– Джон Варчински. Он был здесь директором несколько лет назад.
– Да, я помню его. Хотя не понимаю, зачем он говорил с вами обо мне, мистер… – Она немного повысила голос.
– Таррингтон. Калеб Таррингтон. – Он некоторое время смотрел на нее, пытаясь решить, с чего бы начать. Ему не хотелось упоминать об унизительном исходе своего брака. Более зрелая женщина, а именно такой ему представил мисс Раффет этот чертов Джон, сумела бы понять, как нормальный мужчина мог вляпаться в подобную историю. Но эта девочка…
– А почему бы вам не рассказать все с самого начала? – предложила прагматичная Джулия.
Калеб поморщился, вспоминая, что началось-то все с обычного вожделения, но не может же он сказать об этом Джулии Раффет! Она выглядит так, словно никогда не слышала ни о чем подобном. Пожалуй, его откровение может вызвать у нее гнев. Или, хуже того, узнав, что он позволяет своим сексуальным желаниям возобладать над здравым смыслом, не захочет иметь с ним дело. А она ему так нужна!
Калеб решил благоразумно опустить начало и сосредоточиться на сегодняшнем состоянии дел.
– Все началось с юношеской женитьбы, которая… – Калеб сделал жест, выражающий беспомощность, – из которой ничего не получилось.
Джулия наблюдала за выражением его лица, ища в нем признаки боли при воспоминании о его неудавшемся браке. Но ничего подобного не заметила. Похоже, он уже выкарабкался. Но почему тогда ему так трудно говорить об этом?
– Я не слишком хорошо справился, – пробормотал Калеб, смущаясь. Он вынужден говорить о вещах, которые ему хотелось бы скрыть, но если он хочет привлечь на свою сторону Джулию Раффет, то не должен ничего утаивать. Ей надо понять, как отчаянно он в ней нуждается.
– Вы разведены? – Вопрос вырвался у Джулии помимо ее воли. Она тут же успокоила себя, что лично ее это вовсе не интересует, просто она хочет помочь ему добраться до существа дела.
– Да. – Равнодушно брошенное слово вызвало у Джулии сплав противоречивых чувств, которые она не стала анализировать. – Моя бывшая жена – талантливая художница. Когда выяснилось, что она беременна, она решила, что замужество душит ее творческие способности. И подала на развод. К тому же Мерна сказала, что ребенок не от меня.
Джулия недоверчиво подняла бровь.
– И вы ей поверили?
– У меня были достаточные основания ей верить! Но даже зная о ее романах… если бы я настоял на тесте ДНК… – в его голосе чувствовались боль, сожаление, сознание своей вины.
– Понятно. – Джулии неожиданно захотелось обнять его и утешить, чтобы облегчить душевную боль, застывшую в его глазах.
Она напомнила себе, что нельзя все принимать близко к сердцу. Это одно из основных правил педагога. А она его регулярно нарушает.
– Впрочем, все это дело прошлое, – продолжил Калеб. – Сыну моему уже шесть лет. И вот вчера утром без всякого предупреждения адвокат моей жены привез ко мне в офис Уилла вместе с документами от Мерны, передающей опеку над ним мне.
Калеб говорил спокойно, не выказывая той огромной любви, какую он испытывает к сыну с тех пор, как увидел его впервые. И доказательства отцовства, которые представил адвокат Мерны, ему не были нужны. Достаточно было взглянуть на ребенка. Все, видевшие Уилла, сразу определяли, что он Таррингтон.
Калебу немедленно захотелось обнять мальчика и высоко подбросить его. Попробовать объяснить, почему он до сих пор отсутствовал в его жизни. Но неподвижная поза и застывшее личико Уилла не позволили ему отважиться на такое выражение чувств. Как он может оправдаться в глазах сына? Рассказать ребенку, какая у него мать? В шесть лет лучше не сталкиваться с такими знаниями.
– Суть проблемы, мисс Раффет, такова: внезапно я обнаружил, что несу ответственность за шестилетнего сына, о котором ничего не знаю. Черт возьми, я вообще никогда не имел дела с детьми! К тому же моя экономка – старая дева и никогда не сидела с детьми.
– Одинокая, – пробормотала Джулия. – Теперь нет такого понятия – «старая дева».
Но Калеб не расслышал ее замечание. Его занимало только одно – как объяснить этой учительнице серьезность положения.
– Но самое главное произошло сегодня утром, когда я спросил Уилла, какой класс он закончил, чтобы определить его в школу. И вы знаете, что он мне ответил? – Нервничая, Калеб начал ходить взад-вперед вдоль доски.
– Будьте осторожны, вы запачкаете свой костюм мелом, – машинально предостерегла его Джулия.
– Что? – Калеб с удивлением оглянулся и улыбнулся. – Тогда мы станем подходящей парой. Я – в мелу, а вы – в золотых блестках.
Подходящей? В его словах ей послышался интимный оттенок.
– Мой сын сказал, что он вообще не ходил в школу.
– Дети способны на разные выдумки, – предупредила его Джулия. – Особенно в таком возрасте. У них еще не существует твердого различия между фантазией и реальностью.
– Ну, хорошо. – Он словно и не обратил внимания на ее слова. – Я позвонил Мерне, чтобы выяснить это, и она сказала, что школа только засоряет детский ум. Она хотела, чтобы Уилл учился по собственному желанию, а не потому, что его заставляют. Поэтому она зарегистрировала его как обучающегося дома и предоставила ему самостоятельность. Она настаивала, чтобы и я оставил его в покое, он, мол, постепенно сам всему научится.
– Да… интересная теория, – Джулия с трудом удержалась от резкого замечания.
Бывшая жена Калеба Таррингтона, судя по всему, на редкость эгоистичная и эгоцентричная женщина. Наверно, он был в нее чертовски влюблен, если не заметил всего этого до женитьбы. Эта мысль неожиданно опечалила ее.
– А почему сейчас?.. – спросила Джулия.
– Что? – Калеб выглядел озадаченным.
– А почему она внезапно передала вам опеку над ребенком?
– Ее неожиданно пригласили создать скульптуру или что-то подобное в Венеции, и она решила, что Уиллу там не понравится.
Скорее всего, дорогая Мерна сочла, что слишком обременительно тащить с собой в Европу шестилетнего ребенка, сердито подумала Джулия, потому-то она и решила подкинуть его отцу.
– Так или иначе, – продолжал Калеб, – когда я понял, что Уиллу придется идти в школу без знаний того, что уже знают остальные дети, я позвонил Джону, единственному знакомому преподавателю, и попросил у него совета.
– И Джон предложил меня? – медленно произнесла Джулия, только-только начиная понимать, что от нее хотят.
– Да, он сказал, что вы – лучший учитель младших классов, какого он когда-либо встречал.
Джулия постаралась скрыть, что комплимент ей приятен. Даже вдвойне приятен, если учесть, что Джон скуп на похвалу.
– Я хочу пригласить вас на лето, чтобы вы подготовили Уилла к обучению во втором классе, – продолжал Калеб. – Ему и так придется привыкать жить с отцом, которого он прежде никогда не видел, в городе, о котором он и не слыхал, а еще перескочить через класс.
