Книга Наследница поневоле - Ирина Львова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она давным-давно ослепла, но, если бы этого не случилось, ей все равно не пришлось бы видеть света: последняя свеча из тех, что оставили ей, угасла много лет назад. Но прежде чем истаяли последние капельки воска, раньше чем умер крошечный огонек на истлевшем фитиле, графиня Эльжбетта Надешти-Батори успела запечатлеть на куске пергамента свою последнюю волю. Теперь этот документ надежно заперт в ларце, неприступном для острых зубов мерзких грызунов. Солдат-стражник узнает о том, что графиня скончалась, когда придет к ее узилищу, чтобы взять пустую миску, и увидит, что она полна, хлеб не тронут, а кислое старое вино не выпито. Тогда он отправится в господский дом, и его нынешним хозяевам станет ясно, что служба немого окончена. Через сутки, а может быть, и двое сюда придут люди, чтобы удостовериться в том, что узница окончила свои земные дни. Мужчины сломают стену и найдут здесь только объеденный грызунами труп чахтицкой госпожи и ларец — вот все, что останется от нее потомкам. Память, память и завещание, которое спустя почти четыре столетия после того, как будет обнародована воля покойной, еще сохранит способность сеять раздоры и смерть…
Заскрипел ворот, лязгнули, сцепив ржавые зубья, железные шестерни, зазвенели цепи, пустились в бег колесики. Повернулось огромное, окованное металлическими пластинками дубовое колесо с распластанным на нем человеком. Палач взмахнул металлическим прутом, и истязаемый слабо застонал…
Помощники палача вытолкнули одну из женщин вперед, и один из них схватил запястье ее руки крепкими, точно стальными пальцами. Человек в кроваво-красной маске поднял раскаленные щипцы…
Несчастная страшно закричала.
Палач повернулся и, держа над головой орудие пытки, показал толпе вырванный палец Илоны Йо. Собравшиеся издали дружный ликующий вопль. Этими руками она с товарками замучила десятки, а поговаривают, что и сотни невинных девушек, чтобы выпить их сладкую, чистую кровь.
— Погоди, дьяволово отродье! — закричал кто-то. — Это только начало. Как еще попляшешь, когда тебе поджарят пятки!
Палец упал на снег, вызвав всеобщее шумное одобрение, едва ли нашлись в толпе сердобольные, готовые пожалеть преступниц.
Палач вновь занялся жертвой, чтобы, повернувшись, порадовать взор свидетелей праведного суда видом следующего пальца, отделенного от тела грешницы. Когда же третий ее палец полетел в снег, палач дал команду помощникам, и те поволокли лишившуюся сознания Илону к столбу, вокруг которого был разложен костер.
Настала очередь следующей сообщницы, пандур[2]схватил Кату Бенецкую за руку. Крестясь и читая молитву, женщина просила Бога облегчить ее мучения. Всевышний остался глух к мольбе преступницы. Обагрив своей кровью снег, лишенная пальцев Ката тоже была возведена на костер.
Последняя из злодеек, Дора Сентеш, — самая крупная и сильная из женщин, — не выдержав ожидания казни, упала в глубокий обморок, едва только помощник палача схватил ее за запястье.
Сухой хворост занялся споро, и скоро пламя уже лизало ступни обреченных. Их вопли вызвали новый приступ веселья у замурованной в подземелье женщины. Она не присутствовала при этой будоражившей кровь казни, однако видела все так же ясно, как если бы стояла в толпе зрителей, собравшихся на площади в Бытче.
Ее худые, истрескавшиеся губы изогнулись в дьявольской улыбке.
До того как вспыхнули костры, горбуна сняли с колеса и бросили на большую дубовую колоду, из которой торчала рукоять остро наточенного топора. Палач поплевал на ладони, выдернул орудие из вязкого дерева и легко, точно пушинку, поднял над головой. Толпа замерла. Заплечных дел мастер посмотрел на вельможу, стоявшего на почетном месте. Тот кивнул, и палач, выдохнув, одним махом отсек горбуну Фицко голову.
Его головой украсят острый шест, воткнутый у городских ворот, за тело же вскоре перегрызутся голодные бродячие собаки, с утра чуявшие поживу и тоскливо завывавшие у стен крепости.
Догорели костры. Праведный суд свершился.
Женщина в ужасной темнице в последние мгновения своего земного существования с наслаждением представляла себе картины страшной казни. Умерла она легко, все с той же дьявольски счастливой улыбкой на устах. Такой ее и обнаружили родственники и солдаты, которым пришлось разбирать кладку стены.
И все же… Умерла она во мраке, в одиночестве, всеми покинутая и лишенная утешения…
Заскрипел ворот, лязгнули, сцепив ржавые зубья, железные шестерни, зазвенели цепи, пустились в бег колесики. Упал переброшенный через ров подъемный мост. Миновав его, богато одетые всадники пришпорили добрых коней и поскакали прочь от проклятого места, увозя ларец с последний волей покойной.
Завещание графини Эльжбетты Надешти-Батори было обнародовано 23 сентября 1614 года, спустя чуть больше недели после ее смерти. В ту ночь, говорят, разразилась страшная буря, точно скончались сразу несколько ведьм, и крестьяне, крестясь, шептали молитвы, а по стране и за ее пределами распространялись слухи об ужасах, творившихся в Чахтицах, о богомерзких деяниях кровавой графини. Сколько в тех слухах было правды, а сколько лжи? Кто знает? Истина осталась в прошлом, в далеком XVII веке, строки же, нацарапанные рукой кровавой чахтицкой госпожи в слабеющем свете последнего огарка свечи, прошли сквозь века и заставили не одно сердце забиться быстрее, пробуждая в людях далеко не лучшие чувства… Не зря на губах умершей графини застыла зловещая улыбка. Она знала, что делала.
Блондин в строгом сером костюме, с университетским перстнем на пальце, облокотившись на край стола, задумчиво вертел в руках опустевшую пузатую рюмку. Он хмурился, поглядывая на сидевшего напротив приятеля, на губах которого время от времени появлялась и исчезала легкая улыбка. Приятель изо всех сил пытался сохранить приличествующее ситуации постное выражение лица, но ничего не мог с собой поделать.
— Джейк, так ты действительно не знаешь, что за подлец перебежал мне дорогу? — спросил блондин и щелкнул пальцами, подзывая официанта.
— Боб… Поверь мне… Если бы я знал… Ведь мы друзья! — Укоризна, звучавшая в голосе Джейка Херби — весельчака и плейбоя, с поразительной легкостью промотавшего состояние и давно уже жившего в долг, — казалась совершенно искренней. Даже его аккуратно подстриженные темные усики словно вздыбились от негодования. — Боб, дружище, но почему ты так уверен, что Бет обзавелась новым любовником? Прежде ты ее абсолютно устраивал, поскольку и… — Херби хихикнул: — И удовлетворял ее непомерный сексуальный аппетит, и вел все ее дела… Бет не та женщина, которая упустит выгоду. Неужели ты думаешь, что она закрутила роман со старшим компаньоном фирмы? Со старикашкой Мейнсфилдом? Он же не выдержит и одной горячей ночки с Бет… Развалится!
Молодой, еще совсем недавно преуспевавший адвокат Роберт Гаррис поправил светлую прядь, упавшую на лоб, велел официанту принести кофе и, на мгновение задумавшись, свел брови.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Наследница поневоле - Ирина Львова», после закрытия браузера.