Перед тем как уйти, он опустошил свой гардероб, а также снял деньги с их совместного банковского счета и… исчез. И Мэрилин узнала, что у него уже два года был роман с его начальницей, гламурной Самантой, которая к тому же была намного старше его. Когда она отбыла в австралийское отделение компании, Ник последовал за ней, как щенок за своей хозяйкой, высунув язык, вертя хвостом и умоляя о награде.
И Мэрилин с тех пор не слышала о нем ничего, по крайней мере, от него лично.
Добрый Стивен Кингстон, семейный адвокат, следовал требованиям Ника: немедленная продажа дома и быстрый развод. И как ни странно, эти два пункта сослужили хорошую службу Мэрилин: первый — так как размер ее доли приятно поразил ее, второй — учитывая обиду из-за несправедливого завершения истории, все произошло так быстро, как будто Ник никогда не существовал.
С тех пор они не слышали о нем ни слова. Не было ни телефонных звонков, ни поздравительных открыток: ни на день рождения, ни на Рождество.
И именно по этой причине Мэрилин возненавидела фамилию Гамильтон.
Мэрилин и Алекс переехали к Лизель.
Лизель никогда не забудет тот день, когда они появились у ее дверей — до умопомрачения смешной Алекс в костюме Супермена, который его родители подарили ему на день рождения. Он держался как настоящий мужчина, без остановки поил Мэрилин чаем, словно это был не чай, а какое-то лекарство, после которого мама не будет выглядеть такой печальной, и обнимал и тетю, и мать, как будто его объятия были необходимы им как кислород и они не могли без них дышать. И пока Мэрилин плакала на всю Англию, хотя, как она думала, никто не мог слышать и видеть этого, Алекс не пролил ни единой слезинки.
Но по какой-то необъяснимой причине он больше никогда не расставался с костюмом Супермена.
Итак, они жили втроем.
Это было непросто. Однако вместе они преодолевали все трудности.
«Команда Алекса», как Мэрилин называла это на американский лад. Каждый раз, когда она говорила это, Лизель думала, не дать ли ей по голове чем-нибудь мягким, но эффективным. Но эвфемизм как нельзя лучше определял их содружество. Потому что все, что они делали, они делали для ранимого маленького мальчика в костюме Супермена, из которого он давно вырос.
Вот почему Мэрилин, изучавшая в университете биологию моря, перешла на почасовую работу в школьную бухгалтерию и по ночам штудировала премудрости новой профессии.
И именно поэтому Лизель упорно продолжала работать, хотя всеми фибрами ненавидела эту работу уже шесть лет, и еще подрабатывала вбаре четыре ночи в неделю. Однако благодаря этой ненавистной работе она могла накопить кое-что к Рождеству и дням рождения и каждое лето проводить неделю в кемпинге в Маргейте, что, как она считала, полезно и для здоровья Мэрилин, и для Алекса.
Это была напряженная жизнь. Но они упорно трудились, чтобы сделать ее еще лучше. Лизель удалось сохранить свою солнечную улыбку, а Мэрилин, обладая более приземленным характером, не отрывалась от реальности. Вот почему Мэрилин держала в секрете свою встречу со Стивеном Кингстоном. Она не сомневалась, что у Стивена может быть одна-единственная причина, чтобы искать с ней свидания. Видимо, Ник взялся за ум и решил установить контакт со своим сыном.
Мэрилин всегда думала, что когда-нибудь он вернется и предъявит свои права. «Испортит песню», как сказала бы ее мать. Поэтому когда позвонила секретарша Кингстона и попросила ее зайти к нему, Мэрилин страшно испугалась.
Но оказывается, дело было совершенно в другом.
Абсолютно иное дело.
Мэрилин чувствовала, что ей необходимо выпить. Для человека, выпивающего раз в месяц бокал вина, этот факт говорил сам за себя.
Часом позже Лизель вышла из мрачного, пропахшего табаком, переполненного бара. Она посмотрела на бледное, почти летнее, солнце, спрятавшееся за тучами пасмурного неприглядного лондонского неба, и попыталась решить: стоит ей плакать или нет? Она чувствовала себя так, как может чувствовать себя любая девушка в подобной ситуации, но на самом деле, если быть честной, она не думала, что будет так страдать.
Она поняла, что что-то случилось, как только увидела Майка за стойкой бара. Когда он заметил ее, его глаза стали бегать из стороны в сторону, словно хотели исчезнуть с лица.
Они не так уж долго были вместе, чтобы так нервничать и задыхаться, пеняя на судьбу, просто она мгновенно поняла, что этот вечер не сулит ей ничего хорошего, и уже вылила половину бокала пино-гриджио, когда Майк, наконец собрался с духом и разразился речью.
— Дело не в тебе, а во мне. — Банальные слова были началом, дальше последовало: — Я знаю, что ты хочешь более прочных отношений, чем я могу предложить тебе в данный момент.
О, чудно. По крайней мере, он не оказался последним трусом и не огорошил ее глупейшим текстом, как предыдущий бойфренд. Она питала надежды, что неудивительно, так как он был забавный, очаровательный и симпатичный внешне, и у него была хорошая работа. Неделей раньше она даже, пригласила его домой и познакомила с Мэрилин и Алексом. Что-то надо делать с этим. Это забавно, скольких мужчин удивлял тот факт, что она живет в крохотной квартирке со своей сестрой и племянником и к тому же делит комнату с сестрой.
— Мужчины! — фыркнула Лизель, подходя к автобусной остановке.
Желание быть любимой — хотя она вовсе не чувствовала, что заслужила чью-то любовь, — заставляло ее переходить от одних отношений к другим, словно пчелка, перелетающая с цветка на цветок в поисках нектара. И единственной привязанностью, которая выдержала все испытания, были ее отношения с сестрой и ее сынишкой. Это был настоящий союз. Это было так, как должно быть. Даже когда Мэрилин вышла замуж за Ника, Лизель жила с ними, хотя когда ей исполнилось восемнадцать, она объявила, что ей надоело быть «третьим лишним», и настояла на переезде в крошечную квартирку, где и обитала по сей день. Тогда Мэрилин практически хватала ее за ноги, пытаясь удержать. В свою очередь, Лизель чувствовала, что отношения сестры и Ника, вернее, их разрыв, возможно, был спровоцирован или ускорен ее близостью с сестрой. Возможно, постоянное желание продолжительных, прочных отношений было следствием того, что подсознательно она чувствовала — пришла ее очередь завести собственную семью. У Алекса не было ни дядей, ни бабушки, ни деда, в его жизни явно не хватало мужчины. После Ника Мэрилин прочно оставалась одна. После Ника Лизель постоянно меняла мужчин, неудивительно, что Майк первый пошел на разрыв.
— Я законченный моногамист, — заявила она себе, как только вошла в автобус и заняла первое свободное сиденье.
Пожилая леди рядом с ней подняла глаза от журнала и загадочно улыбнулась.
— Что ж, я тотальный поедатель мужчин. — Лизель пожала плечами.
— Не подавитесь, дорогая, — прокрякала соседка и предложила ей пакет с печеньем. — Они могут вызвать у вас ужасное несварение.
Итак, она опять одна.
