Даже паршивка Матильда, которую он здорово отделал ремнем после идиотского представления на кладбище, смотрела на него с таким же выражением. После двух дней ее ледяного молчания Мервин не выдержал и удрал в Уэллаби-Флатс. По крайней мере, в пивной при отеле всегда найдутся приятели, с которыми приятно перекинуться словом, промочить горло и обсудить новости. К тому же одна из горничных никогда не отказывается, если ему хочется завалить ее в постель. Мервин готов признать, что она далеко не красотка, а просто-напросто перезревшая старая шлюха, но он был непривередлив, когда припрет. Да и смотреть на нее в постели его ведь никто не заставляет…
Мервин слегка пришпорил лошадь, когда показались последние из четырех ворот усадьбы соседа. Солнце пекло прямо над головой, в животе бунтовало виски, а от грязной одежды несло кислятиной. Лошадь беспокойно дернулась, так что Мервин ударился больной ногой прямо об ограду и взвыл от боли, чуть не потеряв равновесие.
– Держись прямо, скотина! – заорал он, натягивая поводья. Поправив шляпу, он пришпорил Леди и направил ее к показавшемуся на горизонте дому. Надо спешить: у него важное дело, черт побери!
Курайонг гордо возвышался на гребне невысокого холма, защищенный от солнца пышными кронами чайных деревьев. Затененная веранда под рифленой железной крышей манила прохладой. Это был оазис спокойствия среди шума и суеты огромного овцеводческого хозяйства. Лошади мирно паслись возле дома в высокой зеленой траве на выгоне, который щедро поливался из глубокой скважины. Этан Сквайрз сделал ее пару лет назад.
Из большой кузницы доносился веселый перезвон молотов; судя по звукам из огромной стригальни, в ней вовсю кипела работа. Овцы испуганно блеяли в загонах, слышен был отрывистый лай собак и возбужденные выкрики стригалей.
Пока Мервин скакал к коновязи, он подмечал все вокруг, чувствуя, как у него поднимается настроение. Чуринга, конечно, лежит на хорошей земле, но сам дом и хозяйство – просто груда хлама по сравнению с Курайонгом. Чего ради эти дуры, Мэри и Матильда, так цепляются за нее? Это все упрямство О'Конноров, пропади оно пропадом! Надо же, считают себя умнее и задирают нос только потому, что они из рода пионеров. В этом богом забытом месте такие вещи почитаются почти как королевское происхождение. Идиоты, какая разница, кто и когда приплыл в эту вонючую, грязную дыру?
«Ну, – ухмыльнулся Мервин, – теперь-то мы посмотрим. Черт возьми, женщины должны знать свое место! С меня достаточно! Я им еще покажу, кто теперь хозяин!»
Действие алкоголя пробудило в нем воинственность. Он лихо спрыгнул на здоровую ногу с богато расшитого испанского седла, привязал лошадь и, прихватив самодельную трость, решительно захромал к дому.
Дверь открылась еще до того, как Мервин поднял трость, чтобы постучать.
– Добрый день, Мерв. Мы тебя ждали.
Этан Сквайрз выглядел, как всегда, безукоризненно. Белые молескиновые брюки без единого пятнышка, черные сапоги для верховой езды начищены до блеска, дорогая рубашка плотно облегает широкие плечи и плоский живот. На гордо посаженной черноволосой голове чуть серебрились виски. Рука, которую он протянул Мервину, была коричневой от загара и мозолистой, но ногти на ней были чистые и аккуратно подстриженные. На одном из пальцев в утреннем свете блеснуло золотое обручальное кольцо.
Мервин тут же почувствовал себя неопрятным и старым, хотя разница в возрасте между ними составляла всего пару месяцев. Он даже подумал, что надо было принять ванну и переодеться в отеле, прежде чем трогаться в путь. Но теперь об этому было поздно сожалеть. Мервин не мог заставить себя извиниться за свой вид и скрывая неловкость, глуповато хихикнул:
– Как поживаешь, приятель?
