Однако именно «новая экономика» вызывала серьёзные опасения ряда скептиков: слишком уж быстро, как сверкающий и переливающийся яркими красками мыльный пузырь, она разрасталась в 90-е годы XX в., слишком много надежд на неё возлагалось. Традиционное же промышленное производство в развитых странах отходило на второй план, а часто просто сбрасывалось в третий мир, где можно было не заботиться ни об экологической безопасности, ни о социальных гарантиях рабочим, готовым вкалывать за совершенно мизерную, по западным понятиям, плату. Нищета отсталой периферии мировой цивилизации оказалась сильнейшим преимуществом в конкурентной борьбе на рынках труда. Впрочем, процессы деиндустриализации Запада до поры до времени не вызывали заметного беспокойства у его элиты, ведь третий мир казался вполне управляемым, а отдельные «буйные» режимы в нём, типа саддамовского Ирака или талибанского Афганистана, были надёжно блокированы и изолированы. Главный геополитический противник Запада в XX в. — объединение социалистических стран во главе с СССР — распалось и прекратило своё существование, а ещё один красный гигант — Китай — становился всё более розовым, добровольно выбрав роль дополняющей Запад промышленной мастерской мира. Существенных политических и полит- экономических угроз безопасности группе привилегированных держав во главе с США вроде бы не просматривалось, что даже породило у некоторых представителей западного истеблишмента опасения насчёт растущей психологической демобилизации Запада.
Народы, входящие в золотой миллиард, и в самом деле демонстрировали всё меньше готовности нести какие-либо тяготы и лишения своей цивилизаторской миссии, а уж о том, чтобы массово проливать кровь в борьбе за демократию, как они это делали ещё не так давно в сражениях Второй мировой войны, в Корее и Вьетнаме, не могло быть и речи, что наглядно продемонстрировали события в Сомали. Хорошо ещё, что такие, к примеру, враги мира и прогресса, как управляемые Милошевичем сербы, оказались варварами только наполовину и потому, постояв немного под несущими им освобождение от тирании натовскими бомбами, разумно решили уйти из Косова и не мстить Западу, протягивающему им посредством гуманитарных бомбёжек руку дружбы. Если бы сербы вздумали стоять до конца или даже отвечать ударом на удар, развязав в Европе и Америке диверсионную войну, у НАТО, боюсь, возникли бы серьёзные проблемы в обеспечении поддержки своих миротворческих акций собственным населением.
Да, рвения, горения и пресловутой пассионарности, по Льву Гумилёву, западный человек проявляет всё меньше. И даже в родной своей области — в науке и высоких технологиях — перестаёт он штурмовать недоступные вершины тайн природы, ограничиваясь в основном утилизацией накопленного предыдущими поколениями знания. Может быть, это связано просто с резким сокращением финансирования научных исследований на Западе, начавшимся сразу же после исчезновения Советского Союза. Раньше, в эпоху борьбы двух сверхдержав, правительства западных стран не скупились выделять средства на науку из страха оказаться обойдёнными коммунистами, а сейчас, когда состязаться в мировой гонке больше не с кем, какой смысл выбрасывать деньги на исследования, которые могут никогда не окупиться.
Поборники конкуренции остались без конкурентов, ну и повели себя соответственно, т. е. расслабились и начали постепенно заплывать жиром. Всемирная геополитическая, экономическая и научно-технологическая монополия Запада не преминула явить, в полном соответствии с марксистскими классиками, черты загнивания и паразитизма. К этому добавилось ещё одно обстоятельство, из области демографии, — дело в том, что Запад стареет, причём довольно быстро. Составляющее золотой миллиард население постепенно перестаёт размножаться, перейдя от расширенного воспроизводства к суженному, проще говоря, начинает вымирать, и это при большой продолжительности жизни. Доля стариков и пожилых людей в народонаселении Запада увеличивается, а доля молодёжи сокращается, что не может не вести к нарастанию общей усталости общества и утрате им жизненной энергии. Усиленно практикуемый сейчас Западом экспорт человеческого материала, особенно молодых людей, из третьего мира и из бывших соцстран, решая текущие проблемы восполнения трудовых ресурсов, порождает множество иных проблем, связанных с утратой столь лелеемой Западом культурной идентичности. Он к этому, правда, заблаговременно готовился, внедряя повсюду свои культурные коды и стиль жизни, но ясно, что такая тактика ведёт лишь к тотальному всесмешению и победе энтропийного однообразия в глобальном масштабе.
