– Но я не могу туда вернуться!
– Вы отправитесь туда, куда мы сочтем нужным. Вы свободны, майор. – Хорас снова углубился в чтение, явно игнорируя Маркуса.
Маркус вцепился в свой кивер.
– Пожалуйста, сэр, – он сглотнул. – Я умоляю вас, сэр. Пожалуйста, выслушайте…
Генерал-майор поднял голову и рывком снял очки:
– Мне некогда более с вами препираться, майор!
– Пожалуйста, не отсылайте меня в Андерсен-холл! – Маркус терпеть не мог просить, молить, объяснять, а сейчас он вынужден взывать к пониманию абсолютно равнодушного к нему человека. – Даже если этот приказ будет исходить от самого Уэллингтона, я не смогу…
– Если я правильно понял вас, майор, – раздался за его спиной низкий голос, – вы отказываетесь подчиняться старшему по чину.
Черные брови генерала Уэллзли, возникшего на пороге палатки, были приподняты в недоумении.
– Остается уточнить – кому именно?
Маркус нахлобучил на голову кивер и вытянулся по стойке смирно. Его лицо пылало, а сердце стучало молотом. Ему казалось, что он спит и видит жуткий кошмар, но никак не может проснуться.
– Генерал-майор, – Уэллингтон кивнул.
Хорас встал.
– Добрый день, генерал Уэллзли.
Как обычно, одежду Уэллингтона – от высоких черных сапог для верховой езды до красного мундира с блестящими медными пуговицами и высокого, красного с золотом кивера – отличала безупречная элегантность.
Уэллингтон остановил свой проницательный взгляд на Маркусе. Маркус оцепенел, словно мышь, попавшая в поле зрения ястреба. В этот момент Уэллингтон действительно походил на ястреба – заостренный нос, ледяные серо-голубые глаза. Даже манера держаться выдавала в нем хищника.
– Вы что-то собирались сказать, майор Данн?
Маркус покрылся испариной. В случае неудачи все ограничится строгим выговором. С другой стороны, если он докажет, насколько уязвима его позиция, они не смогут послать его в Лондон. Глядя в одну точку перед собой, Маркус выпалил:
– Прошу простить мою дерзость, сэр.
– Весьма разумная просьба, майор Данн, – заметил Уэллингтон и взмахом руки предложил Маркусу сесть. – Альтернативой для вас мог бы стать военный трибунал.
Уэллингтон подошел к складному стулу, стоявшему подле генерал-майора, и сел. Он положил ногу на ногу, и на коже его начищенных сапог обозначились мягкие складки.
– Мне бы очень не хотелось, чтобы вы присоединились к своему другу, капитану Хейзу.
Маркуса словно ударили в живот.
– Хейзу?
Ему показалось, что Хорас и Уэллзли обменялись быстрыми загадочными взглядами.
– Я не собирался рассказывать майору об этом, милорд, – заметил Хорас.
– Но так или иначе, все вскоре станет известно. В этой армии новости разлетаются со скоростью пули.
Маркус терялся в догадках.
– Что именно произошло с капитаном Хейзом? – едва слышно спросил он.
– Что ж, коли хотите знать, для начала он ударил старшего по званию, – ответил Уэллингтон.
– Это был вызов, – уточнил Хорас, печально покачав головой. – Он бросил ему в лицо перчатку.
Во рту у Маркуса пересохло, а язык стал шершавым. Уэллингтон категорически запретил дуэли. Нарушившему запрет грозил военный трибунал, а при менее удачном стечении обстоятельств – и нечто худшее.
– И кто это был?
– Блакстон, – ответил Хорас. – Этого подонка никто не любит, но Блакстон – майор.
Месяц назад Блакстону приглянулась португальская красавица по имени Палома, но она предпочла капитана Хейза. С тех самых пор Блакстон решил превратить жизнь Люка Хейза в ад. Маркус полагал, что перевод Хейза под командование полковника Кортленда облегчит его участь, но этого, очевидно, не произошло.
– А Кортленд? – спросил Маркус, все еще на что-то надеясь.
– Здесь он бессилен. Это случилось при свидетелях.
Маркус хотел было спросить, на чем дрались – на шпагах или пистолетах, но потом отбросил эту мысль как несущественную.
– А как наказали Блакстона?
Мужчины обменялись понимающими взглядами.
– Его перевели.
Итак, Блакстон спас свою шкуру при помощи связей. Ничего удивительного, ибо никто не кичился родовитостью сильнее Блакстона. Он был сыном графа Кентерлинга.
– Вызов исходил от Хейза, – добавил Хорас, словно это что-то меняло, – и поэтому объективно виноват был он.
– Блакстон мог принести извинения, – не сдавался Маркус, прекрасно понимая бессмысленность этого предположения. После извинений инцидент был бы немедленно исчерпан, но Блакстону было нечем рисковать, он, конечно же, знал, что вывернется.
– Блакстон счел извинения невозможными! – пояснил Хорас. – Он заявил, что негодяй получил по заслугам.
Маркус похолодел.
– Это были его слова?
– Мы уже потратили на обсуждение слишком много времени, – Уэллингтон нахмурился. – Я хочу услышать, каковы предписания, полученные майором Данном.
– Если говорить об этом, сэр… – начал Маркус.
– Вольно, майор, – Хорас бросил на него властный взгляд.
Маркус понял намек. Необходимо взять себя в руки. Его военной карьере, а возможно, и жизни грозила опасность. Он изменил позу и повернулся лицом к начальству. Заполучив поддержку Уэллингтона, он мог бы выпутаться из ловушки Хораса. Но генерал не относился к тем, кто легко поддавался внушению.
– Если я могу…
– Я только что пополнил запасы шотландского виски, милорд, – перебил его Хорас, заглядывая в конторку и вытаскивая оттуда бутыль с янтарной жидкостью и три стакана.
Маркус не мог понять, намекает ли генерал-майор на то, что не стоит становиться у него на пути, или просто советует быть осмотрительным с Уэллингтоном. Возможно, и то и другое.
Передав стакан Уэллингтону, Хорас протянул другой через конторку:
– Держите, майор. Кажется, вы тоже не отказались бы выпить.
Маркус неловко проглотил спиртное. Напиток отдавал опилками, хотя относился к лучшим сортам шотландского виски, какие только можно найти по эту сторону Ла-Манша. В этом Маркус не сомневался, ибо сам это пресловутое виски доставал.
Потягивая напиток, Уэллингтон наблюдал за Маркусом. Человек вроде него способен видеть собеседника насквозь, и Маркус понимал, что опенка Уэллингтона очень важна.
– Согласитесь, интересный поворот событий: вы будете членом Совета попечителей приюта, в котором воспитывались!
«Член Совета попечителей!»
Маркус едва не выронил стакан.
