В заключение хочу поблагодарить Уилла Салкина, сотрудника издательского дома «Бодли хед», и Наташу Фэйруэзер, моего агента, — без них эта книга никогда не увидела бы свет. Я глубоко признателен моему редактору Дэвиду Милнеру, превратившему исторгнутый мною набор фраз в нечто удобоваримое.
Также я благодарен Тони Блэру за то, что он предоставил мне привилегию работать на Даунинг-стрит, 10, и за то, что терпел меня столь долго (я временами просто невыносим). Хочу отдать должное всем моим коллегам по Даунинг-стрит, всем, с кем я работал в правительстве, всем государственным чиновникам, политикам и вспомогательному персоналу — большую часть этих людей я не смутил упоминанием в настоящей книге, даром что они играли главные роли.
Доктор Джон Адамсон, доктор Лесли Митчелл, профессор Энтони Кинг и мой сын Чарльз Пауэлл любезно прочитывали целые главы — я благодарен им за бесценные советы. Все ошибки, разумеется, полностью на моей совести.
Еще хочется сказать спасибо моему ассистенту, многострадальной Дебби Эйлс, за помощь и заботу обо мне, а также моим коллегам Томасу Каплану, Али Эрфану и Аамеру Сарфразу за понимание и толерантность.
Отдельное спасибо моей жене Саре и детям Джону, Чарли, Джекке и Роа — за поддержку и любовь, которую они мне дарили, пока я работал в правительстве и писал эту книгу. Поверьте, дорогие, моя благодарность такова, что я не умею выразить ее (и не всегда стараюсь это сделать).
Вступление.В защиту Макиавелли
Произведения Никколо Макиавелли зачастую понимают неправильно. Еще при жизни этого выдающегося человека взгляды его были извращены, а вскоре после смерти словцо «макиавеллист» сделалось оскорбительным. В действительности же Никколо Макиавелли вовсе не был создателем «макиавеллизма». Он родился во Флоренции, в семье адвоката, в эпоху правления Медичи; в 1498 году стал секретарем второй канцелярии Республики, позднее — секретарем Комиссии Десяти, ведавшей военными делами. Эти два органа управления играли ведущую роль в Республике с тех пор, как Медичи были изгнаны, а монах-радикал Савонарола казнен. В течение четырнадцати лет Макиавелли исполнял функции государственного чиновника и дипломата, занимался администрированием, политическими и военными делами. В те времена Флоренция была центром европейского Возрождения; Макиавелли общался с такими титанами эпохи, как Микеланджело и Леонардо да Винчи, а в ходе дипломатических поручений встречался с великими правителями, в том числе с королем Франции Людовиком XII, с императором Священной Римской империи Максимилианом и с Цезарем Борджиа, сыном Папы Александра VI; Макиавелли наблюдал взлеты и падения этих великих людей. Львиная доля службы Макиавелли прошла под началом пожизненного гонфалоньера (первого министра) Пьеро Содерини; впрочем, из поздних записей Макиавелли ясно, что сей государственный муж не пользовался его уважением, ибо был весьма нерешителен, вследствие чего многие дипломатические миссии Макиавелли провалились Макиавелли потерял должность в 1512 году, когда Медичи при помощи папства вернули себе былую власть» Макиавелли подвергся своего рода внутреннему политическому изгнанию. Теперь он лишь изредка проводил переговоры для флорентийских бизнесменов, желавших заключить сделки с соседними государствами, и наконец удалился в свое поместье в Сан-Кассиано, где стал работать над трактатом «Государь».
Иногда я тешусь проведением параллелей в судьбе Макиавелли и в моей судьбе, тем более занятных, что нас разделяет целых пять столетий. Я шестнадцать лет был государственным чиновником и дипломатом, причем эти годы пришлись на рубеж веков; я участвовал в переговорах от имени Британского правительства, в том числе в переговорах о возвращении Гонконга Китаю, и в подготовке Договора об объединении Германии, также известного как Договор «Два плюс четыре». Кроме того, на моем счету переговоры с Советским Союзом о контроле вооружений и правах человека. Я встречался с выдающимися политиками — от Рейгана и Тэтчер до Горбачева и Ельцина; имел возможность узнать их характеры и пронаблюдать их действия. В 1991 году меня отправили в Британское посольство в Вашингтон, где я общался с Биллом Клинтоном, фаворитом президентской гонки; Клинтона я помнил еще по Оксфорду. В качестве дипломата я присоединился к группе, сопровождавшей Клинтона в первом официальном визите в рамках предвыборной кампании в Нью-Гемпшир (тот же 1991 год). Мы поехали на микроавтобусе. В этой группе я оставался вплоть до окончательного триумфа в ноябре 1992 года. Насмотревшись на американскую политику, я решил завязать с дипломатией и заняться политикой британской; в частности, у меня было намерение стать членом Парламента от лейбористов. Я с болью наблюдал поражение Нила Киннока (телетрансляция, главный зал Британского посольства, май 1992-го). Стало ясно: если кто и способен вывести лейбористов в центр политических событий и вернуть им электорабельность, то это — Гордон Браун и Тони Блэр; на них и надо делать ставку. Летом того же года я вместе с Гордоном Брауном присутствовал на Демократической конвенции в Нью-Йорке; моя задача была — «присматривать» за Брауном.
Через шесть месяцев Гордон и Тони посетили Вашингтон, что дало мне возможность представить их команде Билла Клинтона, способствовавшей его победе на президентских выборах. С тех пор я не терял связи с Тони Блэром и немало удивился, когда после его избрания лидером лейбористов (1994) мне позвонил Питер Мандельсон и спросил, не желаю ли я работать на Тони. Я сказал, что желаю, ведь должность предлагали серьезную — глава администрации. Я был приглашен в Лондон на собеседование (правда, за авиабилет пришлось платить из собственного кармана) и имел с Тони весьма поверхностный разговор. Мы общались в пустом (во всех смыслах) кабинете лидера оппозиции Палаты общин. После чего я был отправлен в великолепную Палату лордов, где лицезрел устрашающего Дерри Ирвина — теневого лорда-канцлера, и уж он-то устроил мне почти допрос с пристрастием. Дерри сообщил, что моя речь слишком быстрая и потому трудна для восприятия «братьев», однако одобрил мою кандидатуру, и мне отдали предпочтение перед другими кандидатами — на мой взгляд, куда более подходящими. А я ведь едва знал Тони Блэра и не был вскормлен партией лейбористов. Дело в том, что Тони хотелось взять на должность не политического поденщика, но человека с опытом работы в правительстве, дабы продемонстрировать серьезность собственных намерений в получении квартиры № 10 на Даунинг-стрит. И вероятная неискушенность кандидата в политике лейбористов отнюдь не смущала его.
Через три года я стал главой администрации на Даунинг-стрит, 10; я занимал этот пост с мая 1997 по июнь 2007-го и лишился его с приходом Гордона Брауна. Иными словами, через полтысячелетие после Макиавелли я повторил его карьерную траекторию. Макиавелли также был центральной фигурой в правительстве, имел дело с администрированием и политикой, решал дипломатические и военные задачи. Когда мой «государь» получил отставку, я также отправился в своего рода внутреннее политическое изгнание, в каковом изгнании написал эту книгу.
Макиавеллиевского «Государя» я прочел еще студентом; на Даунинг-стрит, 10 я часто ощущал потребность в современном практическом руководстве, этаком учебнике о власти и способах ее удержания. Правда, о власти в Британии написано немало блестящих учебников; но авторы — от Энтони Сэмпсона до Вернона Богданора и Питера Хеннесси — рассказывают главным образом о том, как система должна действовать, а не о том, как она действует на практике. Мне же хотелось прочесть книгу, основанную на опыте моих предшественников; мне хотелось учиться на их триумфах и провалах. А книги такой не было.
