— Адриан, не смей! — крикнула она, не столько разозлившись, сколько не на шутку испугавшись за его жизнь.
Простолюдин, напавший на нобиля, был обречен, и никто из власть имущих даже и не подумал бы выяснять, прав он или виноват. Адриан, впрочем, едва глянул на нее — взгляд его метался от человека в маске к рослому пришельцу в кольчужной рубахе.
— Эй, ты! — рыкнул он. — А ну-ка, отпусти ее! Она моя!
— Глупец! — выкрикнула в ответ девушка. — Не лезь, слышишь? Все равно ничем не поможешь!
Она хотела было соскочить с коня, но сын рослого крепко обхватил ее одной рукой.
— Ты бы лучше ее послушался, — сказал он Адриану. Вместо ответа парень бросился на рослого нобиля. Тот распахнул плащ, и взорам присутствующих предстала рукоять ножа, как ни в чем не бывало торчащая из его живота. Адриан опешил, попятился — и тут наперерез ему скользнул старик в маске. Взмахнув рукой, он наискось хлестнул скрюченными пальцами по щеке парня.
Адриан согнулся в три погибели, повалился наземь, истошно крича и хватаясь за лицо. Пока он корчился на земле, рослый ухватился за рукоять ножа и одним движением, как из ножен, выдернул его из своего живота. Затем он швырнул нож на землю рядом с Адрианом — и приятели парня в ужасе отпрянули.
Старик в маске шагнул к Адриану.
— Довольно! — велел рослый. — Незачем нам тут мешкать. Встретимся в замке.
Старик развернулся, согласно кивнул. Затем он распростер руки ладонями вверх и протяжно, шумно выдохнул. Воздух над деревенской улицей забурлил, как будто налетел нежданный порыв ветра.
Сидя в седле, девушка смотрела, как опавшие листья и сучья, словно ожив, крутятся хороводом вокруг старика в маске. В бурлящем воздухе над землей соткались неясные тени. Свет от фонарей и факелов в руках сельчан выхватил из темноты невиданное зрелище.
В завихрениях ветра мелькали мертвые костлявые лики с пустыми глазницами, призрачные скелеты, на которых кое-где еще виднелись обрывки плоти. Прозрачные руки со всех сторон вцепились в черное одеяние старика — и он вместе с призраками исчез из виду. В тот же миг прекратился и сверхъестественный бурлящий ветер.
Ночной холод вдруг пробрал до костей девушку, которая смотрела не отрываясь на пустое место, где еще мгновение назад стоял старик в маске.
Рослый между тем вскочил на своего коня и послал его вниз по улице, к лесу. Замок, о котором шла речь, стоял сразу за лесом, на вершине холма. Сын рослого повернул коня, чтобы последовать за ним, — и тогда сзади, из деревни, которая оставалась у них за спиной, долетел отчаянный громкий крик. Подавленная всем происшедшим, девушка не сразу поняла, кто это кричит, и обернулась, крепко держась обеими руками за пояс сына, — конь под ними как раз перешел на рысь.
По деревенской улице вслед за всадниками бежала женщина, статная и черноволосая, в лиловом платье. На бегу она размахивала ножом — тем самым, что рослый бросил рядом с Адрианом.
Сжав коленями бока коня, девушка закричала:
— Не надо, Бея! Не надо!
Помимо воли ее охватило облегчение — старшая сестра, задержавшаяся допоздна на ярмарке в северной деревне, все-таки благополучно вернулась домой. Конь сорвался в галоп, и девушка крепче вцепилась в сидящего перед ней всадника, прильнула к нему, не в силах больше оглядываться назад. И только слышала, как уже издалека громко кричит, зовет ее сестра:
— Магелия!
