Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
Ира вдруг подумала, как боится того, что закончит свои дни так же, в сумасшедшем доме, не помня многого из своей жизни, в которой, по большому счету, и так не было ничего примечательного. Конечно, по сравнению с началом века медицина шагнула далеко вперед, и теперь больные деменцией благодаря современным препаратам могут пребывать в относительно здравом уме и более-менее трезвой памяти. Но они обречены жить под наблюдением врачей и постоянно принимать лекарства, а это отрицательно сказывается на настроении и общем морально-психическом состоянии.
Прижав палец к сенсорному экранчику, Лида услышала знакомое: «Авторизация. Подтверждение» — и вышла в коридор. Сколько лет она провела здесь, что все утренние ритуалы стали настолько привычными, обыденными? Она помнила, что вначале ей было страшно оттого, что она тут оказалась, оттого, что подумают о ней соседи по прежнему дому, оттого, что она останется здесь навсегда. Но постепенно привыкала к новым правилам, смирилась с мыслью о бесполезности существования вне стен заведения, потому что память без приема лекарств покинула бы ее с катастрофической быстротой. Ира неотступно следовала за ней и постоянно что-то говорила. Лида размышляла о том, что ее ужасно раздражают люди, которые так много болтают и никогда не выказывают желание послушать. С другой стороны, что бы она могла рассказать медсестре? Только истории из бурной молодости, которые, вероятно, Ира уже неоднократно слышала.
Мужчина следовал в двух шагах от них, оглядываясь по сторонам. Светло-коричневые стены смотрелись очень необычно. Казалось, все здесь отвечает современным стандартам. Красивая мебель, молодые приветливые сиделки и медсестры, жалюзи на окнах, множество мониторчиков повсюду. Но сквозь раскрытые двери некоторых палат периодически слышались плач, стоны, бормотание и крики, и это напоминало о том, где он находится. Конечно, он уже не так обращал внимание на них, как вначале. Раньше эти звуки легко выбивали его из колеи, и потом он еще долго восстанавливался после посещения Лиды, а крики стояли в ушах. Но ко всему можно привыкнуть.
— Лида! — прервал его мысли Ирин голос. — Я понимаю, что вы не настроены на болтовню, но я должна отослать заказ на завтрак. Что вы выберете сегодня?
Лида неожиданно остановилась. Какая, по большому счету, разница, что она будет есть?! Это изменит что-то в ее жизни? Ей станет от этого лучше? Почему всех так интересует, хороший ли у нее аппетит? Или еще один любимый вопрос врачей: как вы сегодня спали? Почему никто не спрашивает: Лида, о чем ты думаешь, что ты чувствуешь, когда… Но вслух она произнесла:
— Яичницу с сырокопченой колбасой, к черту холестерин! — и сама удивилась тому, как громко прозвучал ее голос. Пожилая женщина, ее соседка, неспешно направляющаяся в больничный кафетерий, остановилась и нервно оглянулась.
— Здравствуй, Анечка! Отлично выглядишь!
А про себя Лида отметила, что выглядят они с каждым месяцем только хуже. Аня ничего не ответила на такое бодрое приветствие. Люди, попадающие сюда, чаще всего неразговорчивы. Поначалу они пытаются бурно обсуждать происходящее с соседями по палатам, но, когда приходит осознание того, что они здесь навсегда, до последнего вздоха, они понимают, что говорить уже особенно не о чем. Им больно думать о том, что с ними стало, они не хотят признаваться себе, что нездоровы. И предпочитают другое занятие: вспоминать о прошлом. Им кажется, что в этой жизни все уже давно закончилось, еще задолго до того, как они сюда попали. Каждый день похож на другой.
Лида с медсестрой молча зашли в зеркальный лифт. Мужчина проследовал за ними и скромно встал у стены. Лида взглянула на свое отражение. А ведь когда-то она волновалась о появлении первых морщин. Сейчас ее скорее обеспокоит, если в течение года не появится хоть одна новая. Вообще, зачем делать зеркала в лифте дома, где обитают в основном пожилые люди? Чтобы каждый раз напоминать им, как они плохо выглядят? Или дизайнеры думали, что им будет уже глубоко безразличен их внешний вид? Конечно, так чаще всего и происходит, но иногда случаются исключения. Взять хотя бы ту женщину, Русалку, как ее называли медсестры. Лида так и не узнала ее настоящее имя, она ненадолго задержалась в соседней палате. У нее были потрясающие длинные седые волосы, и каждое утро, идя по коридору на завтрак, Лида видела, как та расчесывает локоны, сидя у окна.
— Ира, — внезапно очнувшись, проговорила Лида, — а сколько вам сейчас лет?
— Тридцать восемь. А что? — на лице медсестры любопытство смешалось с удивлением.
— Да так, ничего. Хотя нет. Я не случайно спросила. Просто вот смотрю на вас и думаю: мне же ведь, наверное, совсем недавно было столько же, сколько вам. И меня переполняли амбиции, планы, цели. Но как-то все подуспокоилось… — И она вдруг снова задумалась. И впрямь, о чем она грезила в 2010 году? А ни о чем особенном. Как-то все было скучно. С Пашей они тогда уже расстались. Их отношения с самого начала казались ошибкой. Ее карьере пришел конец из-за кризиса и переезда в Ярославль. Мужчина нахмурился, словно прочитал ее мысли.
— Наш этаж, выходим! — скомандовала Ира, и они, переступив порог лифта, вышли в просторный зал. — Ну все, я тогда пойду, а вы завтракайте. Советую вам сесть на террасе, погода сегодня чудесная. Если что — позвоните мне!
Лида кивнула и направилась к белоснежным столам. Как все-таки это не похоже на те дома престарелых, что существовали в ее молодости! Раньше она смотрела зарубежные фильмы и сравнивала иностранные заведения с той больницей, в которой лежала ее бабушка. Разница потрясала. Казалось, что в таких условиях человек просто не может чувствовать себя не в своей тарелке. Но нет. Здесь тоже все как-то не так.
«Интересно, есть ли места на Земле, где человек способен постоянно чувствовать себя комфортно?! Когда я жила в «хрущобе», казалось, что, переехав в новый дом с просторными комнатами, кухней и огромной ванной, я почувствую наконец удовлетворение. Потом я поняла, что одиночество мешает мне наслаждаться моей новой квартирой. Но даже когда я встречалась с Ним, мне все равно не нравилось так много всего! Снова одна, и опять все грустно. Худшие условия, но негативный опыт не научил меня мыслить позитивнее, скорее наоборот. Я думала, что, переехав в дом престарелых, начну больше общаться с людьми, но в конечном итоге поселилась в отдельной палате, чтобы никого не видеть и не слышать. А о чем с ними говорить??? О том, что они ничего не помнят, о том, как все плохо, или о несбывшихся мечтах?! Это наводит такую тоску, что хочется повеситься», — с этими мыслями Лида прошла к стойкам с едой.
Взгляд остановился на яичнице с колбасой. Всю жизнь Лида сидела на диетах. Сначала опасалась за фигуру и, пытаясь ее сохранить, постоянно отказывалась от сладкого. Потом начались проблемы с сердцем, и она, испугавшись высокого холестерина, отказалась от всего жирного. И вот в семьдесят лет диагноз: диабет. Она по-прежнему пыталась следить за весом и до того момента ела очень ограниченное количество сахара, но отказалась от него вовсе. И спрашивается — ради чего?! Сейчас она бы предпочла умереть от шоколадного торта, нежели от того, что просто слишком стара. У нее никого не осталось. Все родственники уже либо умерли, либо окончательно сошли с ума. Подруги университетских времен тоже стали какие-то странные. Им все лень и ничего не хочется. А Вероника, воспоминания о ней, к сожалению, почти стерлись…
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
