Вибеке открывает глаза. В огромное окно гостиной видны красные огни уходящей вдаль машины. Она перебирает в уме всех, кого знает в поселке: не они ли проехали? Инженер из технического совета, думает она, это мог быть он.
Она выпрямляется в кресле, смотрит, который час, бредет на кухню, ставит на огонь немного воды, режет пополам луковицу. Когда вода закипает, она снимает кастрюльку с конфорки, кладет в воду сосиски, потом открывает холодильник и сует в него остаток луковицы. Включает радио. Передают интервью. Она не вслушивается в слова, разноголосица журчит как музыка. Вибеке убирает со стола грязную тарелку. По краю ободок из крошек, на донце молоко. Короткую юбку Вибеке так и не переодела: она, конечно, старая, но чудо как утягивает попу. Тонкие колготы – роскошь, которой она себя балует. Так-то все здесь одеваются по погоде. Плотные колготы, да поверх еще рейтузы, которые перед работой снимаются в туалете. Но Вибеке считает, что жизнь слишком коротка, чтоб не выглядеть на все сто. За это приходится мерзнуть.
Она споласкивает тарелку под струей, кое-где крошки пристали прочно, она отдирает их мочалкой. Это все Юн, он любит покусочничать, придя из школы. Печенье или хлопья. И обычно включает радио, а потом, поев, забывает выключить. Несколько раз она входила вечером в дом, а с кухни – неясные голоса, как будто там кто-то есть.
Интервью кончилось, теперь запели, она вообще-то знает, что это за группа, известная, но сию секунду название не идет на ум и все. Вибеке страсть как хочется поскорее нырнуть с головой в хорошую книгу, толстенный кирпич того рода, что кажутся более правдоподобными и захватывающими, чем сама жизнь. Я это заслужила, оправдывается она, и этим докладом, и вообще.
Юн плюхается на попу. Кровать притиснута к батарее под окном. Когда он лежит, один бок поджаривается. В изголовье стоит голубого цвета комод, там много чего лежит, включая журналы, скотч, фонарик и водный пистолет. Он нажимает кнопку радиоприемника на комоде и принимается крутить ручку настройки, пока не натыкается на музыку. Пытается вычленить разные инструменты. Вот ветреница гитара, приходит ему на ум. Где-то он слышал такое: «ветреница гитара».
Он откидывается навзничь и закрывает глаза. Он думает, что, когда он ни о чем не думает, в голове у него темнотень, как если выключить свет в большущей пустой комнате.
Вдруг – всплывает название группы. Ну конечно же! Вечеринка по случаю сдачи экзаменов: как раз под эту песню она танцевала с одним младшекурсником с хвостом волос; раскачиваясь, он ритмично шмякался бедрами о ее попу довольно-таки вульгарным образом. Она расплывается в улыбке.
Вытаскивает из шкафа пакетик картофельных лепешек и вилку выуживать сосиски. Высовывается в коридор и зовет Юна. Ищет подставку под кастрюльку, кладет ее на стол. Идея: надо зажечь свечку; она копается в ящике, нет, видно, забыла купить. Что же он не идет? Она зовет снова, спускается вниз, заглядывает к нему в комнату.
Ему снится сон: они с ребятами рубятся в баскет, солнышко, теплынь, он раз за разом попадает в корзину и в восторге мчится домой – рассказать Вибеке. Она медленно, едва переставляя ноги, выходит к нему из кухни. Он начинает тараторить, она стоит с такой полоумной улыбкой, что он разворачивается и убегает вниз, к себе. Но за поворотом лестницы перед ним вырастает другая женщина, похожая на Вибеке как две капли. Она что-то тихо бормочет, будто уговаривает его подойти. Он уж готов кинуться к ней, как замечает поднимающуюся по лестнице третью такую же женщину. Которая, не исключено, и есть Вибеке. Он замирает не дыша.
И просыпается оттого, что в дверях в светлом пятне стоит Вибеке и говорит, что ужин на столе.
Следом за ней Юн бредет наверх, они усаживаются. За едой она просматривает почту. Юн видит, что это реклама мебельных фабрик и торговых сетей. Но на одной бумажке броско – слова «Тиволи – парк развлечений!». Он спрашивает, что там. Вибеке читает вслух: на спортивной площадке рядом со зданием поселковой управы открылся городок аттракционов, среди прочих публике предлагаются «Летающая тарелка» и «Колесо-центрифуга». Брось, Юн, еще тиволи тебе не хватало. Он спрашивает, есть ли там трехмерные игры. Вибеке не понимает, о чем он. Это такие компьютерные штуки, объясняет Юн, например космический корабль: ты садишься в кабину и оказываешься как будто в космосе и должен пройти разные испытания. Вибеке прочитывает афишку второй раз, нет, об этом ничего не сказано.
Он не спускает с нее глаз, она жует и листает газеты, ему слышно, как с треском рвется жесткая шкурка сосиски под ее зубами.
Юн чистит следующую сосиску. Они ложатся в животе штабелем, точно бревна на делянке, одну лишнюю впихнуть не проблема.
В тот лес ведет одна-разъединственная тропка, она берет начало в тайном-претай-ном месте.
Мимо цветов, мимо деревьев, мимо холмов бежит тропка, покуда не упрется в старинный замок, а в замке том сидят три девицы-красавицы, одна другой ненагляднее.
Они ждут прекрасного принца, он появится здесь в свой час.
А покуда поют они песню, и тянется, убаюкивая, ее нежный протяжный напев.
Вибеке всегда спрашивала: а скажи, Юн, как там все было, в том замке, куда попала принцесса-незнакомка? Он помнит, что она держала его на коленях, а он описывал огромные, пустынные комнаты, распахнутые настежь окна и длинные, невесомые занавеси. Горящие свечи и пушистые ковры. Да уж, Юн, ты понимаешь в этом толк, говорила она тогда. Я обожаю огромные, светлые комнаты.
Он глядит в окно. В доме с той стороны дороги живет старик. Подъезд к дому не расчищен, поскольку машины у старика нет. Для себя он лопатой прорывает тропку. Чтоб дойти до магазина, он толкает перед собой специальные ходунки. Но ноги переставляет едва-едва, Юн видел, как он останавливается и опирается на свою каталочку перевести дух. Но в последние дни что-то носа из дому не показывает. Еще бы, в такой-то холод. Тропинку завалило. Приезжала на пикапе женщина из магазина. Юн видел, как она пробиралась через сугробы к дверям. Отдала пакеты в чуть приоткрытую дверь и бегом назад в машину. Даже мотор не глушила.
Вибеке потянулась за новой лепешкой и засмотрелась на свою руку. Прошлась взглядом вдоль тыльной стороны ладони, полюбовалась на длинные пальцы. Офисный воздух иссушает кожу, и на самом деле не помогает ничего, кроме жирного детского крема. Но ногти, волосы... От мороза все, как сухостой.
До города рукой подать, а кажется, будто она там не бывала давным-давно. Она начинает вспоминать. Юн, прекрати. Да нет, прошла неделя с небольшим. Они были в городе в прошлую субботу. Заглянули в книжный, понятное дело. Съели с Юном по пирожному в кондитерской для некурящих. Заведение еще то, пластмассовый уют. Этому городу не хватает хороших стильных кафе, нелепость просто, как дом без прихожей. Юн, довольно. Я давно ничего не покупала себе из одежды, вдруг думает она. Может, новый костюм? Кто его заслужил, так это я, попробуй проверни такой переезд. Юн, ну хватит, что ты все время жмуришься, как мышь. А если такая узкая однотонная бежевая юбка, думает она, как была сегодня на семинаре у той дамы?