– Занят, как обычно. Сам знаешь, что такое овцы!
Мервин дождался, пока сядет хозяин, затем сел сам. Его озадачило приветствие, которым встретил его Этан. Он же не сообщал о своем визите, с чего бы Этану его ждать?
Мужчины хранили молчание, пока юноша-абориген разливал пиво. Ветерок на затененной веранде освежил Мервина, он вытянул больную ногу, пристроив ее на перилах веранды, и понемногу успокоился. Нечего ломать голову над странным приветствием Этана. Он всегда говорит загадками: наверное, считает, что так выглядит умнее. Черт с ним!
Холодное пиво легко проскользнуло в глотку, и на Мервина вдруг волной накатило чувство зависти. Счастливчик Этан! Конечно, офицеров в Галлиполи держали подальше от кровавой резни. Ни тебе ранений в ногу, ни кошмаров по ночам, ни воспоминаний о друзьях без лица и конечностей, корчившихся от боли и истекающих кровью на твоих глазах. Боже, как они орали дни и ночи напролет, лежа рядом с ним в госпитале!
Ко всему прочему, Этан и до войны жил припеваючи. Родился и вырос в Курайонге, женился на Эбигейл Хармер – самой красивой вдовушке на сто миль в округе и к тому же самой богатой. Она не только привела ему Эндрю, сына от первого брака, но родила еще троих, прежде чем удачно свалилась с лошади и сломала себе шею. А его Мэри смогла вырастить только одну паршивую девчонку, остальных потеряла в младенчестве. Мервин когда-то сам мечтал жениться на Эбигейл, но куда бедному станционному смотрителю тягаться с богачами! Деньги всегда идут к деньгам, это уж точно. И когда Патрик О'Коннор прискакал к нему со своим безумным предложением, уж он не упустил свой шанс, видит бог. Откуда он мог знать, что у Мэри полно земли, но совсем нет денег, и все обещания Патрика так и останутся пустыми сло вами?..
– Прими мои соболезнования по поводу смерти Мэри.
Мервин вздрогнул и отвлекся от мрачных мыслей. «Господи, такое впечатление, что этот хлыщ умеет читать мысли!» – испуганно подумал он.
– Слава богу, отмучилась, бедняжка. Она не заслуживала таких страданий, – добавил Этан и уставился куда-то вдаль, крепко прикусив сигару белыми зубами.
Мервин нахмурился. Мэри умирала долго и мучительно, но никогда не жаловалась, не принимала опиум, и порой ее мужество подавляло его. Оно словно бы умаляло его собственные страдания от пережитого на войне. Мервин часто чувствовал себя одураченным: Патрик втянул его в этот брак, посулив золотые горы, а вместо этого он лишился даже уважения, которого заслуживал как герой войны. Что ж тут удивительного, что он так часто пропадал в Уэллаби-Флатс?
– Как это пережила Матильда?
Этан на секунду перевел взгляд на Мервина, и тому почудилось, будто в этом коротком взгляде промелькнула ненависть.
– С ней все в полном порядке. Характером, как ты знаешь, она пошла в мать.
Этан уловил в словах соседа скрытую злость и теперь уже внимательно вгляделся в него.
– Не думаю, что ты проделал этот длинный путь, чтобы поговорить о характерах Матильды и Мэри, – заметил он.
«Вот так всегда с ним! – с досадой чертыхнулся в душе Мервин. – Никогда не теряет время на принятые у приличных людей правила общения». Мервин предпочел бы посидеть так пару часиков, потягивая холодное пиво, поразмышлять о жизни и смерти, перекинуться парой слов о работе, хозяйстве, о новостях в округе. А потом уж поговорить о цели своего визита. Ведь так обычно ведут себя все воспитанные люди. Он быстро допил пиво и снял ногу с перил. А может, это к лучшему? Надо поскорее перейти к делу, пока сам Этан Сквайрз дает ему шанс.
