Труды Аненэрбе – результат многолетних оккультных практик. Они обобщают почти недоступные сведения, восходящие к временам, когда, по предположениям, Александр Македонский[8]совершал военные вылазки из Бактрианы[9]и Александрии,[10]а также к сомнительным интерпретациям передвижений последних ессеев по Центральной Азии после разрушения Массады легионами Флоруса.[11]Помимо этого были приняты во внимание туманные знаки, которые Рудольф фон Зебботендорф[12]оставил членам Общества Туле,[13]безумные речи Дитриха Экарта,[14]вернувшегося из Монголии. Были сделаны и попытки прояснить записи аббата Теодориха фон Хагена, сделанные по возвращении, уже после потери рассудка. Это была и впрямь адская работа.
Копия главной карты, воспроизведенная специальными чернилами на непромокаемой ткани, зашита в подкладку моей походной куртки.
Это та самая карта, которую развернул передо мной рейхсляйтер Мартин Борман, когда вызвал в свое орлиное гнездо, Оберзальцбах, для окончательного утверждения вверенной мне миссии.
Наконец-то после стольких лет учебы, проведенных в стороне от всего, из-за которых я не удостоился даже чести попасть на фронт, выбор пал на меня. Годы университетских штудий, отданные космографии, космологии, восточным религиям и языкам, исследовательская работа в институте Аненэрбе – теперь все это обретало смысл: я оказался посланцем, избранным.
– Это не просто карта, – сказал Борман, – Здесь реальное и видимое пребывает в единении с магическим и невидимым. Найди точку раскрытия, перехода от физического к метафизическому. Возможно, она соединяет вероятное с утопией, истоки с будущим…
Я не забыл ни одного его слова, ни одного его жеста. Глаза его смотрели пристально. Там, на низком столике, она казалась всего лишь обычной картой. Но множество людей в течение многих лет выполняло особые поручения и вело разведку в Британском музее, в закрытых архивах Британской короны, в почти недоступной тайной библиотеке Ватикана. Наша разведывательная служба в Москве подкупала людей и даже потеряла одного агента, пытаясь достать набросок «Плана Утраченного, но Грядущего Города», который Гурджиев,[15]спасаясь от советской оккупации, не без доли эксцентричного юмора оставил в Тифлисе в конверте, адресованном «госпоже Джугашвили», матери Иосифа Сталина (Гурджиев был однокашником Сталина по Александропольской семинарии).
Все окончательно определилось, когда я получил приказ отправиться в Зальцбург и поселиться в небольшой гостиничке, где останавливались студенты и любители Моцарта. Я зарегистрировался там под вымышленным именем, согласованным с Аненэрбе.
За завтраком я прочел в местной газете, что в Вилла-Гаджиа, близ Фельтре, в итальянском Тироле, неподалеку от австрийской границы, у Адольфа Гитлера состоялась «встреча особой важности» с Бенито Муссолини. В тот же день наши войска потерпели поражение в Африке и в России. Колесо истории вращалось не в нашу пользу.
В назначенный час появились два автомобиля, которые под охраной доставили меня в Бергхоф, легендарную резиденцию Фюрера в баварских Альпах.
Нам пришлось проехать через целый ряд контрольно-пропускных пунктов, установленных на поворотах горной дороги. На последнем посту меня обыскали. И вот полковник СС провел меня в дом, распахнутый навстречу голубому пространству и уставленный великолепными цветущими растениями. Он сопроводил меня в зал, выходивший окнами на террасу, откуда открывался восхитительный вид на Альпы и где сам Адольф Гитлер, одетый в свою обычную форму, держал в руках деревянный обруч, через который прыгала его собака Блонди.
Было 20 июля 1943 года.
Слово взял директор Аненэрбе полковник СС Вольфрам Зиверс:
– Низкие враждебные силы сумели воспрепятствовать нашему продвижению в Центральную Азию. Из-за поражения в Африке мы потеряли контроль над Средиземным морем… Мы были всего лишь этапом на этом пути. Другие в грядущем цикле истории продолжат нашу борьбу за победу сил огня над силами льда. А пока что, судя по всему, белая раса проиграла войну под Сталинградом.
Во взгляде Зиверса сквозило отчаяние, но было в нем и смутное понимание некой роковой неизбежности. Он пробормотал, глядя на Мартина Бормана:
– Таково положение дел. Но мы не должны забывать о том, что знали с самого начала: к нашей миссии не применимы банальные категории победы и поражения. Мы будем бороться до последнего дня, до последнего вздоха.
И с горящими глазами заговорил о «потусторонних силах»:
– Нам нужно снова обрести полноту сил, обновить договор! Тайные силы… Раньше нас как будто направляла чья-то рука, облеченная властью…
Потом он изложил задачи моей миссии, может быть самой странной и неправдоподобной, какую когда-либо доверяли кому бы то ни было.
– Лишь высшие духовные силы способны спасти нас и помочь одержать победу. Конечно, многие наши люди, лучшие ученые умы уже близки к тому, чтобы открыть способ высвободить тайные силы материи… Но время идет быстро, и оно работает против нас.
