– Но не умнее, а это главное.
– Ну как же не умнее, мисс Равена? – покачала головой Роза. – Знаете вы хоть одну женщину-врача? Или юриста? Или члена парламента?
Глаза у Равены потемнели, из фиалковых превратились в лиловые, как бывало всегда, когда она злилась.
– Да, но только потому, что мужчины разрешают нам лишь вязать, шить да играть на пианино. Они хотят превратить нас в рабов, держать в цепях, как англичане держат в цепях ирландцев. Так отец говорит, я слышала.
При таком повороте разговора Роза поежилась.
– Не говорите так, мисс Равена. Ну вот, теперь все в порядке. Идите к матушке. Что она там за сюрприз вам приготовила?
…Как англичане держат в цепях ирландцев…
Хорошо ему, хозяину, так страстно выступать в защиту ирландцев! Герцог Ольстерский! Сын богатого английского помещика, которому Корона даровала 21 тысячу акров земли!
Восемь тысяч помещиков владели тремя четвертями всей ирландской земли, и большинство из них – англичане, которые даже не видели своего неправедного богатства, оставив его на попечение алчных надсмотрщиков, управляющих да арендаторов. Видели они только результаты – муку, масло, жир, говядину, свинину да еще денежную мзду – все то, что отправляется в Англию для домашнего употребления и на экспорт. А безземельные ирландские крестьяне надрывали живот и умирали ради того, чтобы наполнить заграничную бездонную бочку соками своей родной земли, которая постепенно приходила в разор. Они едва концы с концами сводили, оставаясь на своей «национальной диете» – картошке да кислом молоке.
Отец Розы был из числа того полумиллиона людей, которых в 1843 году оторвали от родных домов и собственного клочка земли, чтобы у англичан был скот пожирнее. Все им мало. И не возразишь – об этом позаботился закон против папистов 1691 года.
Католикам – никаких гражданских прав. Католикам – никакого образования. Католикам запрещается отправлять службу в своих церквах. И еще соль на раны – все католики обязаны ежегодно платить десятину англиканской церкви. Католикам запрещается вступать в браки с протестантами и даже покупать у них землю. И если кому-нибудь – таких очень-очень мало – и удается заполучить крохотный надел, закон, написанный под английскую диктовку, велит делить все имущество между сыновьями. При этом если кто-нибудь из сыновей – протестант, так как иные от отчаяния переходили в англиканство, – все имущество достается ему.
В 1847 году парламент принял Акт о бедных, лишающий всяких налоговых привилегий любого ирландского крестьянина, владеющего более чем четвертью акра земли. Очередной пример наглого вымогательства, направленного на то, чтобы выбить у ирландцев, все еще тянущихся к родному очагу, последнюю почву из-под ног.
Беззастенчивые агенты по найму по собственному произволу выдают разрешение или отказывают жителям в праве возобновлять контракт на обработку им же принадлежащей земли, и, чтобы это право получить, почти всегда приходится давать солидную взятку.
Как поется в песенке, популярной среди воинственно настроенной молодежи, Ирландия – это самый печальный край на всем белом свете.
Люди тут всю жизнь обречены на рабский труд на полях. Вход в мир коммерции и промышленности, которым управляют по ту сторону пролива английские хозяева, им заказан.
Лично против герцога Ольстерского Роза ничего не имела – он гораздо лучше своих отца или деда, кому как раз и пожаловал земли король Георг. Ни тот ни другой так ни разу и не удосужились пересечь пролив и хотя бы посмотреть на тех несчастных трудяг, которые по шестнадцать часов в сутки гнули спину, чтобы в хозяйских погребах было вволю еды и вина.
Эдвард Ши Уайлдинг на них не походил. Он уволил всех этих управляющих, надсмотрщиков, агентов по найму и, поселившись в Ольстере, сам начал управлять своим имением. Произошло это двадцать лет назад. Спустя какое-то время он женился на ирландской девушке; Роза поймала себя на мысли, что вообще-то Ванессу О’Коннел типичной ирландкой не назовешь. Она – из знати, троюродная сестра великого ирландского патриота Даниела О’Коннела.[1]
О’Коннел: Великий Освободитель. Основатель Католического общества – первой организованной группы сопротивления английскому владычеству, Даниел О’Коннел стал первым католиком – мэром Дублина и первым католиком-ирландцем – членом нижней палаты английского парламента.
Со временем герцог Ольстерский сделался больше ирландцем, чем англичанином. Вот и Равене говорит: «Ирландцы в цепях…» Хороший, справедливый по отношению к своим арендаторам и слугам хозяин, порядочный человек.
Равена осторожно постучала в дверь материнской спальни.
– Входи, дорогая, – послышался голос Ванессы. Отец тоже был здесь; он стоял за спиной жены, глядящейся в настольное зеркало.
При виде дочери герцог расплылся в улыбке и раскинул руки:
– Выглядишь потрясающе, дорогая. В этом чудесном платье ты совсем взрослая. И впрямь – юная леди.
Не сдержав довольной улыбки, Равена подбежала к отцу и крепко прижалась к нему.
– Опять дразнишься, папочка?
– Да нет, я серьезно. Даже и не думал, что ты такая высокая.
– Это все каблуки.
– Никакие не каблуки – просто чудо. Золушка на балу.
– Надеюсь, в тыкву в полночь не превращусь, – хихикнула Равена.
Герцогиня круто повернулась на вращающемся стуле.
– А Золушка и не превращалась в тыкву. Не помни ей платье, милый.
– Ладно, в таком случае помну твое. – Герцог со смехом наклонился и обнял жену.
Равена от души любила родителей. Она считала их самой красивой парой в мире. Отец – высокий, широкоплечий смуглолицый мужчина весьма приятной наружности. У него черные глаза – которые становятся совсем узкими, когда он смотрит на кого-то с неудовольствием. Они достались ему в наследство от Великого Ши, Черного Ирландца.
Шесть поколений назад род Ши жил в Ирландии; один из его представителей сражался под знаменами Рыжего Хью О’Нила, когда в 1599 году ирландцы одержали свою последнюю крупную победу над англичанами. Но после того как О’Нил в конце концов капитулировал перед королем Яковом Первым, Ши был отправлен в английскую тюрьму. Говорили, что в Ирландии не найдется тюремных стен, достаточно крепких, чтобы удержать его. Ирландская почва для Ши – то же самое, что волосы для Самсона. Оторванный от Ирландии, с ее красотами, звуками, запахами, этот человек как-то поник. Может, он стал мудрее, но лишился того огня, что поддерживал его в непрестанных и неравных сражениях с врагом. Но Ольстер – Ольстер остался в его крови.
Освобожденный по амнистии из тюрьмы – но только после того, как он принял клятву на верность Короне, – Ши женился на англичанке, дочери английского лорда, с которой познакомился на организованной Комитетом протестантов демонстрации за справедливое отношение к Ирландии. В результате этого брака на свет появились трое детей. И теперь, когда сменилось не одно поколение, герцог обнаружил, что одна из дочерей Ши была его прапрапрабабушкой.
