– Нет, – решительно отозвался пленник, и Робелардо почувствовал в его словах горечь.
Люди Робелардо напряженно прислушивались к их разговору и шумно выражали неодобрение. Самого Робелардо обуревали другие чувства: радость от того, что девушка наконец исчезнет из его жизни, и облегчение – поскольку он не обагрит свои руки кровью младшего брата Мэтью Кэгана.
– Слезай, – коротко велел он. – Сейчас узнаешь, для чего тебя привезли.
Хорошо, что его наконец увели с раскаленного жарким июньским солнцем двора и он оказался в прохладной полутьме салуна – того самого, который Робелардо и его шайка привыкли считать своей территорией. Глаза Джеймса не сразу привыкли к темноте. Люди Робелардо почти волоком протащили его в глубину дома, где раньше был бар. Сквозь топот множества ног прорвался звон стаканов, и через мгновение перед удивленным Джеймсом уже стояла не слишком чистая кружка, в которой плескалось виски.
– Пей, – подбодрил его Робелардо, прежде чем опрокинуть в глотку свой стакан.
Джеймс послушался. Виски обожгло пересохшее горло, но ничего страшного. Он оказался в чертовски неприятной ситуации, и ему не мешало подкрепиться.
«Проклятый дурак, – подумал он уныло. – И как только меня угораздило попасться им в лапы?»
Если ему не удалось сбежать по дороге, то теперь об этом не стоит и мечтать: вокруг толпилось не меньше двух десятков вооруженных до зубов головорезов, смотревших на него так, словно для них не существовало большего удовольствия, чем немедленно выпустить ему кишки.
Отставив в сторону стакан, Джеймс вызывающе вздернул подбородок.
– Ну? Кто-нибудь скажет мне, для чего вам понадобилось разыгрывать этот фарс?
Робелардо вытер рот тыльной стороной ладони и опустил стакан.
– Американцы, – с презрением процедил он сквозь зубы. – Ну и манеры, дьявольщина! Вечно куда-то торопятся! Ладно, черт с тобой. Есть тут у меня один человек, который, думаю, произведет на тебя впечатление.
Встав, Робелардо направился в угол комнаты и поманил его за собой Джеймс последовал за ним, со всех сторон провожаемый настороженными взглядами.
Шагнув в темноту, Робелардо вдруг замедлил шаги и с кем-то заговорил. Говорил он тихо, так что Джеймс, сколько ни старался, так и не смог разобрать ни единого слова. Но почему бандит ведет себя так, словно в углу сидит до смерти перепуганный зверек, которого он боится напугать еще больше? Джеймс невольно притих и, привстав на цыпочки, постарался разглядеть из-за плеча Робелардо, что, или, вернее, кто, там сидит.
Но головорез неожиданно присел на корточки, и взору Джеймса предстало странное зрелище.
Первая мысль, которая пришла ему в голову при виде девушки, – это до чего же та черна! Ее длинные, густые, как грива дикой лошади, волосы спадали до самых бедер и были чернее калифорнийской ночи. Глаза, огромные и неподвижные, были так темны, что тоже казались черными, а выжженная знойным солнцем кожа по цвету напоминала густое оливковое масло. Девушка сидела так тихо, что казалась высеченной из скалы статуей. Однако отнюдь не выглядела сломленной или забитой пленницей.
Она просто спокойно сидела в углу салуна, битком набитого кровожадными головорезами, причем с таким видом, будто это самое подходящее для нее место.
Бандиты сгрудились тут же, ворча и отпихивая друг друга, чтобы оказаться поближе к незнакомке. Робелардо все так же тихо что-то ей говорил, а она, не удостаивая его ни единым словом, все так же невозмутимо смотрела на него своими огромными, ничего не выражающими глазами. Тогда он поднес к губам ее руку и запечатлел на ней почтительный поцелуй, но девушка никак не отреагировала на эту ласку.
Робелардо выпустил ее руку, и она безвольно упала на колени незнакомки. Девушка молчала. Вздохнув, Робелардо посмотрел на Джеймса.
А тот, в свою очередь, присел на корточки и в изумлении уставился на сидевшую перед ним девушку, гадая про себя, поднимет ли она глаза. Ему вдруг отчаянно захотелось заглянуть в их темную бездну. Незнакомка казалась очень молодой, не старше шестнадцати-семнадцати лет. Ее выцветшее старенькое платье, как, впрочем, и сама его обладательница, было грязно донельзя и нуждалось в горячей воде и мыле. Странно, что девчонка делает в подобном месте? Впрочем, ответ напрашивался сам собой.
Джеймс взглянул на Робелардо, и в глазах его отразилось осуждение.
Тот вспыхнул, будто прочитал его мысли.
– Это совсем не то, что ты думаешь, амиго! Мы вовсе не похитили ее, хотя мои люди давно уже облизывались на этот лакомый кусочек! Ты только загляни ей в глаза! Да любой мужчина счастлив утонуть в них, понимаешь?
Джеймс молча кивнул, всем сердцем готовый согласиться с каждым его словом.
Даже несмотря на свою безжизненность, девушка была дьявольски хороша собой. И однако... она была так неподвижна, что в душе у него закопошилось какое-то неприятное чувство. Ему вдруг отчаянно захотелось коснуться ее, провести пальцем по нежной щеке, чтобы убедиться, что она живая.
– Мы наткнулись на нее три дня назад, – объяснил Робелардо, – на той самой дороге, которая ведет в Лос-Анджелес. Когда мы нашли ее, она копала могилу. Могилу, чтобы похоронить отца, понимаешь?! Рядом стоял фургон, а в фургоне лежал он, мертвый, а она, совсем одна, копала ему могилу. Ну и что мне оставалось делать? – Он воздел руки к небу. – Не мог же я просто бросить ее там! В конце концов, я ведь мужчина, верно? – Он расправил плечи, будто в подтверждение собственных слов. – Ну вот, мы помогли ей похоронить отца, а потом забрали девочку с собой. И с тех самых пор она вот так и сидит. Даже не пыталась сопротивляться, когда мы уводили ее, понимаешь? И с тех пор не сказала ни единого слова! Просто сидит молча в углу, и все. И молча ест, что мы ей приносим.
Пока Робелардо рассказывал, Джеймс разглядывал девушку. Как только тот закончил, он повернулся к бандиту.
– Я возьму ее с собой, – решительно произнес он, – и отыщу кого-нибудь, кто сможет позаботиться о ней!
Не дожидаясь ответа Робелардо, Джеймс шагнул к девушке и очень осторожно коснулся ее ладони. Незнакомка вздрогнула. Ресницы ее затрепетали, и огромные неподвижные глаза остановились на его лице.
В ответ он ласково погладил ее по руке.
– Привет, милая, – очень нежно прошептал он, воодушевившись при мысли, что красавица заметила его. – Меня зовут Джим Кэган. Я собираюсь забрать тебя отсюда. – Оставалось только надеяться, что так оно и будет. Робелардо ведь до сих пор не сообщил, зачем его сюда привезли.
Впрочем, Джеймс уже решил сам для себя, что без нее не уедет. Во всяком случае, живым.
– Не бойся. – Он осторожно сжал хрупкое запястье, ощутил ее пульс и почувствовал, как колотится ее сердце – словно у испуганного зверька. – Пока я с тобой, все будет хорошо.
Девушка моргнула, но никак не выказала, что поняла хоть единое слово из того, что он ей сказал. Ее рука так и осталась безвольно лежать в его ладони. Джеймс ласково пожал ее – увы, никакого ответа.
