Найджел обосновался на кресле, повернувшись к Кимберли, и ее поразил его взгляд. Какие необыкновенные синие глаза! Цвета ирисов, которые привольно росли в саду — там, в Стерлинге, штат Колорадо. Ребенком она любила собирать огромные букеты, ставя их в свои любимые вазы, которые размещала по всему дому.
— Итак, мистер Дюран, — продолжала Кимберли, аккуратно положив руки перед собой. — Вы были профессиональным борцом?
— Да.
Она кивнула, ожидая продолжения, но он молчал. Наконец она нарушила тишину:
— Как вы им стали?
— Сначала я был ведущим футболистом в колледже, затем увлекся борьбой. Был приглашен в «Шоу бессмертных». В конечном счете, получил разряд по реслингу и обосновался в Лас-Вегасе. Уже почти год, как покинул ринг.
Он пошевелился. У другого это быстрое движение не было бы заметно, но у Найджела мускулы вздулись и напряглись, затем его огромное тело застыло.
Кимберли вздохнула, пытаясь успокоить волнение, но безуспешно.
— А не поставить ли нам музыку? — внезапно сказала она, и снова ее голос завибрировал. Хорошо, что она забыла попросить Мориса выключить кондиционер. Все ее тело было охвачено жаром, и дуновение холодного воздуха было очень кстати. — Конечно, поставить, — ответила она сама себе с несколько излишним воодушевлением. — Давайте послушаем что-нибудь. — Она встала, подошла к музыкальному центру, который стоял в углу на резной ореховой тумбочке. Клиентам музыка всегда помогала расслабиться. Пусть теперь и ей поможет. Она начала просматривать компакт-диски. — Тони Беннетт? Лил Ловетт? Дискотека Дива?
Дискотека Дива? А это еще откуда? Должно быть, Морис недавно принес.
— Селин Дион у вас найдется?
Она взглянула на Найджела через плечо.
— Кто?.. — она осеклась, увидев серьезное выражение его лица. — Хм, сейчас посмотрю… Уверена, что есть…
Что с ней происходит? Она только что нарушила одно из своих основных правил — никогда не высказываться по поводу желаний клиента. Сегодняшний день определенно не заладился.
— Вот! — наконец объявила Кимберли. — «Цвет моей любви», — прочитала она на обложке компакт-диска.
— Отлично.
Не много мужчин признались бы в том, что являются поклонниками Селин Дион. Это было равносильно признанию, что они плачут во время грустного фильма. Или что любят ходить по магазинам и делать покупки.
Чистый, звонкий голос Селин заполнил комнату. Она пела о том, как ей хорошо всегда быть рядом со своим любимым.
Она поглядела на дверь. Куда же подевался Морис с ее кофе?
— Итак, — прошептала Кимберли, — каково же было ваше борцовское имя?
— Фантом.
Кимберли ахнула от неожиданности.
— Тот Фантом, который красовался на пикапах несколько лет назад?
Когда он кивнул, ее сердце забилось едва ли не громче, чем пела Селин. Кимберли сжала карандаш, вспоминая рекламные ролики с Фантомом.
Не удивительно, что она не узнала Найджела.
В рекламе Фантом носил черную маску в стиле Зорро и маленькие кожаные шорты. Все его огромное, без единого волоска, блестящее от масла мускулистое тело вызывало восхищение. Он казался прекрасно изваянной, соблазнительной статуей…
— Где же теперь Фантом?
Кимберли смотрела на петушка, думая о том, как выглядит грудь Найджела, скрытая футболкой. Он все еще сбривает волосы с груди? У него все такое же массивное, блестящее от масла мускулистое тело?
— От него остались только воспоминания.
— Жалко. Женщины таких любят.
— Женщины и Джеймса Бонда любят, — возразил Найджел, — но это не значит, что он существует. — Он нахмурился. — Похоже, что они любят только маску.
Найджел сидел выпрямившись, охватив пальцами подлокотники кресла.
Дверь открылась, и вошел Морис.
— Простите, что так долго, — сказал он, пока шел к столу Кимберли, демонстративно покачивая бедрами.
— А я все думаю, куда ж ты запропастился, — сказала она с раздражением.
— У нас закончился легкий сахар. Пришлось быстренько съездить в соседний магазинчик. А пока был там, решил, что могу захватить тебе что-нибудь поесть. — Он положил на стол обернутый фольгой пакет, от которого исходил пар с сильным запахом лука и специй.
Кимберли взглянула вопросительно.
— Кушай на здоровье. — Морис аккуратно сложил руки на груди. — Пока я не ушел, можешь заказать еще что-нибудь.
Кимберли взяла себя в руки и улыбнулась Найджелу.
— Вы что-нибудь хотите?
— Нет, спасибо.
Морис вежливо поклонился Кимберли и ушел.
Найджел боролся с желанием последовать за ним. Беседа с мисс Логан складывалась неудачно, как, впрочем, и все его встречи с женщинами. Надо же было вспомнить единственный поступок в жизни, за который ему было стыдно, — его участие в рекламе. На ринге Фантом был неустрашимым борцом. В этой рекламе он был куском смазанного маслом мяса.
Селин пела о своем любимом, который был для нее всем…
Найджел медленно, с трудом выдохнул. Он хотел, чтобы женщина любила его таким, какой он есть. И он дал бы ей то же самое… и много больше. Свое сердце, свою любовь на всю жизнь. В своих попытках стать любимым он уже успел испробовать все. Он давал женщинам свой номер телефона, писал им письма, пек для них шоколадные пирожные с орехами.
И каждый раз терпел неудачу.
Если я уйду, то потеряю последний шанс. Сейчас нельзя все бросить и уйти, еще рано.
Мисс Единственная находится где-то рядом. Мне здесь немного помогут, и я найду ее.
Хотя, глядя на Кимберли Логан, было трудно вообразить, что эта женщина сможет ему помочь. Она казалась скорее машиной, чем человеком из плоти и крови. В шелковом костюме женщины обычно выглядят мягкими, женственными. Но она казалась закованной в броню, несмотря на то, что ее костюм был приятного фиолетового цвета. Да и прическа — простой пучок — делала ее облик суровым.
Судя по озадаченному выражению ее лица, она не могла понять его реакцию на упоминание той проклятой рекламы. А если бы поняла, что движет им, то знала бы, чего не стоит касаться.
— Я ненавидел эту рекламу, — пробормотал он.
Кимберли вопросительно выгнула бровь. Найджел провел рукой по лицу.
— Этот образ — груда мышц с женщиной на руках — последнее появление Фантома на людях. Мне стыдно, что таким оказалось мое прощание. О том, что участвовал в этой рекламе, я сожалею, как ни о чем другом в моей жизни. Я никогда не повторю такой ошибки. Не знаю, поймете ли вы меня.
Кимберли кивнула, и было видно, что она уже полностью овладела собой.
