Книга Клятва рыцаря - Джулиана Гарнетт

– Нет! Если я буду честно исполнять взятые на себя обязательства, Вильгельм тоже будет честно поступать со мной. Наш край, наш Вулфридж нуждается в человеке, свирепом, как волк, чтобы уберечь его от набегов датчан, а не в волчице, которая рычит и скалит зубы на всякого, кто ей не по нутру. А теперь иди и подумай обо всех последствиях, которые могут стать гибельными для нас, если поддаться чувству мести, проявив опрометчивость и неосторожность.

Легким кивком головы Бэльфур отпустил ее. Глубоко уязвленная его резкой отповедью, Кора повернулась и пошла к двери. Ее длинные распущенные волосы взметнулись и опали золотистой волной, когда, остановившись в нескольких шагах от возвышения, она резко повернула голову и щелкнула пальцами.

– Шеба, ко мне!

Лежащая неподалеку огромная белая волчица гибким движением поднялась, и ее золотисто-карие глаза внимательно уставились на хозяйку. Никто не двинулся, когда Кора покидала зал, сопровождаемая волчицей и двумя своими провожатыми, как хвост, тащившимися позади. Она чувствовала устремленные на нее взгляды, пока шла по длинному залу, но не ответила ни на один из них.

Пройдя через сводчатый проход с колоннами и римскими арками, она вышла в длинный коридор, ведущий в ее комнату. Плющ, обвивавший наружные стены густым зеленым ковром, проникал в открытые окна. Проходя мимо, Кора сорвала листочек на счастье и сунула его за пояс, на котором висел меч.

Рука ее коснулась подвески на груди. Этот прозрачный кусочек янтаря, оправленный серебром, достался ей в наследство от матери. Ее единственное украшение. Единственная ценная вещь, которую она носила с тех пор, как пришли нормандцы. Это было все, что оставалось у нее, кроме еще гордости и уверенности в себе. Да, ее мать оставила в наследство своей дочери сильный дух, не позволяющий отступить перед лицом невзгод и опасностей, и это было то, чего, как казалось Коре, сейчас не хватает отцу.

После смерти жены лорд Бэльфур сильно изменился. В его глазах словно бы потух какой-то внутренний свет. Изменился он и по отношению к дочери. Когда-то она была близка отцу, была его любимым ребенком, обожавшим его и обожаемая им. Теперь же чувствовала себя одинокой, чужой для всех, кроме Шебы. Эта волчица была единственным существом, которое напоминало ей, что в мире есть любовь и преданность.

Следуя за ней, Шеба мягко ступала по каменному полу, ее когти слабо щелкали при каждом шаге. Провожатые Коры благоразумно держались подальше от волчицы. Шеба заслужила такое опасливое отношение к себе еще с давних пор, когда какой-то нахальный смельчак осмелился положить руку на ее косматую голову. Он тут же получил урок – такую рану, которую долго потом не мог залечить.

Кора улыбнулась. Да, она и сама походила на волчицу. Так многие с укором называли ее, но она с гордостью носила это прозвище. Разве это не похвала, когда тебя называют именем отважного и сильного зверя. Да, они хорошо знали ее, эти слабодушные дураки и трусы. При одном только намеке, что ее хотят запугать, она кипела от ярости. Ее возмущало, что в последние годы отец стал больше заботиться о своей шкуре, чем о собственной чести. Как он только мог!..

Из открытой двери комнаты пахнуло холодом. Сопровождающие Кору воины разом остановились и выжидательно посмотрели на нее.

– Всё, болваны, – сквозь зубы процедила она. – Возвращайтесь теперь к отцу и к тем жирным грудастым девкам, которым нравится ваше жалкое общество.

Один из них бросил на нее обиженный взгляд.

– У вас злой язык, миледи, это всем известно. Говорят, вы общаетесь с самим дьяволом, и я верю, что это так.

Кора грозно сдвинула брови, уловив непочтительный тон слуги, а Шеба тут же встала рядом, вздыбив белую шерсть под рукой своей госпожи. Увидев это, стражник бросил нервный взгляд на волчицу и невольно отступил.

Кора удовлетворенно улыбнулась:

– Верь этому, Хардред. Да, я шепчусь с духами деревьев в ночи. Я пляшу с демонами под священными дубами и могу избавиться от такого ничтожества, как ты, одним щелчком вот этих пальцев.

Она щелкнула пальцами, и Шеба легла у ее ног, издав низкое глухое рычание. Хардред тут же ретировался, держа ладонь на рукояти меча и не спуская испуганных глаз с волчицы.

– Нечисть! – выкрикнул он. – Вы обе!

Пятясь, он натолкнулся спиной на своего товарища, и тут же оба исчезли в темноте коридора.

Кора с презрением покачала головой, слыша шум их торопливо удалявшихся шагов. Болваны! Вот такие недоумки остались у них, после того как король Гарольд проиграл битву при Гастингсе и множество славных воинов погибло вместе с ним[1]. Лишь немногие служили Бэльфору сейчас, а когда-то толпы храбрых воинов наполняли его зал. Она невольно закрыла лицо руками, не в силах вспоминать о тех днях.

Небольшая масляная лампа горела на столе возле кровати, на которой она спала еще с тех пор, как была маленькой девочкой. В этой лампе никогда не использовался рыбий жир, поскольку он смердел и наполнял комнату едким дымом. Кора открыла ставни, и в комнату ворвался свежий воздух, пахнущий морем. От дуновения ветерка заколебались выцветшие гобелены на стенах. Весна. Скоро земля возродится к новой жизни и крошечные зеленые ростки появятся на спящих полях. Где она сама будет тогда?..

Шеба ткнулась носом в ее руку, глухо заворчав: это было напоминание, что волчица проголодалась. Кора закрыла ставни и отвернулась от окна. Небольшой кусок мяса, круг сыра и полкаравая пресного хлеба лежали на деревянном блюде на столе, а рядом с ним стоял приземистый оловянный кувшин. Кора налила себе медовый напиток в чашку, а Шебе кинула кусок говядины, который та проглотила одним махом. Девушка слегка улыбнулась:

– Ах ты обжора! Хочешь еще?

Шеба довольно облизнулась, но ее горящие глаза были направлены на оставшийся кусок мяса с ожиданием и надеждой.

Кора встала на колени и ласково погладила ее по спине, приблизившись губами к самому уху.

– Нас только двое против Вильгельма, ты и я. Что нам делать без Вульфрика? Господи Боже, что же нам делать без него?..

Она зарылась лицом в густую белую шерсть волчицы и закрыла глаза.

Будущее представлялось ей тревожным и мрачным. Побежденному остается мало надежды. Но Кора дала себе клятву, что никогда не склонится добровольно перед врагом, и она сдержит свою клятву, даже если бы это стоило ей всего. Всего, даже жизни.