Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
Суть вины заключается в том, что при совершении тех или иных ошибок и сам человек, и окружающие оценивают не конкретный его поступок, а личность в целом. Оступился, наделал ошибок – значит, плох как личность. Когда об этом твердят с детства, когда на данном постулате построена вся система воспитания и образования, любой в конце концов искренне начинает верить, что ошибаться действительно плохо, стыдно и недостойно хорошего, порядочного человека. При этом другая сторона подобного воспитания ограничивает человека в его оценке своих поступков и себя самого: каждый может лишь критиковать себя, а добрые слова о нем говорить могут только другие. Подобный стиль воспитания формирует уникальный механизм самоуважения с двойным дном. С одной стороны, на осознанном уровне возникает интенсивная эмоция переживания собственной «плохости». С другой, на неосознанном уровне, она воспринимается как перевертыш (поскольку бессознательное должно находить хоть что-то полезное в своем носителе) – инвертированная эмоция самоутверждения: «Я повинился, значит, я хороший!» Именно это подспудное переживание является причиной длительного и страстного самобичевания, в основе которого лежит извращенное самоподбадривание для тех людей, которым запрещено осознанно говорить себе: «Я хороший и достойный человек». И чем эмоциональнее винит себя человек, тем сильнее в нем этот второй пласт. При этом приятность чувства вины состоит в том, что оно не требует исправления ошибок, действия, направленного на восстановление ущерба. Оно лишь вызывает эмоцию.
Состояние ответственности предполагает иную последовательность эмоциональных переживаний, когда совершается проступок. Осознав ошибку, ответственный человек отделяет себя как личность от поступка. Он ощущает себя хорошим и достойным при любых обстоятельствах, но действия свои оценивает по результату. Именно поэтому, совершив ошибку, он не занимается самобичеванием, а решает, что нужно сделать для скорейшего ее исправления и компенсации ущерба, а также для того, чтобы эта ситуация вновь никогда не повторилась. Человек сохраняет чувство собственного достоинства и отвечает за свои действия.
С психологической точки зрения, есть существенная разница между людьми ответственными и виноватыми. Первые самостоятельны, вторые легкоуправляемы. Это объясняется тем, что первым не нужна внешняя оценка для признания собственной значимости, тогда как вторые прямо зависят от нее. Манипулируя оценкой, легко управлять людьми. Государство, в котором нет культуры отстаивания человеческого достоинства, предпочитает людей второго типа.
Таким образом, традиционная вина – не национальная русская черта, а отражение манипуляции на всех уровнях общественного сознания, позволяющей многим людям не отвечать за результаты собственной деятельности. Чувство ответственности и вина не наследуются, а очень рано воспитываются в семье. Вина потому и передается в России из поколения в поколение с незапамятных времен до современности, что она удобна не только в такой структуре, как государство, но и в семье, где при успешном навыке можно легко управлять супругом (супругой) и детьми, не тратя усилий на глубокое чувство привязанности, которым является любовь. Вина крайне удобна на производстве, где все неудачи руководства можно легко списать на алкоголизм рабочего, потому что чувство вины – основное переживание, которое движет пьяным человеком. Если руководителя производства интересует результат труда, а не процесс перевода денег из одного кармана в другой, он ставит вопрос о качестве работы, создает условия для личностного роста работника, а не винит во всем специфику русского характера.
Особый статус России, по-видимому, заключается лишь в том, что политические и экономические условия ее бытия всемерно способствовали сохранению механизма, формирующего и подкрепляющего вину и подавляющего ответственность. Ответственный человек, отстаивая свои права, требует ответственности от руководителей и открытости всех экономических и политических решений. До сих пор, манипулируя чувством вины, руководители разного уровня могли избегать этого. Однако реализация реформ в стране требует не манипуляций мнением граждан, а формирования у всех ответственности за происходящие события, что предполагает открытость бюджета и экономических действий руководства, его намерений. В то же время смена психологических установок и у руководителей, и у граждан требует времени. Уже стал притчей во языцех опыт Моисея, сорок лет водившего народ Израиля по пустыне, дабы уничтожить в нем психологию раба. Следовательно, с точки зрения бытового сознания, для смены психологических установок необходимо по крайней мере два поколения.
Есть определенные условия воспитания, способствующие развитию либо чувства вины, либо ответственности. Их описанию и посвящена эта книга.
Возможно, собственный взгляд автора на поставленную проблему неточен. В то же время, отнимая у России и россиян их уникальность, он рисует перспективы возможности счастливой жизни не для призрачных будущих поколений, а для тех, кто живет уже сейчас.
Автор благодарит всех своих друзей за поддержку в создании этой книги.
Глава 1 Кто виноват?
Что ж это, действительно именно русский, и только русский, закон развития? Неужели русской душе, и только ей, определено развиваться не с ростом свободы, а с ростом рабства?
В. Гроссман. «Все течет»
«Кто виноват?» – извечный вопрос, задаваемый не только в России. Русским вопросом его нельзя назвать и потому, что в самой России этот вопрос задается не только русскими. Характерным для нашей страны является лишь его постоянство.
Мировая история начинается с этого вопроса. Библейское описание свидетельствует о том, что формирование сознания Евы и Адама происходит одновременно с переживанием чувства вины за нарушение договора с Богом. Когда проступок вскрывается, Адам не испытывает раскаяния. Он быстро соображает и сваливает всю вину на Еву и Бога, ссылаясь на то, что яблоко ему предложила женщина, которую дал ему Бог. Подобное поведение переняли и его потомки. Древние иудеи в великий день всепрощения выбирали двух козлов. Одного называли «козлом отпущения» и, возлагая на него руки, символически переносили на него все грехи Израиля. После этого его выгоняли к демону пустыни Азазелу, а другого козла жертвовали Богу (возможно, надеясь, что тот слишком занят, чтобы заметить, как ответственность переносится на козла?).
С тех пор этот удобный метод внешне значительно изменился, перекочевав на другую почву, и сохранил лишь свой смысл – перекладывание ответственности за проступки с одних плеч на другие. Теперь задающие вопрос «Кто виноват?» не стремятся найти причины проблемной ситуации и пути выхода из нее. Этим вопросом они обозначают лишь потребность найти того, на кого можно обрушить эмоции людей, ожидавших результата, но не получивших его, потому что те, кто нес ответственность за результат, с этим не справились. Те же, на кого обрушивается гнев, также не желают решить проблему. Их задача – пережить момент обвинения и извлечь из него любую пользу, по возможности ничего не меняя.
Вопрос «Кто виноват?» задают родители и воспитатели детям, его ставят при разводе бывшие влюбленные, он присутствует на производстве, во всех эшелонах власти, когда последствия бездеятельности и бездарности руководящей элиты нужно списать на наиболее удобные в настоящий момент персоны. Вслед за этим вопросом поднимается рука с розгой, раздается крик, если виноватого ищут среди детей; начинается развод и дележ имущества в семье; увольняется очередной «стрелочник», звучат жесткие заявления по телевизору, если жертву ищут во властных структурах, но в последнем случае обычно все ограничивается газетной шумихой, специально приуроченной к нужному моменту.
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
