В мае мы полетели в Лос-Анджелес на три недели — сниматься в пробной серии. Это было прекрасное время! Первоклассные роли в первоклассной пилотной серии, одежда по индивидуальному заказу, реклама, вокруг нас вьются агенты. Возникало впечатление, будто мы снимаемся в солидном голливудском кинофильме. И самое главное — мы были вместе. После долгих лет работы по отдельности мы впервые отправились по дороге к славе рука об руку. Мы оба оказались победителями — проигравших не было.
После съемок пилотной серии мы вернулись в Нью-Йорк, чтобы забрать детей и вещи и к августу перебраться в Лос-Анджелес, где предстояло отснять остаток первого сезона. Чтобы отпраздновать радостное событие, мы подались на Карибское море, на Сан-Мартин. Когда же вернулись в Нью-Йорк, Джил обнаружила у себя на груди припухлость.
Это был рак. Мы легли на постель в нашей квартире на 89-й улице, задернули занавески и взяли друг друга за руки в темноте. Джил ждала скорой смерти. Я пытался представить существование без нее. У меня перед глазами, словно у тонущего человека, промелькнула вся наша совместная жизнь, и я осознал, сколь многое связывает меня с этой удивительной женщиной. Одна лишь ее близость заставляла людей воспринимать меня лучше, чем я есть на самом деле. Да я и сам рядом с ней вырастал в собственных глазах.
Операцию Джил сделали в Нью-Йорке, в больнице Маунт-Синай. Через две недели ей надлежало пройти первый сеанс лучевой терапии в клинике при Калифорнийском университете. Именно в этот день запускали в производство наш сериал «Закон Лос-Анджелеса». Мы уложили вещи, успокоили перепуганных детей и сели в самолет до Лос-Анджелеса. На этот раз дело не ограничивалось сменой места жительства, школы для детей и поиском новых друзей. В нашей жизни появился незваный гость — рак. Этому гостю предстояло кардинально изменить все: наши отношения, наше будущее, наше самовосприятие. В конечном итоге, после того как мы приняли случившееся как данность, рак научил нас жить…
…Вскоре, когда перевалило за восемь, из-за вершины горы показалось солнце. Я сел в машину и поехал под уклон, в нашу деревушку. В баре заказал себе эспрессо, потом еще один. Я страшно стеснялся заговорить с барменом, сварившим мне кофе, и сделал вид, что читаю местную газету. Смысл каждого пятого слова заставлял меня теряться в догадках. После того как утренний наплыв посетителей схлынул, я, набравшись храбрости, завел с барменом беседу. Начал со стандартного, хорошо отработанного, самоуничижительного: «Простите, я американец и плохо говорю по-итальянски». Эта фраза всегда отлично срабатывала. Бармен просветлел лицом. У нас состоялся диалог ну словно из учебника итальянского языка. Я поинтересовался, где здесь можно купить лучшее оливковое масло, и бармен принялся подробно мне объяснять, для наглядности рисуя на салфетке карту-схему.
Несмотря на то что у меня с собой был только чемодан, мне хотелось увезти обратно в Калифорнию как можно большее Умбрии. Я нашел лавчонку, торговавшую оливковым маслом, где выяснилось, что там же можно приобрести каштановый мед, которым славится Умбрия. Помимо этого, не откладывая в долгий ящик, прикупил несколько целлофановых пакетов strongozzi (стронгоцци) — местной разновидности пасты. Потом на дороге, что вела прямо к нашему домику, я остановился у другой лавки. На табличке, висевшей у входа, было написано, что там продаются свежие трюфели. Процедура покупки трюфелей оказалась делом непростым. В лавке имелось все что нужно: алюминиевые лотки, в которых лежали трюфели с приставшими к ним комочками земли, весы, чтобы взвесить все по-честному до последнего грамма, и упаковочная машина — как раз для таких как я. С ее помощью трюфели можно было завернуть в целлофан, чтобы не беспокоить спутников запахом. Я прикупил шесть чудесных образчиков — каждый размером с бильярдный шар. Эти трюфели мне предстояло тайком тащить через таможню. Потом я отправился в винный магазин, где приобрел шесть бутылок «Монтефалько Россо». Изумительное вино. Я надеялся, что, когда доберусь до Калифорнии, оно еще не успеет утратить своего вкуса.
Груженный добычей, я вернулся домой, где запихал ее в чемодан. Туда же отправилось то немногое из одежды, что я прихватил с собой. Запер дом, прикрыл ставни и помчался в римский аэропорт, распрощавшись с нашим домиком до сентября.
Глава 2
Лос-Анджелес, за восемь лет до описываемых событий.
С перерывом в день у нас были запланированы два мероприятия — своего рода итог последнего года жизни в полнейшем хаосе Лос-Анджелеса. На вечер пятницы назначена корпоративная вечеринка NBC, а накануне вечером нас ожидали домашние посиделки у подруги — телевизионного продюсера и подающей надежды последовательницы нью-эйдж.[2]По ее словам, она регулярно выходит на связь с самим Иисусом Христом. И нам предложила после ужина устроить в специальной комнате сеанс с Сыном Божьим.
— Не забудьте подготовить вопросы, — напомнила она.
Ага, конечно.
То, что мы пережили во время корпоративной вечеринки в пятницу, тоже отчасти можно назвать религиозным опытом. NBC ежегодно собирает со всей страны режиссеров-постановщиков и устраивает для них пьянки, гулянки, неформальные встречи, в ходе которых компания знакомит гостей с планами на следующий сезон. Все это длится неделю, а пятничная вечеринка — своего рода кульминация. Звезды компании собираются на несколько часов, треплют друг друга за плечи и общаются с «залетными птичками» — очаровательный голливудский термин, под которым подразумеваются все те, кто живет за пределами Нью-Йорка и Лос-Анджелеса.
Мы принимали участие в этой вечеринке каждый год восемь лет подряд, поэтому были знакомы со всеми тонкостями. Наш лимузин остановился у «Беверли Хилтон» в шесть тридцать — с одной стороны, мы прибыли не к самому началу, а с другой стороны, слишком рано, чтобы наш приезд оказался засчитанным как полное внутреннего изящества опоздание. Мы сверкали и блистали, как и полагается звездам. Загорелые, причесанные, мы ждали, что к нам рванет толпа фотографов, журналистов, репортеров, которые будут напирать на ограждение, тогда как мы величественно направимся по ковровой дорожке к бару. «Глядите, это же Майк и Джил, самая шикарная пара в Голливуде!» — говорили бы зеваки.
Выбравшись из лимузина, мы не увидели ни ковровой дорожки, ни фотографов, ни журналистов, выкрикивающих наши имена. Я почувствовал, как у меня по телу под рубашкой от Valentino скатилась капелька пота. Неужели мы перепутали дату? А может, отель? Вдруг вечеринка проводится в «Беверли Уилшир» или, что еще хуже, в отеле «Шератон Юниверсал», который вообще по другую сторону холма?
В фойе никого не оказалось. В смысле — из знаменитостей. Там бродили обычные люди, постояльцы и их знакомые, — сами понимаете, отличить их от звезд не составляет никакого труда. Я оглянулся и обнаружил, что лимузин уже исчез, направившись в то место, куда обычно уезжают все лимузины, высадив знаменитостей. Потом наконец мы увидели знакомое лицо — девушку из отдела по связям с общественностью, с которой мы неоднократно работали вместе.
