молчании, ощущая холодок смутной тревоги.
Глава I. Стивен
Стивен Норманн из Норманстенда оставался холостяком до зрелого возраста, пока счастливый случай не сделал его обладателем большого наследства. Поселившись в имении, он задумался о необходимости подыскать себе жену.
Еще со времени совместной учебы в колледже он поддерживал добрые отношения с ближайшим соседом, сквайром Роули. Они часто бывали в гостях друг у друга, а младшая сестра Роули – она принадлежала практически к следующему поколению, так как родилась во втором браке его отца, – привыкла обоих считать братьями. Теперь она достигла двадцатилетнего возраста и превратилась в очаровательную и по-настоящему красивую молодую женщину. В предыдущие годы дружеские отношения в компании оставались неизменными. Если бы сквайра Норманна попросили описать Маргарет Роули, он был бы немало удивлен, внезапно осознав, что речь идет не о ребенке, а о взрослой девушке.
Однако когда его мысли обратились к женитьбе, он заметил, что Маргарет полностью соответствует тому типу женщины, который его интересует. Решение было логичным, братское расположение уступило место более сильному и, вероятно, более эгоцентрическому чувству. Он сам не успел заметить, как по уши влюбился в свою симпатичную соседку.
Норманн был славным малым, крепким и красивым. К сорока годам он оставался молодым и энергичным, так что возраст его не мог смутить молодую женщину. Маргарет была искренне расположена к нему, всегда доверяла Норманну, он был для нее старшим братом, который никогда ничего не требовал и не ограничивал ее ни в чем. Она всегда была рада видеть его, а когда сосед стал уделять ей особое внимание, женская природа невольно отреагировала естественным образом.
По прошествии должного времени стало ясно, что пара ожидает ребенка. Сквайр Норманн даже не сомневался, что это будет мальчик и наследник, так что супруга, нежно любившая его, не посмела высказать ни малейшего намека на то, что, возможно, это будет все-таки девочка. Она опасалась, что будущего отца разочаровало бы любое сомнение в его твердой надежде. В итоге она так ничего мужу и не сказала. В конце концов, она ведь и сама не знала, кто родится: мальчик или девочка, шансы были равными. Посторонних сквайр и слушать не хотел, так что идея о рождении наследника глубоко укоренилась в его сознании. Ведь ему хотелось сына! Имя было выбрано заранее: вот уже несколько веков все сквайры Норманстенда носили имя Стивен, об этом свидетельствовали документы. Естественно, ожидаемый наследник тоже станет Стивеном.
