— Вот там и живет папаша твой. Охмурила его дочка генеральская, чтоб ей ни дна ни покрышки!
Алина раздумывала несколько дней, каждую минуту надеясь, что вот-вот зазвучат на лестнице отцовские шаги и он позвонит в дверь быстро и резко, как всегда это делал только он. Она забросила подруг, уроки и гулянье на улице и целыми днями сидела дома, прислушиваясь к звукам на лестнице, словно маленький настороженный зверек. К концу недели Алина уже была близка к нервному срыву. Она устала ждать.
И, проснувшись в субботу утром, Алина поняла — сегодня или никогда. Она поедет к этому загадочному дому, который теперь от всей души ненавидела, она будет сидеть во дворе, если это понадобится, хоть до ночи, она обязательно дождется отца и эту мегеру, которая не пускает его к любимой дочери. Алина скажет той все, что о ней думает, а потом отец со слезами благодарности и освобождения на глазах промолвит: «Спасибо, моя маленькая принцесса», и возьмет ее за руку, и они пойдут гулять в парк, как это было всегда...
Алина полдня дежурила во дворе дома с башенками, то качаясь на качелях, то якобы читая книгу на скамейке. Но вот подъехала белая машина, и из нее вышел отец, а следом — его новая жена, и он галантно подал ей руку. Алина рванулась было ему навстречу, но тут же замерла на месте. Новая жена его отца была действительно красавицей. Они великолепно смотрелись рядом, словно дополняя друг друга: оба высокие, красивые, темноволосые.
— Смотри, какая милая девочка! — услышала Алина низкий голос отцовской жены.
Она обрадованно шагнула вперед, моментально переиграв в голове весь расклад их сегодняшней прогулки. Она ясно представила себе, как сейчас они пойдут в парк все вместе, отец и его жена будут с двух сторон держать ее за руки, и все встречающиеся им люди будут удивляться такой красивой и счастливой семье. Но отец неожиданно как-то съежился, став даже меньше ростом, и, отвернувшись, торопливо скрылся в подъезде, словно никакой Алины не существовало вовсе и она значила для него не больше, чем бродячая собачонка, от которой обычно отмахиваются с досадой.
Алина вернулась домой вся в слезах, сердце ее разрывалось от боли.
С тех пор она возненавидела отца. Сводящей с ума, черной ненавистью. И за все эти прошедшие семь лет не сделала больше ни одной попытки снова с ним встретиться.
Алина потянулась и поднялась с кровати. Мать, как всегда, была на работе, на кухонном столе лежала обязательная записка — где что стоит и что нужно разогреть. Как обычно, игнорируя эту заботу, Алина открыла холодильник, сделала себе бутерброд с колбасой и налила стакан кефира. Быстренько проглотив все это, шагнула к телефону, не лишив себя удовольствия лишний раз остановиться перед большим зеркалом в прихожей. Из зеркала на нее смотрела золотоволосая красавица с чуть припухшими со сна веками и зелеными, кошачьими глазами, правильным маленьким носом и едва заметной и потому очень нежной ямочкой на подбородке. Алина привычным движением руки поправила взлохмаченные после сна волосы, улыбнулась своему отражению и сняла телефонную трубку.
— Майка, привет! Проснулась?
— Это ты у нас засоня! — услышала она смеющийся голос Майки. — Я уже часа два на ногах.
— Наши планы на сегодняшний вечер?
— Я к Стасу иду, — посерьезнела Майка. — Будем к экзаменам в институт готовиться.
— Совсем с ума сошла! Только в школе отмучились — и опять ярмо на шею надевать!
— Ну это ты у нас принцесса, — непонятным тоном сказала Майка — то ли в шутку, то ли осуждая. — А нам, простым смертным, принца ждать некогда. Будем свою судьбу сами ковать.
— Мы — кузнецы и дух наш молод? — усмехнулась Алина. — Жить надо, пока молодые, а то просидишь вот так все лучшие годы за партой, а потом — нудный муж, непослушные дети, и никакого тебе праздника жизни.
— Алинка, я серьезно. У Стаса — золотая медаль, ему только один экзамен сдавать — он узнавал, ну а мне, сама понимаешь, все по полной программе. Меня мать со свету сживет, если не поступлю. Давай в пятницу созвонимся, может быть, в субботу на пляж сходим все вместе? Юрку возьмем, если хочешь...
— Он мне в школе до чертиков надоел, — зевнула Алина. — Ладно, грызите гранит науки, еще увидимся. Пока.
Алина повесила трубку и, шлепая босыми ногами по приятно нагретому солнцем паркету, отправилась в ванную.
Да, с институтом, пожалуй, Майка все-таки права. Надо разузнать, в каком из них экзамены попроще и конкурс поменьше. Никакого особого призвания Алина в себе не чувствовала. Зачем девушке с ее внешностью какое-то образование, когда перед ней — весь мир с его тайнами и путешествиями, молодыми людьми, готовыми ради нее на все, и этой загадочной любовью, о которой написано так много книг и снято так много фильмов? В то время как ее одноклассники лихорадочно листали справочники абитуриентов, Алина мучилась вопросом, как бы переделать почти неношеный материнский костюм в приличное платье. С тех пор как их бросил отец, им с матерью жить стало намного труднее. Исчезли роскошные наряды, из которых Алина как-то очень быстро выросла, экзотические заколки сломались, стали малы туфельки и браслеты. Мать выбивалась из сил, но всех ее усилий хватало лишь на то, чтобы дочь выглядела не хуже чем все. Но Алине не хотелось быть как все. Ей хотелось быть лучше. Принцессе не пристало ходить в стоптанных туфлях, залатанном платье и перелицованном пальто! Сказка о Золушке Алину утешала мало. Ей хотелось всего и сейчас. И поэтому если уж поступать, то только в театральный институт. Причем в Москве. А там все появится само собой: слава, поклонники, цветы, деньги... И однажды она приедет в свой родной город на гастроли, и в фойе театра после шумного бенефиса и криков «Браво!!!» к ней подойдет маленький, сгорбленный старик. Алина с трудом узнает в нем своего отца, удивится, восторжествует, но не покажет вида и, отвернувшись, скажет своему очередному поклоннику, какому-нибудь очень известному актеру: «Уберите с дороги этого старикашку, я терпеть не могу нищих!» А потом величественно пройдет мимо, обдав стоящего со слезами на глазах отца запахом французских духов...
Алина так замечталась, что не заметила, как вода в ванне потекла через край. Выдернутая пробка полетела в раковину, Алина быстренько закрутила краны, решая про себя, стоит ли прямо сегодня поговорить с матерью насчет Москвы и театрального института. Пожалуй, все-таки стоит. На поезд, да и на первое время в Москве ей нужны будут деньги. Чем раньше начать их собирать, тем больше будет. Нужно еще где-то раздобыть телефон какого-нибудь театрального института и узнать сроки поступления. Ладно, сегодня вечером она скажет матери, а там они все вместе обсудят.
В пять часов вечера, наряженная в легкий летний костюм цвета морской волны, в котором сама себе она казалась русалкой, Алина вышла во двор.
В городе вовсю царило лето. Летал тополиный пух, заставляя людей фыркать и почесывать носы и глаза, буйно зеленела листва деревьев, нещадно палило солнце, плавя потрескавшийся от жары серый асфальт, легкий ветерок, казалось, специально издевался над потными, измученными жарой людьми, принося вместе с собой не прохладу реки, а горячие солнечные волны.