ГЛАВА 1
Магьер почуяла рассвет, хотя в тесной комнате трактира было еще темно, да вдобавок окна прикрывали ставни. Рассвет позвал ее, бесцеремонно пробудил ото сна. В памяти ее все еще жила прошедшая ночь, первая ночь, которую она провела в объятиях Лисила… и сейчас лежала, уткнувшись щекой в его плечо, и рука ее под одеялами покоилась на его груди. Магьер все еще боялась за него… но, если он всегда будет вот так близко, ей, возможно, удастся уберечь его от всех опасностей на свете, в том числе и от нее самой.
Затем в голову ей непрошено пришла другая, еще более тревожная мысль. Магьер попыталась прогнать ее, вспоминая минувшую ночь, жар объятий Лисила, запах его кожи, вкус его поцелуев, сладкое безумие, которое владело ими, покуда они оба не погрузились в сон… но упрямая мысль не уходила, быть может, еще и потому, что Лисил сейчас был слишком близко.
Магелия… и Нейна.
Две матери. Одна давным-давно мертва, другая еще жива, по крайней мере так надеялась Магьер. Ради Лисила.
Магьер открыла глаза и посмотрела на кончики своих пальцев, робко выглядывающие из-под края одеяла, которое наискось, небрежно укрывало грудь Лисила.
Затем взгляд ее скользнул выше, на плечо полуэльфа, все еще стянутое повязкой… и лишь тогда она обнаружила, что Лисил не спит и внимательно смотрит на нее своими янтарного цвета глазами.
— Так ты уже проснулся, — проговорила она.
— Мне нравится смотреть на тебя спящую. Ты такая смирная, когда спишь… впрочем, только когда спишь.
Неужели он не может обойтись без своих дурацких шуток?! Магьер попыталась сесть, но Лисил тотчас заключил ее в крепкие объятия.
— Не спеши, — попросил он. — Еще рано. Еще, наверное, и солнце-то не взошло.
— Скоро взойдет, — солгала Магьер и, расслабившись, со вздохом прильнула к нему.
В последнее время ее дампирская натура все явственнее давала о себе знать. Она чуяла солнце даже в помещении, за закрытыми дверями. Минувшей ночью жар, который пробудили в ней объятия Лисила, необыкновенно усилил ее и без того обостренные чувства. При одном только тусклом свете лунного луча, проникавшего в щель между ставнями, она ясно могла разглядеть Лисила, его узкое лицо, белокурые волосы, гибкое худощавое тело. Янтарные, вытянутые к вискам глаза — наследие матери-эльфийки — неотрывно смотрели на Магьер. Обычно то, что открывалось ей благодаря сверхъестественным способностям дампира, вызывало в ней либо страх, либо омерзение, но сегодняшней ночью она ничего не страшилась и ни от чего не отшатывалась, потому что все, что она видела, слышала, ощущала, был только Лисил. Эту ночь Магьер провела в объятиях Лисила, а все прочее не имело значения. Кроме двух матерей, которые одарили своих детей таким мрачным и зловещим наследством.
— Хорошо тебе спалось? — спросила она.
— Более-менее, — ответил Лисил.
Магьер знала, что он, вполне вероятно, лжет. С тех пор как Лисил перестал пить, его частенько мучила бессонница. Это тоже было напрямую связано с матерью, которую он много лет считал мертвой. Магьер оглядела комнату:
— А где Малец? Он что же, всю ночь провел на улице?
Лисил улыбнулся:
— В кои-то веки соизволил проявить хорошие манеры.
Магьер насупилась. Перекатившись по кровати, дотянулась до серной спички, лежащей на ночном столике, и зажгла стоявшую там же свечу. Прошлым вечером Лисил и Магьер сняли эту комнату в первом же трактире, который встретился им на выезде из Белы, столицы Белашкии. В минувшие годы их небольшой компании частенько доводилось ночевать под открытым небом. Малец, их пес, привык бродить привольно, где ему вздумается, но сейчас Магьер беспокоило то, что за всю минувшую ночь она ни разу не вспомнила о нем.
