Обогнув стол, он швырнул газету на гладкую серую поверхность. При падении она развернулась, и взгляду снова открылся ненавистный заголовок, на который ему услужливо указал помощник. В обязанности Анджело входило просматривать газеты всего мира и отмечать в них то, что, по его мнению, могло представлять интерес для главы компании «Ферри, Ферри и Ферри». Но Анджело еще не скоро повторит подобную ошибку вновь, подумал Уго, свирепо уставившись на причину своего негодования. Его одурачили, его предали! Его выставила на всеобщее посмешище женщина! И об этом огромными буквами во всю полосу кричал заголовок парижского таблоида: «Шокирующее заявление. Натали Форэ бросает итальянского финансиста и выходит замуж за режиссера нового фильма, в котором она сыграла главную роль».
По коже Уго побежали мурашки, и он крепко стиснул острые белые зубы. Всего два месяца назад она висла на нем плющом, восхищалась им, заверяла его, что никогда не сможет полюбить другого.
Подлая дрянь, мошенница, шлюха! Еще полгода назад брат Лео предупреждал его о Натали и этом любвеобильном Джеффри Уайте. Уго отмахнулся от слухов, сочтя их простым трюком, призванным разрекламировать новый фильм. Теперь же он знал правду и, вспоминая о своем непомерном самомнении, испытывал горечь. Только дважды в жизни его предавали женщины: его собственная мать и та единственная, которую он когда-то позволил себе полюбить. После того горького опыта он поклялся, что никому больше не позволит обмануть себя.
И вот снова угодил в ловушку, расставленную женщиной. Он так разозлился, что готов был расцарапать ногтями газетную фотографию красавицы Натали, улыбающейся слегка потрепанному новобрачному.
Зазвонил его личный телефон, номер которого был известен немногим, и, схватив трубку, Уго приложил ее к уху.
– Дорогой, только не отключайся. Мне необходимо, чтобы ты выслушал меня!
Ни лицо, ни крупное мускулистое тело никогда не изменяли Уго. Но при звуках этого низкого чувственного голоса он сгорбился, а лицо застыло, как окружающие его мрамор и сталь.
– Через неделю европейская премьера. Нам нужна сенсация, чтобы люди заговорили о фильме. Я люблю тебя, Уго. Ты знаешь это. Но брак между нами невозможен. Неужели ты не можешь принять ситуацию такой, какова она есть?
– Ты чужая жена. Не звони мне больше, – процедил он сквозь зубы и швырнул трубку на рычаг так, словно это была ядовитая змея.
Тишина зазвенела у него в ушах сотнями крошечных ос. Он остался наедине с гнусным телефоном и проклятой газетой. Он остался один на один со всем остальным миром, который теперь будет смеяться над ним. Он был итальянцем до мозга костей. Выставите итальянца на посмешище – и получите заклятого врага на всю жизнь.
При мысли о такой перспективе темно-карие глаза Уго стали почти серебряными. Схватив газету, он швырнул ее в корзину для бумаг и смотрел, как она медленно планирует. Имя Натали Форэ никогда больше не попадется мне на глаза, поклялся себе Уго, и в этот момент ожил другой телефон. Сверкнув глазами, он стиснул сильными пальцами серый пластик трубки.
– Я же сказал: никаких звонков! – выпалил он.
– Судя по тону, тебе уже известна новость, – протянул очень сухой голос.
Его сводный брат Лео. Этого следовало ожидать. Уго буквально упал в черное кожаное кресло.
– Если ты звонишь, чтобы сказать, что ты меня предупреждал, то послушайся моего совета и помолчи, – с мрачным видом предостерег его Уго.
– Могу я хотя бы посочувствовать? – с иронией спросил Лео.
– Ты можешь заниматься собственными делами, – бросил Уго, затем натянуто добавил: – Отец знает? – Думаешь, мы сплетничаем о твоей личной жизни?
– У меня нет личной жизни, – огрызнулся Уго.
В этом отчасти и состояла проблема их отношений с Натали. Обоим почти невозможно было найти просвет в напряженных деловых графиках. Было бы преувеличением сказать, что за последние несколько месяцев они встречались дважды. Когда Натали со съемочной группой колесила по миру в одном направлении, он делал то же самое в другом, выполняя в дополнение к своим обязанности, которые обычно лежали на Лео.
– Как отец? – спросил он, когда одна мысль повлекла за собой другую.
– Хорошо, – заверил его брат. – Анализы крови в норме, и настроение приподнятое. Не беспокойся о нем, Уго, – мягко добавил Лео. – Он еще увидит своего первого внука, поверь мне.
Уго тяжело вздохнул. Последние шесть месяцев стали испытанием для всех них. Болезнь главы старинного венецианского рода Ферри была давней и протекала тяжело. Но полгода назад они чуть не лишились его. Слава Богу, он немного воспрянул духом, когда узнал о скором рождении внука. Сейчас наступила ремиссия, но кто знает, как долго она продлится. Поэтому было решено, что один из двух братьев будет всегда находиться при отце.
Ему необходимо было их успокаивающее присутствие, а им необходимо было знать, что отец не встретит в одиночестве час, когда силы снова покинут его. Поскольку жена Лео, Юнис, была на последних месяцах долгожданной беременности, его выбрали для того, чтобы заниматься итальянскими филиалами компании, в то время как Уго ездил по всему миру, блюдя международные интересы семейного дела.
– Как Юнис? – спросил он.
– Круглеет, – насмешливо протянул ее муж. Но Уго услышал в его голосе удовлетворение, и любовь, и гордость. Интересно, каково это – ощущать себя в такой ситуации?
Ну нет, меня не заманишь в эти опасные воды, твердо сказал он себе и перевел разговор на менее коварный предмет – работу. Однако, положив трубку, Уго продолжал сидеть, кипя и негодуя и одновременно спрашивая себя, почему он так злится.
Он никогда не любил Натали. Она была права, говоря, что брак между ними невозможен. Натали была красивой и страстной. Но не любовь вела их по пути удовольствия, даже если она и употребляла это слово. Это был секс, хороший секс, но только секс – для них обоих. И сидеть здесь, страдая по отсутствию такой любви, какая была у его брата, – дурацкое занятие.
Однако эта прочитанная самому себе короткая лекция заставила Уго взволнованно вскочить на ноги и подойти к окну. Он помнил время, когда считал, что нашел такую любовь, что держит ее на своей ладони, как бесценный бриллиант, в то время как это была всего лишь стекляшка. С тех пор Уго никогда не искал любви. Он не хотел вновь ощутить на себе ее мучительную хватку, не горел желанием передать кому-нибудь наследственные гены. Это счастье – для Лео и Юнис, каждый из которых способен внести достойный вклад в общую генетическую смесь. В то время как он…
Мышца в груди, называемая сердцем, болезненно сжалась, и Уго поморщился. Это неприятное ощущение порождало безысходное чувство одиночества, которое заставляло его теперь испытывать зависть к людям, шагающим по улице внизу. У них, возможно, нормальная, полноценная жизнь, им есть к кому вечером вернуться домой. В то время как ему…
Да, он стоит здесь, в своей мраморной башне, олицетворяя богатство и могущество, но иногда – как сейчас – чувствует себя беднее какого-нибудь попрошайки на углу. По крайней мере, эмоционально.
