Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
Я же в этом вопросе не могу, да и не хочу, отмахиваться от мнений таких философов-просветителей, как Вольтер, Монтескье, Шопенгауэр, Шеллинг, Фейербах и другие. Они считали, что виной всему «христианский динамит», а точнее, введение христианства в Европе (христианизация) — это отбросило цивилизацию континента на тысячелетие. «Христианская церковь ничего не оставила не тронутым в своей порче, она обесценила всякую ценность, из всякой истины она сделала ложь…» «Христианство было вампиром imperii Romani, за ночь оно погубило огромное дело римлян — приготовить почву для великой культуры…»
Это слова еще одного мыслителя — Ницше. В его учении немало противоречий, но наблюдения всегда точны. В том числе за становлением ранней западной церкви, которая «конфисковала мораль». Философ говорит: «Это был самый роковой род мании величия, какой когда-либо до сих пор существовал на земле: маленькие выродки святош и лжецов стали употреблять понятия «Бог», «истина», «свет», «дух», «любовь», «мудрость», «жизнь», как синонимы самих себя, чтобы этим отграничить от себя «мир» (Фридрих Ницше, «Антихрист», главы 44, 58, 62).
Из истории, как слов из песни, фактов не выкинешь. Что было — то было с ранней Церковью. Обосновавшись в языческой Европе, она стала активно прибирать к своим рукам очаги управления обществом. Монополизировала институты контроля за состоянием науки, культуры, философии, права, морали и т. д., что позволило ей зомбировать человека феодальной эпохи и с его помощью превратить античную цивилизацию в руины. И на этих руинах утвердить свою мораль, свои ценности — с преследованием инициативы, красоты, учености, таланта, с кострами и пыточными подвалами инквизиции, с унижением человеческого достоинства.
Только возрастающее сопротивление народов позволило ослабить нажим Церкви — и мы стали возвращаться к античным истокам.
Этой крепкой спайке высшего духовенства с властолюбивыми светскими правителями мы обязаны истреблению демократии римского образца по всей Европе и утверждению в странах континента жесткого абсолютизма, различных диктаторских и фашистских режимов.
Одноногая структура власти не способствовала процветанию таких государств. И тем не менее возвращаться к демократии народам приходилось с помощью революций или гражданских войн.
В середине ХХ века рушились в Европе последние колонны абсолютизма — в Португалии, Германии, Испании, Италии… Одноногая конструкция государства оставалась только в СССР. Еще со времен Троцкого.
При Сталине эта конструкция стояла прочно, но при его сменщиках стала с каждым годом все больше крениться. Почему?
Предварю ответ тем, что при демократической организации деятельности государства вся тяжесть проблем распределяется равномерно на несколько точек опоры, а при одноногой системе — на волю только одного человека. Там — ветви власти и все государственные институты действуют автономно и суверенно, без оглядки на чье-то желание, а лишь на основе законов, одобренных обществом. Здесь — по командам и прихоти диктатора. Если вождь не крохобор и не хапуга, то в обществе вырабатывается неприязнь к воровству. Жуликам в таком климате не уютно. А если глава государства сам плюет на законы с Ивановской колокольни да еще крышует каких-нибудь сердюковых, значит бал в стране будут править ворюги. Править и измываться над вами, читатель.
Роль личности на вершине власти при абсолютизме гипертрофирована — народ уже не влияет на судьбу страны. Эта судьба целиком зависит от морального и интеллектуального состояния узурпатора.
Личность Сталина была такой широты и мощи, что одноногая система управления без труда и основательно держалась на его плечах. Сталина можно сравнить с биороботом, всецело устремленным на развитие государства и собранным из сверхпрочных элементов. Золотая голова, стальной характер, железная воля, гранитный аскетизм… Он везде успевал, во все вникал и не ленился лично контролировать и направлять многочисленные процессы в то русло, которое считал единственно верным.
Власть для него была инструментом для преобразования государства.
Преемники Сталина приходили к власти уже не ради того, чтобы положить жизнь за страну. Им нужны были уют, особые условия быта, бесконтрольность и беспрекословное подчинение себе всех и вся.
Они оставили сталинскую структуру власти, перевели рычаги управления на себя, но не имели необходимой энергетики и интеллектуальной силы пользоваться ими и контролировать процессы. «Беспривязное» чиновничество — партийное, гэбэшное, прокурорское, советское и проч. — почувствовало вольницу (ведь жило это племя не по законам, а по указивкам сверху) и начало подгрызать, казалось, нерушимую стойку, на которой держался СССР. Подгрызать воровством, бесхозяйственностью, распространением националистического угара.
Зная алчную суть чиновничества, Сталин регулярно прочищал его ряды, используя в кадровой работе угрозу тюремных нар и каменной стенки. Это сохраняло порядок.
Преемники вождя отказались от этого метода. А другие при одноногой модели общественного устройства неэффективны. И растащиловка государства, предательство его интересов приняли массовый характер.
По инерции, заданной Сталиным, Советский Союз еще двигался вперед, причем долгое время. Но одноногая конструкция государства в конце концов не выдержала алчности чиновничества и опрокинулась навзничь.
Вот такая модель государства, подсунутая нам когда-то связкой высшего духовенства и светских властолюбцев! Модель опасная, рождающая только безответственность и бесконтрольность правителей.
На исходе 80-х и в самом начале 90-х очнувшееся общество новой России попыталось встать на демократические опоры. Но сначала Ельцин, а потом Путин занялись наглой узурпацией власти. Об этом я и рассказываю в своей книге.
Не оскудевает российская земля политическими авантюристами. Сморю, как шустро подсунул паханат себе под зад — чтобы мягче сиделось — Совет Федерации и Госдуму РФ, прокуратуру, следственный комитет, судебный корпус, полицию, бизнес, средства массовой информации. Одноногий абсолютизм заявляет о себе все решительнее. Причем даже не скрывает, что несет с собой разрушительную силу. Совсем скоро может войти в привычный обиход термин «олигархический фашизм».
И опять наблюдаем мы спайку высшего духовенства Церкви со светскими претендентами на личную диктатуру. Церковь сама организована на принципах монополизма. И светская власть ей выгодна та, где царствует монополизм, абсолютизм. Они опираются друг на друга, извлекая материальную выгоду.
Центр тяжести в многонациональной сегодняшней одноногой России расположен так же высоко, как высоко он был расположен в одноногом Советском Союзе. И вороватая публика из чиновничества и олигархов грызет конструкцию с такой же силой, как и в прежние времена. Эта конструкция шатается все сильнее, готовая рухнуть от даже несильного ветра.
Опять нам собирать осколки того, что было когда-то домом? Или мы научимся не наступать на одни и те же грабли?
В книге достаточно места уделено сегодняшнему состоянию средств массовой информации России. Многие журналисты, переиначивая Максима Горького, могут так выражать свою нынешнюю гражданскую позицию: «Бесчинству власти поем мы песню!».
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
