– Ну, остается радоваться, что он не чует разбойников, – усмехнулся капитан, отхлебнув глоток бренди. – Он не отреагировал на меня, когда я шел по двору. Кстати, я не смог вытереть Цезаря. Он в последнем стойле. Дай ему побольше кукурузы, он это заслужил! Унес меня от породистого скакуна сэра Марка Финчли, черт бы его побрал с его римским носом!
– Марк Финчли! – ахнул Джо. – Это же все равно что грабить родную мать! – Тут он сообразил, что по—прежнему стискивает горлышко бутылки, и налил еще по порции.
– Я напал не на него, а на карету, которую он сопровождал. – Капитан вскинул бровь. – Знаешь, такая старомодная карета… запряженная древними клячами… и темноволосая девушка лет примерно девятнадцати?
– Нет, не знаю такой. – Джо покачал головой. – Сам—то Финчли живет милях в пятнадцати отсюда, так что ему нет смысла ехать этой дорогой. – Он заметил выразительный взгляд капитана на свой пустой бокал и поспешил исправить свою оплошность. – Я вытру твоего Цезаря, как только прослежу, чтобы компании джентльменов подали ужин. Надеюсь, они еще не перепились. Прямо сердце разрывается, когда подаешь им приличные блюда, а они даже не понимают, что едят! – Он встал и потянулся. – Пойду взгляну, как они там, а потом вернусь.
– Захвати с собой перо и бумагу. Пожалуй, пора мне привести в порядок свои дела. – Он осторожно потрогал повязку. – Хорошо еще, что Финчли ранил меня в левую руку!
В перерыве между подачей гостям жареной утки, рыбы и пирогов хозяин забежал и принес то, о чем просил капитан. Тот набросал несколько строк, запечатал письмо и, с улыбкой представив себе реакцию адресата, отправился спать.
А в карете мисс Леонора Ревелл пыталась успокоить рыдающую горничную:
– Ради бога, Бетти, перестань плакать! Он же ничего нам не сделал и не ограбил. Впрочем, ему пришлось бы основательно попотеть, чтобы найти здесь что-нибудь ценное, – добавила она.
– Но он мог нас похитить! – всхлипнула Бетти.
– Если бы он увидел, во что я одета, то сразу отказался бы от этой идеи! – заметила Леонора.
Она снова опустила оконце и высунула голову наружу, где орали кучер и грум, обвиняя друг друга в трусости. Леонора успокоила слуг, поблагодарив обоих за героические усилия спасти ее, и посоветовала им вести себя потише, чтобы не испугать их лошадей.
На тропе появился сэр Марк.
– Ему удалось скрыться! – переведя дыхание, объявил он. – Но я уверен, что ранил его! У вас все в порядке, мисс Ревелл?
– Да, конечно, – ответила Леонора, но тут же спохватилась и, стараясь придать своему голосу испуг и волнение, добавила: – Но это было ужасно! Подумать только, на этой дороге на нас напал разбойник! Уверяю вас, больше я никогда не буду чувствовать себя здесь спокойной! Вы полагаете, сэр Марк, что убили его?
– Не могу сказать наверняка, но сегодня мы его уже точно не увидим. Я должен поскорее доставить вас к родителям, мисс Ревелл. Вы быстрее оправитесь от потрясения, когда окажетесь дома.
Остальная часть путешествия прошла в молчании. Леонора задумчиво покусывала потертый палец перчатки. Что ее заставило предостеречь этого разбойника! Ведь под черной маской мог скрываться отъявленный негодяй! Впрочем, если судить по его голосу и культурной речи, он напоминал джентльмена больше, чем сэр Марк.
Наконец тряская дорога сменилась подъездной дорожкой, которая вела к Ревелл—Хаусу, Леонора схватилась за висячую петлю в ожидании канавы, в которую кучер неизменно проваливался, хотя за три года можно было бы научиться ее объезжать.
Карета остановилась, и Леонора позволила сэру Марку проводить себя по широким ступеням к парадному входу, давно нуждающемуся в покраске. Двери распахнул дворецкий, которому тоже не мешало бы выглядеть хоть немного опрятнее и моложе.
Бетти сразу понеслась в людскую, горя желанием рассказать о происшедшей с ними истории, а дряхлый дворецкий провел Леонору и сэра Марка в гостиную, являвшую собой печальную картину упадка: на выцветших бархатных шторах светлели белесые полосы, стены над канделябрами почернели от копоти, и когда—то дорогая парчовая обивка кресел протерлась на углах.
Леди Констанс Ревелл, умело владеющая иглой, извлекла из—под сидений кресел лишнюю ткань, чтобы поставить заплатки на самые заметные прорехи, но вряд ли стоило затевать эту работу. Расстроенная, она как раз показывала мистеру Ревеллу и младшей дочери Марии, как в прорехах выцветшей парчи выделяется сохранившаяся ткань заплаток, когда в гостиную вошла ее старшая дочь. Леди Констанс поспешно сунула обрезки материи в рабочую корзинку, но сэр Марк не обратил на это ни малейшего внимания, ибо уже приступил к повествованию о нападении Черного Джентльмена. Леонора подумала, что его подвиг выглядел бы гораздо убедительнее, если бы он не стал дожидаться, когда разбойник повернется к нему спиной, но тут леди Констанс впала в тихую истерику.
Совершенно забыв о том, что еще недавно разыгрывала робкую чувствительную барышню, Леонора топнула ножкой и выговорила сэру Марку, что теперь ее мать будет думать, будто каждый раз, когда она отправится куда—либо, ей будет угрожать шайка разбойников. Послав сестру за флаконом с нюхательной солью, Леонора поправила чалму на голове леди Констанс и ободряюще похлопала ее по руке, что смущенный сэр Марк счел неуместным проявлением энергии для хрупкой девушки.
Вернулась Мария с нюхательной солью, и Леонора решительно поднесла флакон к носу леди Констанс, отчего у той на глаза навернулись слезы и вырвался слабый стон. Окончательно придя в чувство, она прижала свою дорогую девочку к необъятной груди:
– Любовь моя! Что он сказал? Что сделал?
– Просто извинился за то, что напугал нас.
– И больше ничего?!
– Нет, больше ничего! – ответила Леонора, предпочитая опустить последнюю часть происшествия. – Я предложила ему забрать у меня все, что он сможет найти ценного.
Ужаснувшись отчаянно отваге своей дочери, леди Констанс снова прибегла к флакону.
С представлениями сэра Марка о достойной невесте не очень вязался образ юной леди, отважившейся на разговор с грабителем: каждым своим словом и поступком Леонора рассеивала его иллюзии, а мать уже ломала голову, как в этом захолустье найти другого ухажера для дочери, не выезжающей в свет. Поняв, что не сможет незаметно подать дочери знак не выходить из образа, леди Констанс предпочла снова закрыть глаза и бессильно откинуться на подушки, и Леонора машинально поправила съехавшую набок чалму матери.
Мистер Ревелл без особого интереса выслушал рассказ сэра Марка.
– Не стоит поднимать такой шум, – прервал он сэра Марка, когда тот стал извиняться за то, что напугал леди Констанс. – Нам лучше пойти к Саймону, а дамы и, без нас обойдутся.
Как только дверь за мистером Ревеллом и сэром Марком закрылась, леди Констанс сразу приняла сидячее положение.
– Я так и думала, что ты всего лишь притворяешься, – усмехнулась Леонора.
