Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
Лежавший в постели вёл негромкую беседу с одетым в сюртук услужливым господином. Тот кивал в знак согласия, потом раскрыл папку с бумагами, которую держал подмышкой, подошёл к стоявшему недалеко от постели письменному пюпитру, снял с чернильницы массивную бронзовую крышку, увенчанную крохотной фигуркой крылатого ангела, обмакнул в чернильницу отточенное гусиное перо и приготовился записывать.
– Ах, нет! Не надо писать! – вскричал лежавший в постели. – От скрипа пера у меня появляется мигрень. Я и так эту ночь провёл дурно. Ещё намедни я просил тебя узнать, что случилось с гвардейцем, которого прозвали Александром Вторым? Неужели мои просьбы для тебя ничего не значат?
– Что вы, Ваше Величество, очень даже значат, – снова склонил голову закованный в сюртук. – Ваши приказания не могут не выполняться, особенно мною. Дело в том…
– Ах, отвечай же! – раздражённо прикрикнул лежавший.
– …дело в том, – невозмутимо продолжал сюртучный господин, – что… Ага! Его фамилия Струменский, левофланговый унтер-офицер третьей роты Семёновского полка. Этого гвардейца схватили вместе с бунтовщиками-семёновцами, затем препроводили в гарнизон, к которому он приписан. Сегодня ему грозит битие шпицрутенами при прогоне через строй. Говорят, что он ни в чём не виноват. Виноват лишь в похожести на императора.
– Не твоё дело судить о виновности! – одёрнул словоохотливого камергера лежащий в постели. – Твоё – вовремя сообщать мне о происходящих переменах! На то ты и камергер. Более того, постельничий! Казнь ещё не состоялась?
– Никак нет, Ваше Величество. Барабанный бой перед началом казни будет слышен отсюда.
– Да, это воистину le derniser coup.[1]Подай мне платье, – нетерпеливо произнёс император. – Да не перепутай. Мне нужны сюртук «инкогнито», как у тебя, и гражданская шинель тёмно-синего цвета. Не хочу, чтобы кто-нибудь из подданных меня узнал!
– Всё уже приготовлено, Ваше Величество, – торжествующе улыбнулся камергер. – Конец августа на удивление холодный, но я, по своему недалёкому разумению, подумал, что вы решитесь-таки взглянуть на казнь бунтовщиков. К тому же Струменский, в отличие от других смутьянов, не вызывает никакого подозрения.
– Я тебя, Фёдор Кузьмич, держу в камергерах вовсе не для досужего обсуждения солдатской смуты. Мой батюшка знал, как справляться со смутьянами.
– В вашей дальновидности никто не сомневается, – согласился камергер. – Тем более, в одном государстве два императора – это слишком! Один из них выглядят как un vrai epouvanteil.[2]
– Ах, mon ami, nous etions censes,[3]что выйдет такая казуистика, – досадливо поморщился император. – Но ты прав, двух одинаковых государей не должно быть. А государство – это не балаган. Именно такую казуистику хотят сделать с Россией господа Новиков,[4]Пален[5]и иже с ними. Много лет назад я поддался на масонскую уловку о державных новшествах. Отец мой тоже попал в их сети, даже стал гроссмейстером тринадцатого градуса. Это и помогло владыке взглянуть на врагов отечества с другой стороны. Он принялся укорачивать им длинные руки, за что и поплатился жизнью. Но я, Фёдор Кузьмич, я прельстился на постылые речи! И вот я тот, кем стал, – священномученник Химеры!
– Будет, Ваше Величество, будет! – пытался успокоить императора камергер. – Вы стали мощным оплотом сопротивления вольтерианской Франции тринадцать лет назад, и никакое масонское оружие не смогло сломить сильную и могучую державу.
– Ах, Фёдор Кузьмич, зови лакеев. Одеваться хочу! Пора пожаловать на место расправы! – император откинул атласное одеяло и сел на кровати. – Никогда не смотрел на казни, но сегодня я должен побывать там! Не знаю, что меня влечёт, но я должен!
– Знамо дело, что влечёт, – усмехнулся Фёдор Кузьмич. – Всего лишь тянет посмотреть в глаза агнцу, приносимого в жертву.
– Нишкни, холоп! – прикрикнул на камергера император. – Его жизнь нужна для благополучия Государства Российского. Неужели ты не сообразил этого?!
– Ага, сообразил, – ласково улыбнулся камергер. – Но особое соображение постигло меня третьего дни, когда пришлось убирать царскую постель после преставившейся в ваших объятиях девицы Настасьи.
– Настасья – oh, c`est toute une histoire,[6]– досадливо отмахнулся император. – Она была такой чувственной красавицей и такой супротивницей, что я еле совладал с ней. И даже после она мне чуть ухо не откусила! Как же её было не наказывать?! Ну да ладно, я тебе после всё растолкую. Следует сделать так, чтобы царица Елизавета Алексеевна ничто не прознала. Уж такой грех мне будет непростителен, а она больна и не стоит волновать больного человека. Вели же меня одевать!
– Как прикажете, Ваше Величество, – поклонился камергер.
Он дёрнул шёлковый шнурок возле царского ложа, и где-то далеко в глубине покоев раздался еле слышный звон колокольчика. Вскоре в спальную залу лакеи внесли приготовленный накануне Фёдором Кузьмичом синий фрак и редингот. Эту гражданскую одежду император любил одевать по утрам, отправляясь на прогулку. Слуги принялись облачать императора с обычной деловой сноровкой. Освободившись из рук лакеев, владыка тут же поспешил к зеркалу, где цирюльник припудрил ему щёки и выполнил несколько косметических мазков. Его величество нетерпеливо отмахнулся от цирюльника и снова обратился к камергеру:
– Ou est ma tabatiere?[7]
Как обычно вы оставили её в малой гостиной на ломберном столике, Ваше Величество, – невозмутимость камергера была той необходимостью, которая только с годами безупречного служения императору усваивается слугами. Камергер запустил руку в глубокий карман своего сюртука и предъявил Государю требуемую вещицу.
Император подхватил табакерку и пошёл вон из дворца по лестнице чёрного хода. Он всегда выходил через этот подъезд, если шёл в Петербург гулять инкогнито. На этот раз императора подгоняло какое-то нездоровое любопытство, граничащее со страстью самому лицезреть происходящее. На площади, где должна была состояться экзекуция, присутствовало не слишком много разночинного народа, но среди них можно было спокойно затеряться и не беспокоиться особо, что вдруг кто-нибудь из подданных узнает императора в лицо. Такие вещи считались обыденными, и все старательно соблюдали инкогнито его светлости.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
