Муниципальные чиновники извелись: не знают, как быть с Май Бритт. С одной стороны, мораль предписывает им неизменно уважительно относиться к старейшей жительнице Эды, с другой — они прекрасно понимают, что спасти ее у них руки коротки. Поэтому они избрали тактику регулярных подачек, надеясь, что если время от времени подбрасывать Май Бритт, примерно как собачонке, лакомые кусочки, то удастся избежать серьезных скандалов. Дело в том, что Май Бритт не привыкла отступать. Она будет звонить, являться без предупреждения и сидеть под дверью, сколько ее ни заверяй, что нужного человека нет на месте. Май Бритт никого и ничего не боится. С тех пор как старуха узнала о своих законных правах, она стала для чиновников живым кошмаром. Они не любят Май Бритт, но обязаны ей помогать; из этой двойственности Май Бритт, не извольте сомневаться, извлекает пользу в тройном размере. Иногда, особенно разговаривая по телефону, она вдруг начинает вести себя хорошо — такая покладистая, такая мудрая дама — и запросто добивается своего. Этим способом ей не раз удавалось выговорить себе место на очередных курсах, организуемых местной комиссией по трудоустройству, хотя они предназначены для людей «активного возраста», тех, кому необходимо дать шанс начать жизнь сначала. Недавно, например, Май Бритт окончила двухмесячные курсы веб-дизайнеров, и вместе с дипломом ей удалось, невзирая на преклонный возраст, получить финансовую помощь на приобретение ноутбука. Теперь компьютер стоит на кухонном столе Май Бритт. Ведь вся ее жизнь проходит на кухне. Она небольшая, зато все под рукой: дровяная печь, радио, кофеварка, фотографии детей, внуков и правнуков*, — плюс вид из окна на дуб перед домом и бывшие ее земли, которые она продала соседу (его имя она то и дело забывает).
* насчет детей, внуков и правнуков Май Бритт.
У Май Бритт два мальчика, Йоста и Хассе, им лет по семьдесят. Йоста всю сознательную жизнь учительствовал в школе в Хельсинки, а теперь пенсионерствует там же, поскольку хочет быть поближе к детям (их имена нам совершенно ни к чему, не будем отвлекаться) и внукам и потому, конечно, что он пустил в Хельсинки корни. Ему нравятся финны.
Хассе живет в Стокгольме, он бывший фармацевт и страдает физиогномической слепотой, что затрудняет его жизнь сверх средней нормы. Хассе не узнаёт друзей, что, естественно, порождает много щекотливых, а зачастую и неприятных ситуаций. Он иногда не признает даже собственных сыновей, хотя кладет много сил на то, чтобы отличать хотя бы родных детей, ориентируясь на их одежду и машины. Несколько лет старший носил бороду, это было большое подспорье: без бороды он для Хассе просто мужчина и мужчина. Ученые всерьез заинтересовались феноменом потери памяти на лица не так давно, и будем надеяться, что им удастся выделить ген, ответственный за этот недуг, и победить его.
Ни Йоста, ни Хассе не изнуряют мать частыми визитами, наезжают раз в год или в два, внуки и правнуки того реже. Несколько лет назад, в Рождество, когда все уже садились за стол, Май Бритт застукали с поличным: спрятавшись за углом дома, она принимала то самое свое снадобье (оно будет названо, но позже), которое снимает боль и расширяет границы сознания, и с тех пор мальчики окончательно махнули на мать рукой, но все же не забывают при каждой возможности (как часто она им представляется — вопрос другой) дать этой упрямице совет: не артачиться и перебраться наконец в дом престарелых. То, что жизнь матери приняла такой оборот, ужасает их. Даже Хассе, знающий из своих медицинских журналов, что в некоторых странах света с этим веществом обращаются как с обычным болеутоляющим, считает пристрастие к нему матери вопиющим фактом и не может примириться с мыслью, что она докатилась до таких вот препаратов. Тем более Хассе ведь трудно понять, кто перед ним. Что это за старая клюшка? — бывает, скривится он, а потом сообразит, что это его мать, и вконец расстроится.
Желающих узнать больше о физиогномической слепоте я отсылаю к Интернету. На сайте http://www.choisser.com/faceblind/ они смогут разобраться во всех особенностях этого заболевания. Те, кому эта тема неинтересна, могут почитать о чем-нибудь другом или пойти прогуляться, если погода хорошая.
Обзаведясь ноутбуком, Май Бритт создала собственный сайт и превратила его в рупор своей, как она полагает, борьбы за права обездоленных. Компьютер то и дело виснет, но если Май Бритт удается с ним совладать, она тут же начинает строчить для своего сайта новые письма протеста и призывать к гражданскому неповиновению: нельзя сидеть сложа руки, надо действовать, — действовать, в какой бы точке земного шара вы ни находились. Если, например, вы сейчас отдыхаете на Шри-Ланке, то вам, следуя призыву Май Бритт, надо устремиться в горы и протестовать там против кошмарных условий, в которых работают сборщики чая. Они получают гроши, живут в недопустимой нищете и не могут изменить свою судьбу. Об этом, настаивает Май Бритт, мы не имеем права забывать, когда садимся помечтать с чашкой дымящегося чая. За каждой ложкой заварки стоит чей-то каторжный труд, помните об этом, призывает Май Бритт. Для нас попить чайку — приятная возможность перевести дух, но ради нее кто-то всю жизнь надрывается без продыха.
О нарушении чьих-то прав в отдаленных от нее частях мира Май Бритт узнает из газет, журналов и Интернета. Ей трудно читать по-английски, но и на доступных языках (шведском, норвежском, ну и датском, если припрет) информации, считает Май Бритт, вполне достаточно. Интернет ей вообще нравится. Он сделал ее жизнь богаче. Например, ей позвонили из столичного магазина здорового питания и спросили, не могут ли они разместить свою рекламу на ее сайте. Май Бритт с ходу отказала, но тут же пожалела, перезвонила сама, и с тех пор в самом верху ее страницы висит реклама биодобавки, содержащей полиненасыщенные аминокислоты в правильном количестве и соотношении.
Те газеты и журналы, которые Май Бритт не выписывает, она читает в библиотеке. (Bibliotek ska vara en attraktiv mötesplats för livslångt lärande, kulturella upplevelser och demokratiska grundvärden. Biblioteket ska vara en sjutspets i Eda kommunen både vad gäller ny teknik och hög informationskompetans.)[3]Бывает, она прихватывает недочитанное домой. Таскает журналы, иначе говоря. И не так уж редко; раз ей пришлось сделать для них в гостиной новую полку. Ради чего она даже выкинула свою коллекцию тарелок с синими цветами, занимавшую всю стену (a variety of outstanding designs and porcelain craftmanship[4]). Май Бритт собирала ее лет шестьдесят, но после истории с попугайчиками вдруг разлюбила, списала в хлам, отнесла в дальний угол сада и несколько раз проехалась по тарелкам стареньким трактором: чтобы ненароком не доставить никому из местных коллекционеров радости откопать потом на блошином рынке, считай, полное собрание «синих цветов» за сущие гроши.
