Книга Запретные удовольствия - Марина Серова

Смерть в виде белой моторки весьма крутого вида на всех парах вылетела из-за ближайшего мыска. Правил кто-то черный, рядом сидел еще один, размытый из-за дали, темноты и скорости, сзади красовалось еще трое - из-за темноты и древесных стволов, закрывавших обзор, я с трудом разглядела эту картину; однако плывущие не увидели меня вовсе.

Не слишком снизив скорость, они обогнули остров пару раз, очевидно выбирая место, и буквально врезались носом в берег - метрах в трехстах от меня, как раз в прибрежную песочную поляну.

Я бросилась к своему лагерю, спрятанному среди кустов и деревьев, и спешно затушила тлеющий еще костерок, который мог меня выдать: люди, ночью приезжающие сюда, причем люди, у которых хватило денег на такую шикарную лодку, были если не опасны, то уж совершенно точно - подозрительны. Свалив все свои вещи в одну кучу, я прикрыла их непромокаемым плащом, набросала веток и на цыпочках отправилась поближе к незваным гостям.

Ветер шумел в высоких кронах и ниже, у самой земли, шелестел песком и редкой приречной травой - я кралась, словно дикая кошка в ночь своей охоты.

Нормальные люди, уверенные в своем одиночестве и безопасности, не станут таиться и ходить вокруг да около. Эти не были исключением: еще с тридцати шагов от их быстро возникшей стоянки я услышала громкие голоса - один мужчина втолковывал другому, что "вести себя нужно тихо и хорошо!".

- Один шаг в сторону - тебя утопят, и никакие родственники и друзья не спасут! О твоей жене с дочкой тоже позаботимся. - Голос угрожающего был насмешлив и зол одновременно, человек сознавал свою власть и бессилие жертвы. Посидишь тут тихо, приедет специалист, обо всем с тобой договорится. Привезет технику. Если все сделаешь, как скажут, отвезут домой и спасибом наградят. Если что не так... - Пауза была многозначительной и долгой.

- Я понял, - хрипло ответил тот, кому все это адресовалось, - очень высокий и худой, с широкой грудью. - Я все понял.

- Да что тебе говорить, - с душевностью произнес мужик. - Ты и так все это сто раз слышал. Значит, понял? - И положил руку тому на плечо.

Я физически ощутила ненависть стоящего, он с трудом сдержался, чтобы не сбросить с себя эту руку.

Я подошла уже на двадцать шагов и видела через редкую стену стволов их стоянку - чернеющую палатку из тех, у которых два отделения: внутреннее и наружное. Увидела еще двоих у костра и двоих, стоящих у палатки. Последний, пятый, был в лодке, за рулем.

- Ну ладно, парни, - подвел итог говоривший, - ждите: завтра поутру привезем спеца. Охраняйте пока этого рыболова. Пусть гуляет, никуда он тут не денется.

Двое у костра поднялись, я разглядела практичность их непарадной одежды в отличие от черного костюма говорившего, поняла, что по песку они могут бегать почти так же хорошо, как по асфальтированной дорожке. Из этого сделала вывод, что лучше до этого этапа работы не доходить.

Мужчины молчаливо проводили уезжавшего старшего к лодке, толкнули ее кормой в воду. Вода у кормы вспенилась, лодка подалась назад, мотор заурчал, словно радостный голодный зверь у кормушки, и, развернувшись, белобортное средство для перевозки и сплава преступников по Волге умчалось в ночную даль.

Когда стихло мерное тарахтение мотора, двое повернулись к пленнику.

- В палатку! - приказал один. Другой подтолкнул развернувшегося мужика под зад.

- Пойду отолью, - сообщил бандит и направился в мою сторону.

Я не успела проклясть день, в который этот туалетный червяк появился на свет, а только присела, в душе надеясь, что неказистый куст и темнота скроют меня от взгляда занятого делом мужика, а на деле готовясь выкинуть один из самых действующих своих фокусов.

Он подошел совсем близко, опасность происходящего заставила меня не дышать.

Журчало у самой головы. Я видела... пистолет у него за поясом, рассчитывала, куда нанести первый удар (хотя выбранное место просилось на эту роль, как статистка на первый план), чтобы те двое, у костра, не сразу обнаружили дерзкое вмешательство постороннего... но ничего делать не пришлось: мужик, по-видимому, отличался основательностью в выполнении великого дела и притупленностью чувств вследствие получаемого облегчения.

Закончив через несколько томительно журчащих мгновений, он отошел к палатке.

Поужинали. У меня затекли ноги, руки, на которые приходилось опираться, согнутая спина, вытянутая шея. Глубоко в желудке кто-то начал требовать справедливости.

"Нет, - подумала я. - Брать эту крепость штурмом у меня сил не хватит. Пусть пожрут, я пока схожу в лагерь, вооружусь как следует, приготовлюсь получше... и вернусь спустя полчасика".

Твердо решив, что пленника нехороших парней (так назывались все, чью точную преступно-группировочную принадлежность я пока не успела выяснить) частный детектив Татьяна Иванова спасет любой ценой, кроме девственности (только по случаю давнего отсутствия таковой), я медленно встала и, не привлекая лишнего внимания, удалилась.

В моем лагере все осталось без изменений, если не считать появления нескольких комаров, которые выжили-таки на этом безлюдье и дождались своего лунного часа.

Переодевшись во все облегающее, что нашлось в скромном, взятом на каникулы гардеробе, я прихватила с собой остро заточенный походный нож, кастет, смелость, ловкость, быстроту и отвагу. А также терпение и ровно столько сосредоточенности, сколько смогла унести. Я знала, она понадобится больше всего остального: я на практике собиралась проверить утверждение знакомого терапевта о том, что волжская природа (точнее, микроклимат, а еще точнее - его энергетика) способствует экстрасенсорным воздействиям на других людей.

Правда, в данном случае "пациенты" не подозревали о возможном вторжении экстрасенса в их сознание... поэтому будет гораздо сложнее. Но чем Ведьма не шутит - вдруг получится? Это ведь неоценимая помощь: заставить человека уснуть, когда тебе надо...

Ночь стояла еще та - узкий серп месяца, словно страдая комплексом неполноценности, старался поглубже спрятаться в тучи, предвещающие грозу, все живое, предчувствующее СМЕРТЬ, которая и мне была явлена собственным предчувствием, погрузилось в сон или спряталось подальше, забилось поглубже. Каждый шаг отдавался мертвенным шорохом осыпающегося песка, хрустом сухих веток и листков, которые крошились моими адидасовскими кроссовками.