Так что спокойный ход мировых процессов, обозначившийся к концу XX в., таит в себе немало неприятных сюрпризов, главным из которых является потеря человечеством чувства перспективы и, не побоимся этого слова, смысла своего существования. Всё ведь вроде бы всем ясно, будущее не сулит никаких неожиданностей, как было, так и будет: богатые останутся богатыми и ещё больше разбогатеют, бедные останутся бедными и станут ещё беднее. Богатые состарятся и уйдут, а вслед за ними потянутся и бедные. Всех буйных, кажется, скрутили и усмирили, никто особо не дёргается. «Титаник» человечества не столкнётся с айсбергом, он просто превратится в заблудившийся в стоячих водах Саргассова моря Истории «Летучий голландец» с мёртвой командой. Сон, покой, скука. Нечего ждать, не на что надеяться.
Конечно, нам в России эти проблемы не совсем понятны, благо с конца 80-x годов XX века наши правители не устают нас всячески развлекать, устраивая в стране разные игрища и потешки: «ускорение», «перестройку», «победу над ГКЧП», «реформу», «борьбу с реакционным Верховным Советом», «наведение конституционного порядка в Чечне»-1, «дефолт», «наведение конституционного порядка в Чечне»-2, «углубление реформ», «борьбу с терроризмом» и т. п., и т. д. Как говорится, не соскучишься, спасибо нашим дорогим Михаилу Сергеевичу, Борису Николаевичу и Владимиру Владимировичу. И надежды на светлое будущее у россиян не гаснут: кто-то надеется устроиться в контору на зарплату в 300 баксов, кто-то хочет присоединить к себе «Сибнефть», ну а кто-то надеется найти полбатона хлеба в мусорном баке. Но вот Запад — маяк наш и светоч, — плохо ведь всем будет, если он одряхлеет и стушуется, надежды-то наши, по сути, сейчас связаны именно с ним — вдруг он нас, наконец, полюбит, оценит, приблизит к себе и, чем в конце концов чёрт не шутит, начнет инвестировать в российскую экономику. И тогда сбудутся самые смелые мечты и ожидания, ради которых принесено столько жертв, — Россия станет второй Мексикой, а может быть, даже и второй Южной Кореей.
Впрочем, на деле российская развесёлая жизнь с построением, как всегда у нас, на костях и крови очередного светлого будущего (на этот раз капиталистического) тоже отдаёт какой-то затхлой скукой и нафталином — всё это было уже не раз в нашей истории. Вспоминаются и петровское прорубание окна в Европу, и реформы царя-освободителя Александра II, и большевистский НЭП. Сейчас, конечно, есть своя специфика момента: населению раздали мобильники, присвоили апокалипсические коды ИНН, многих научили стучать по компьютерным клавишам и пользоваться Интернетом. Но в основном, в главном, всё очень напоминает пореформенную Россию 140 лет назад или нэпманскую Совдепию восьмидесятилетней давности. Может, потому российские мастера слова и не живописуют нынешнюю действительность, предпочитая кропать километрами вневременные детективы, фэнтези и любовные романы, что действительность наша давно описана Некрасовым, Достоевским, Есениным, Булгаковым и Ильфом с Петровым. Ну разве не про наше время написал Николай Алексеевич Некрасов (поэма «Современники»):
