— Поздравляю, — с непроницаемым лицом буркнул Макс. — Но пока еще Саманта остается моей женой, и нам надо кое-что обсудить. — Он помолчал. — Наедине, — подчеркнуто добавил он.
— Зачем же так нервничать?! — воскликнул Брайен и покраснел. — Если вы думаете, что…
— Я думаю, тебе сейчас лучше уйти, — как можно мягче вмешалась Саманта.
— Но я вовсе не хочу оставлять тебя с этим грубияном.
— Макс не собирается меня обижать, и он прав — нам лучше поговорить наедине.
На лице Брайена появилось выражение упрямства, которого Саманта прежде никогда не видела. Он сжал кулаки, и на мгновение ей пришло в голову, что он не захочет уходить. Макс спокойно ждал. Он выглядел сильным и уверенным в себе, каким Брайен никогда не был.
Прошло некоторое время, пока Брайен понял, что проиграл сражение.
— Хорошо, я ухожу. Позвоню тебе позже.
Поглядывая на Макса, он нагнулся и поцеловал Саманту в губы — это был поцелуй, на который он прежде не отваживался.
Когда Брайен ушел, Макс подарил Энни новую куклу. Малышка пришла в восторг. Неважно, что у нее уже было множество кукол, каждая новая воспринималась с радостью. По предложению отца она понесла ее в детскую, чтобы познакомить со всем своим кукольным семейством.
— И ради такого мужчины ты от меня ушла? — ядовито спросил Макс, когда Энни была уже у себя и не могла его услышать.
Саманта гневно взглянула на него.
— Ты прекрасно знаешь, почему я ушла от тебя. Зачем все-таки ты приехал, Макс?
— Это правда, что ты собираешься выйти за него замуж?
Она никогда не выйдет замуж за Брайена: увидев его рядом с Максом, Саманта убедилась в этом окончательно. Как ни трудна была ее жизнь, она не может выйти замуж за человека, которого не любит. Но Макс не должен знать об этом, очень важно, чтобы он об этом не узнал.
— Мое будущее тебя не касается, Макс.
— Ошибаешься, Саманта. — Лицо его сделалось жестким, а в голосе зазвучала угроза. — Все, что касается Энни, касается также и меня. Брайен, или любой другой мужчина, с которым ты будешь вместе, очень меня касается, и тебе следует об этом помнить.
Саманта пристально взглянула на Макса. Как он хорош и одновременно как высокомерен!
— Ты так и не сказал, зачем ты здесь.
Макс откинул со лба волосы жестом, который Саманте был очень хорошо знаком. Внезапно он показался ей таким беззащитным и уязвимым, что Саманте захотелось обнять его, крепко прижать и целовать, целовать, целовать, чтобы прогнать его печаль.
Машинально она сделала шаг к нему. И тут ей вспомнилось, как Макс обошелся с ней. Она никогда этого не забудет. И Саманта вернулась назад.
— Ты сказал, что хочешь поговорить, Макс.
— Да.
— Тогда давай, не тяни.
В эту минуту в комнату вбежала Энни.
— Ты поиграешь со мной, папочка?
Макс украдкой взглянул на Саманту.
— Конечно, моя принцесса, — ответил он дочери. — Во что мы будем играть?
Она протянула ему новую куклу.
— Крошку нужно уложить в кроватку.
— Я приготовлю поесть, пока папа поиграет с тобой. А потом тебе тоже надо будет ложиться спать, моя дорогая, — сказала Саманта. И тихо шепнула Максу: — Тогда и поговорим.
Она пошла в кухню и принялась готовить омлет для Энни. Когда она вернулась в гостиную, отец с дочерью пребывали в своем собственном мире. Сидя на ковре рядом с Энни, Макс утратил все свое высокомерие: он был нежен и весел со своим ребенком. Неудивительно, подумала Саманта, что Энни так долго вспоминает его посещения. Макс хороший отец. Если бы он был таким же хорошим мужем!
Энни поужинала, Макс уложил ее и наконец объяснил Саманте, почему он приехал без предупреждения:
— Вам с Энни надо вернуться домой.
Саманта удивленно взглянула на него.
— Никогда не поверю, что ты потерял столько времени на дорогу сюда, чтобы сказать мне об этом. Нас скоро разведут.
— На разводе настаиваешь ты, Саманта. Ты это знаешь. Я его не хочу. Я всегда хотел, чтобы мы были вместе.
Саманта не стала отвечать сразу. Если быть честной с самой собой, она тоже не хотела развода. Но когда она взглянула на Макса, в ней проснулась обида. Она понимала, что до сих пор любит его. Она так и не освободилась от него на самом деле. Но изменить ничего уже нельзя: то, что он сделал, простить невозможно, и она всегда будет ругать себя, если согласится вернуться к нему.
— Черт возьми! Макс, ты выбрал прекрасный способ показать, как ты относишься к своей семье, — наконец яростно произнесла она.
— Саманта…
— Не было дня, когда бы я не представляла себе, как вы лежите в постели с Эдной. Мне дурно становится, когда вспоминаю это.
— Ты никогда не соглашалась выслушать мои объяснения…
— И не хочу делать этого сейчас! Если ты приехал только для этого, то напрасно потратил свое время. А заодно и мое, — добавила она. — Ты приехал без приглашения и разрешения. Брайен был прав, ты приехал портить мне нервы. Если хочешь знать, я собиралась провести сегодняшний вечер с Брайеном. Как только ты уйдешь, я позвоню ему и попрошу вернуться.
Она подчеркнуто указала на дверь. Но Макс не принял вызов.
— Ты не хочешь слышать об Эдне? Замечательно, — сказал он. — Но выслушай, что я хочу тебе сказать.
Она затрясла головой.
— Пойми ты наконец, мне это действительно неинтересно.
— Ты даже не знаешь, о чем я собираюсь говорить. Я требую, чтобы ты дала мне несколько минут.
Почувствовав в его голосе властные нотки, Саманта поняла, что он не уймется, пока она не выслушает его.
— У меня не остается выбора, — сдалась она.
Он бросил на нее вопросительный взгляд.
— Я хочу пить. Ты не сделаешь нам кофе?
Макс остался прежним, каким она его помнила. Против своей воли Саманта посмотрела на него.
— Искушаешь судьбу, не так ли? Кофе в кофеварке еще горячий, и ты знаешь, где ее найти. Только не проси приготовить тебе ужин, этого я делать не буду.
Под ее взглядом Макс отправился в кухню, а ее охватили воспоминания. Как много было у них драгоценных минут, когда Макс готовил ей кофе после ужина. «Мне нравится баловать тебя», — нежно говорил он ей, протягивая чашку кофе по-ирландски или капуччино. Он сидел рядом с ней или устраивался напротив, они пили кофе и беседовали о прошедшем дне. Саманта думала о том, что скоро они займутся любовью, и что она будет при этом испытывать. Неважно, как часто это происходило, их наслаждение друг другом не становилось меньше. Или это ей только казалось.
