Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
– Они будут драться? – На глаза Вени навернулись слёзы.
Мама много раз ему говорила, что дети из бедных семей злые и всегда бьют таких, как он – необычных, необыкновенных и умных. И в ранглеровских джинсах.
– Нет, если правильно себя поведёшь, тебя никто не тронет. Никогда не спорь с коллективом, а коллектив – это на самом деле заводилы. Сильные мальчики, которые сбились в тесную компанию и командуют остальными. Высмотри их и подружись. В общем, учись. В жизни такой опыт очень пригодится. Весь мир так устроен, и надо этим пользоваться, правильно себя вести. И тогда однажды ты поймёшь, как просто управлять людьми через их же лидеров, которые считают себя сильными и независимыми.
Вениамин послушно кивнул, хотя про себя думал иначе. Но это уже был урок, выученный им самостоятельно: не спорь с отцом, потому что он сильнее, и как он захочет, так и сделает. Лучше слицемерить и не слишком протестовать. Но в пионерлагерь он по-прежнему не хотел, считая это глупостью и пустой тратой времени. Тем более если там вдобавок ко всему плохо кормят. И бьют.
Но деваться было некуда.
…Около двух часов они тряслись на автобусе, хотя, как Веня узнал, пионерский лагерь «Горнист» располагался не так уж далеко от железнодорожной платформы, куда прямо от Москвы ходила электричка, на которой можно было бы доехать гораздо быстрее. Информацию он почерпнул от соседки по сиденью, полной веснушчатой девчонки, которая отдыхала в этом лагере в прошлом году и всю дорогу без умолку трещала о живом уголке с кроликами, о дежурствах по столовой, редких выходах на речной пляж и тому подобной ерунде. Веня старательно делал вид, что ему интересно, и улыбался.
«Если станет совсем плохо – убегу! – думал он про себя. – Перед контролёрами в электричке поплачу, если поймают, навру что-нибудь. А в Москве у метро буду просить у прохожих, кто-нибудь обязательно даст пятачок, люди у нас добрые. Доберусь до дома и сразу пойду к Ковальчукам, скажу, что в лагере эпидемия какая-нибудь! Холерная, например! И поэтому всех распустили по домам! Должны поверить. Дадут мне ключи, вот я и дома. Ковальчуки, наверное, даже с родителями связываться не станут – где их искать в Болгарии? А если и свяжутся, то ведь не вернутся они из-за меня, попросят Ковальчуков присматривать за мной, им нетрудно, ведь на одной площадке живём. Вот и всё!»
План побега приободрил Долинского, но вскоре его вновь постигло разочарование. Оказалось, что лагерь окружён высоченным забором, а единственный КПП жёстко контролируется. Само это слово, КПП, пугало Веню до мурашек, поскольку от него веяло чем-то серьёзным и военно-полевым, а папа всегда говорил, что от армии следует держаться подальше.
На КПП имелись большие ворота для проезда машин и маленькая калитка, возле которой постоянно дежурили взрослые. Ещё Веня узнал, что в заборе тоже есть пара калиток, но они постоянно заперты, а ключи получают только вожатые и только для того, чтобы вывести детей в лес или на реку.
Получилось, что родители загнали единственного сына в мышеловку, и это обстоятельство вызвало ещё один приступ горькой обиды. Правда, плакать Долинский не стал – не мог себе позволить.
Отряд, в который распределили Веню, жил в одноэтажном свежепокрашенном домике, в холле которого, на стенде для объявлений, висел большой ватманский лист с подробным распорядком дня. С кошмарным распорядком, из которого Веня с ужасом узнал, что и в столовую, и в душ ходить можно лишь в строго определённое время, а не когда захочется есть или помыться, и только с вожатыми. Сами вожатые, Сергей и Нина, тоже не порадовали. Правда, Сергей умел играть на баяне мелодии западных песен, но вёл себя так, что сразу стало ясно: вмешиваться в личные взаимоотношения подопечных он не намерен.
– Кто ночью попробует нос из палаты высунуть – будет потом три ночи туалет драить! – сразу сообщил он. – Хотите трепаться, а не спать? Ваше дело, только чтобы тихо!
Вожатая Нина, ярко накрасившаяся сразу после приезда в лагерь, вообще не обращала на мальчишек никакого внимания. Она разговаривала только с девочками, и на её помощь рассчитывать не приходилось. В запасе у Вени была помощница директора, знакомая мамы, но он знал: только взрослые могут думать, что кто-то может защитить от хулиганов, с которыми жертва спит в одной комнате. Или, точнее, палате, как тут по-больничному выражались. Хулиганы, конечно, имелись, их было видно сразу. Веня попробовал покрутиться рядом и завязать разговор, но быстро получил пинка. Напрасно папа думал, что так легко сойти за своего!
Скучая, Веня зашёл в умывальник и застыл в шоке. Тут не было ванн! И душа тоже! Только маленькие ванночки для мытья ног. Заглянув в туалет, Веня закрыл лицо руками. Отчего, отчего никто его не предупредил, что унитазы тоже отсутствуют?!
– Это каторга! – прошептал Веня, смаргивая слёзы. – Вот куда вы меня отправили, гады! На каторгу! Но я сбегу. Как Фрунзе! Сбегу за границу, в Болгарию! Или домой… Клянусь!
Но побег нужно как следует подготовить, и потянулись длинные дни, наполненные для кого-то радостью и интересными событиями, а для Вени – фальшивыми улыбками и стараниями примазаться к заводилам. Кое-что удалось, его стали использовать в качестве общего ординарца: сбегай туда, принеси то-то, подай, передай… Веня не протестовал, был услужлив, внимательно изучал происходящее и меньше чем через неделю уже знал, что ребята из старших отрядов регулярно сбегают из «Горниста» – в дощатом заборе оказался самый обыкновенный потайной лаз, устроенный ещё во время первой смены. Специально опоздав на обед, Веня прошёлся вдоль забора и обнаружил подвижную доску. Дорога к свободе была открыта! Вот только бежать днём оказалось затруднительно, поскольку вожатые, опасаясь неприятностей, постоянно устраивали переклички. Ещё Долинскому сказали, что милиция нарочно высматривает на платформе детей без родителей, спрашивает, кто и откуда, и если ответ не понравится – отвозит в участок. Но даже это обстоятельство показалось мелким на фоне того, что старшие ребята каким-то образом договорились с Сергеем и стали присматривать за мелкотой.
– Кто сбежит – пожалеет! – уверенно заявил как-то Рыжий, самый «борзый» в отряде. – Всё равно поймают. Потом Серёге от директора достанется, а нам – от Серёги. И я тоже таких гнобить буду.
– Точно! – согласился Димка по прозвищу Толстый. – И я!
– И я!
Веня тоже сказал, что будет гнобить беглецов, хотя его никто не слушал. Но сказал, поскольку в этот момент он понял, что папа прав: с коллективом не стоит спорить, а коллектив не любит тех, кто много о себе думает.
Тем не менее Веня свято верил, что стоит только добраться до Москвы – и его уже никто не вернёт. Да, он сразу расскажет Ковальчукам, как его тут били и мучили! Тем более что за неделю он сильно похудел, а это обстоятельство взрослых сильно пугает, не зря же бабушка при встречах первым делом спрашивает, сколько он весит… Правда, еда в лагере оказалась не такой уж и противной, однако её количество Веню не устраивало.
«Бежать надо ночью, – решил он. – Страшновато, но… Вдоль забора пройти, до самого КПП, а там прямая дорога! Утром на платформе народу всегда много, и если спрятаться в кустах, а выбежать только когда электричка подойдёт, никто на меня внимания не обратит. Надо только незаметно уйти из палаты в умывальник, а там – в окно… Одежду заранее спрятать. И шпингалеты на окне тихонько открыть с вечера, чтобы ночью не шуметь! А волки тут не водятся…»
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
