— Как скажете, сир, — согласился штурм-генерал. — Если вы спросите мое мнение, там и одного корпуса будет много. Фридрих уже проиграл эту войну, когда позволил нам беспрепятственно пересечь границу королевства.
— Скучно, — пожаловался Гаррис. — Мы уже пару лет ни с кем серьезно не воевали. Боевой поход превращается в рутину.
— Зато люди целы, сир, — осмелился заметить штурм-генерал.
— Это плюс, — согласился Гаррис. — Но постоянные легкие победы разлагают армию сильнее, чем несколько крупных поражений.
— На этом континенте у нас остался только один реальный противник — Брекчия.
— Боюсь, вы правы. А мы ведь завоевали едва половину континента, — сказал Гаррис. — Впрочем, Брекчия меня не особенно волнует. Настоящие бои начнутся, когда мы достигнем Тхай-Кая и островов Красного Камня. Но я опасаюсь, что к тому времени наша армия может растерять боевой дух.
— Достойный отпор быстро вернет все в норму, — предположил штурм-генерал. — Ничто так не отрезвляет солдат, как пара поражений.
— Может быть, — снова согласился Гаррис. — Так что вы хотели мне сообщить, генерал?
— Полагаю, мы возьмем город к полудню, сир.
— Почему так долго? Я думал, они сдадутся после пары часов боя. В конце концов, мы уже давно не грабим и не насилуем мирное население.
— Они бы с радостью сдались, но в городе засел кардинал Тельми и отряд храмовников. Они не позволяют горожанам открыть ворота.
— Откуда здесь взялся целый кардинал? — удивился Гаррис.
— Не успел сбежать, я полагаю. Нас не ждали здесь раньше следующей недели.
— А я вас не особенно и торопил, — укоризненно сказал Гаррис. — Внезапность хороша только для маленькой армии. Большая армия должна быть степенной и неторопливой, она обязана выставлять себя напоказ и наглядно демонстрировать противнику свое превосходство. Чтобы враги успели ее рассмотреть и подумать: «А нам это надо?» И вовремя сбежать. Или перестать быть врагами. — 11е все так просто, сир. После инцидента с Вендилом люди опасаются сдаваться без боя.
— Что за чушь? Вендил был городом некромантов, работорговцев и прочей нечисти, — сказал Гаррис. — Я сжег бы его в любом случае.
— Но люди этого не знают, сир. Они считают, что вы уважаете только мужественных противников. Тех, кто оказывает сопротивление.
— Иногда мужество заключается в том, чтобы не оказывать сопротивления, — заметил Гаррис. — Впрочем, это сложная мысль, и я еще не додумал ее до конца, так что мое мнение может и измениться.
— Может быть, пришло время рассказать людям правду о Вендиле?
— Нет, — сказал Гаррис после некоторого раздумья. — Пусть боятся. Пусть сопротивляются, хотя бы для вида. Армии нужна практика. Теперь о текущей ситуации… Кардинал Тельми принадлежит к Церкви Шести?
— Да, сир.
— Это он обозвал меня «порочным исчадием ада» и «мерзейшей отрыжкой дьявольских псов»?
— Да, сир.
— Наверное, он меня не любит.
— Очевидно, сир.
— Это простительно, — сказал Гаррис. — Разве Дева, являющаяся второй по значимости фигурой культа Шести, не призывает к прощению?
— Не знаю, сир, — сказал штурм-генерал. — Я атеист.
— А не кардинал ли Тельми санкционировал резню в Дархэме? Ночь Больших Дубинок или что-то в этом роде…
— Ночь Красных Мечей, сир. Санкционировал — не совсем верное слово. Кардинал открыто призывал к убийству еретиков.
— Очевидно, он склонен прислушиваться к словам Бойца, а не Девы, — констатировал Гаррис. — Генерал, я не хочу, чтобы кардинал вышел из города живым.
— Да, сир.
— Если горожане сами не растерзают его за то, что он не дает им открыть ворота, покрасьте один меч его кровью. Назовем это Днем Красного Клинка. Или Полуднем. Или Вечером — как получится.
— А храмовники, сир?
— Их тоже убейте, — сказал Гаррис. — Мне не нравятся солдаты, воюющие во имя религии. Особенно если учесть, что сама религия довольно миролюбива… Есть новости с других фронтов?
— Группа армий «Север» под командованием штурм-генерала Визела форсировала Керу и с ходу взяла два речных порта.
— Это неплохо, — сказал Гаррис.
— Восстание в Кабире было подавлено малой кровью.
— И кому принадлежала эта «малая кровь»?
— В основном мятежникам.
— Сие радует.
— Отдельный экспедиционный корпус занял оба перевала, ведущие в Тирен.
— А вот это уже любопытно. — Император оживился. До сего момента ему было скучно, но теперь он испытывал явный интерес.
— Генерал Фогс интересуется, что ему делать дальше, сир. На этот счет от вас не поступало никаких указаний, — помимо того, что штурм-генерал Рейнгард выполнял свои прямые обязанности, он был кем-то вроде адъютанта при императоре, предпочитавшем передвигаться вместе с группой армий «Центр».
— Сейчас указания поступят, — сказал Гаррис. — Свяжитесь с Фогсом и прикажите ему не соваться в Тирен ни при каких условиях. Он должен сесть на обоих перевалах и никого не выпускать из страны. Пусть поспрашивает местных пастухов и прочих аборигенов и перекроет все козьи тропы, пути контрабандистов и всякое такое… Тем, кто пытается въехать в страну, препятствовать не нужно. Главная директива — всех впускать, никого не выпускать.
— Да, сир, — кивнул штурм-генерал.
— Я запамятовал, при корпусе Фогса есть какой-нибудь элитный штурмовой отряд?
— Мантикоры, сир.
— А который из перевалов ближе к столице Тирена?
— Восточный, сир. От него до города — три часа неспешной езды. Тирен — очень небольшое государство, сир.
— Я в курсе, генерал. Пусть мантикоры стоят лагерем на Восточном перевале и ждут.
— Да, сир. А могу я задать вопрос?
— Попробуйте.
— Тирен не имеет никакой стратегической ценности, и при желании мы можем взять королевство меньше чем за двое суток, перещелкав его игрушечную армию силами одного полка. Почему вы проявляете такой интерес к этой стране и чего должен ждать генерал Фогс?
Штурм-генерал Рейнгард задал вопрос, не особо надеясь на ответ. Гаррис объяснял мотивы своих поступков, но так, что никто ничего не понимал. Или не объяснял вовсе. Все зависело от его настроения.
Но сегодня настроение императора было неплохим.
— Вы играете в шахматы, генерал? — спросил он.
— Конечно, сир. — В имперской армии все офицеры должны были уметь играть в шахматы. Гаррис считал, что игра развивает в людях умение просчитывать на несколько ходов вперед. Он признавал, что шахматную партию нельзя сравнивать с тактикой ведения боя, ибо в игре нет места случайностям, постоянно возникающим в реальной жизни, но умение думать, без которого шахматы немыслимы, еще никому не вредило.
