Пишу вам из замка, куда мы приехали. В нашем летнем лагере очень много народа, комнат на всех не хватает, поэтому мы, старшие, кому от тринадцати до пятнадцати лет, спим в больших палатках, которые называют «марабу». Бетти спит в замке, в круглой спальне. Едим мы все в большом зале, и кормят лучше, чем в пансионе в Кламаре. В этом зале есть большой орган, но нам не разрешают его трогать. Говорят, раньше в замке был монастырь, но во время войны немцы его закрыли и все конфисковали. Тут есть еще большой зал для ручного труда, здесь я сейчас и сижу. Раз в неделю все обязательно должны писать письма, но некоторые не пишут, потому что некому. Кстати, о Кламаре — знаете, кого я там встретил? Рафаэля Первого! Помните, он был со мной в пансионе, я вам еще рассказывал, что его прозвали Рафаэлем Первым, потому что он приехал раньше меня, а со мной стало два Рафаэля? Мы устроились в одной палатке, рядом, как старые знакомые.
Когда я рассказал, что в пансионе сдавал переводной экзамен под именем Блондель и из-за этого потерял год, все рыдали от смеха. Старшая сестра Рафаэля Первого — вожатая. Вообще, вожатые очень хорошие, в первый же вечер, когда мы собрались перед сном в столовой, они рассказывали нам про Сопротивление. Мы выучили песню советских партизан, вот вернусь — спою вам.
Одного вожатого, Симона, все зовут Лейтенантом, потому что он воевал и дошел до Берлина. А нашего зовут Макс. Он хочет стать адвокатом. Забыл сказать: нас разделили на группы человек по пятнадцать, и каждой присвоили имя какого-нибудь героя. Наша носит имя Тома Фожеля. Тома Фожель был участником Сопротивления, и его расстреляли в семнадцать лет. Другие старшие группы взяли имена Шарля Вольмарка, Леона Бюрцтина и Марселя Реймана. Их тоже расстреляли немцы. Здесь все друг с другом на «ты». Даже директору говорят «ты» и называют по имени — ее зовут Люба. Это русское имя. Сегодня после обеда мы будем играть в лапту, а потом учить народные танцы. Мама, если будешь отправлять мне посылку, клади что-нибудь такое, чтобы хватило на всех — мы складываем все посылки в общий котел и делим.
Крепко целую вас и передаю ручку Бетти, чтобы она тоже приписала несколько слов.
Крепко целую.
Второе письмо Рафаэля
Поместье Д.
Дорогие мама и папа!
Мы в лагере вот уже две недели, и нам тут очень хорошо. Надеюсь, у вас тоже все в порядке. У нас много интересных занятий, а по вечерам мы ставим маленькие пьески, это называется «Драмтеатр», а руководит им один из вожатых. Здесь даже чистить овощи — и то интересно. По утрам каждая группа по очереди отправляется на чистку. Это нужно, чтобы облегчить труд поваров, они все испанцы-республиканцы, которые бежали во Францию после победы фашистов. И вот мы чистим овощи и одновременно разучиваем новые песни. Кроме Рафаэля Первого, у меня уже много новых друзей. А самый лучший — Жорж. У него страсть составлять списки. Особенно списки фильмов. Спрашивает у всех, кто какие видел, и записывает на листке. Но ему все время приходится переписывать, потому что он составляет список в алфавитном порядке, а фильмы прибавляются, и надо писать все заново. Поэтому везде валяются его бумажки: в замке, в палатке и в парке.
А вот что случилось вчера, когда мы делали стенгазету. Туда помещают статьи, которые мы пишем сами, песни и рисунки и потом вывешивают в столовой. Мы вынесли в парк большой стол и скамейки и принялись кто писать, кто рисовать, как вдруг Макс, наш вожатый, громко крикнул: «Папа!» И мы все смотрим — идут мужчина и женщина, она ведет его под руку, оба идут с трудом, шаркают ногами. Макс бросился к мужчине и обнял его. И они все стали обниматься и плакать. Девочка рядом со мной вдруг тоже начала плакать, а за ней другие. Оказалось, это отец Макса, который вернулся после концлагеря. Ночью Жорж, он спит со мной в одной палатке, проснулся с криком. Мы тоже проснулись и увидели, что вожатые не спят, а ходят по спальням и палаткам. А утром узнали, что ночью сбежал один мальчик. Его задержали полицейские на вокзале, привели обратно и сказали вожатым, что они плохо за нами следят.
Однажды вечером нам показали советский фильм «Радуга». Про то, как русскую деревню захватили немцы, а потом освободили партизаны. Жоржу очень понравилось, только теперь ему придется снова переделывать свой список.
Кончаю письмо — надо успеть написать в стенгазету статью про фильм «Радуга».
Забыл сказать: у Бетти все хорошо, да она вам, наверное, сама написала, когда у них был почтовый день.
Крепко целую,
ваш любящий
Рафаэль.
P. S. Посылку получил, но пирог, который ты прислала, было трудно делить — он помялся в дороге.
Третье письмо Рафаэля
Поместье Д.
Дорогие мама и папа!
Сегодня у нас опять почтовый день, но особенно писать не о чем, кроме как о том, что мы готовимся к празднику, который будет в конце месяца. Каждая группа должна оборудовать площадку и что-нибудь показать всем остальным, и гостям из деревни тоже.
Еще кое-что случилось ночью у нас в палатке, даже не знаю, как рассказать. Но рядом со мной сидит Жорж — ему некому писать письма, он в почтовое время опять переделывает свой список — и говорит, что надо всегда все записывать или рассказывать, чтобы потом не забыть. Он посоветовал мне сделать рисунок, так будет понятнее.
Ну, вот я нарисовал нашу спальню и обозначил, где чья кровать:
Так вот, сегодня ночью Марсель встал в туалет и вышел из палатки со стороны А. Он не стал зажигать свет, чтобы не перебудить нас, да и незачем было: он же знал, что его кровать первая справа от входа. Но только почему-то на обратном пути он вошел со стороны Б и страшно удивился, когда увидел, что в его кровати кто-то есть. Он принялся тормошить Рене и спрашивать, что он тут делает, а тот преспокойно спал. И вот Рене не понимает, в чем дело, а Марсель уверяет его, что он лунатик, что он перебрался во сне в чужую кровать, и гонит его на другой конец палатки. На Марселеву кровать падает немножко света из парка — он там горит всю ночь, — и видно, что она и правда пустая. Когда мы все проснулись, Рене уже извинялся и укладывался в постель Марселя. Рафаэль Первый включил свет, и тут все увидели, что Марсель лежит на кровати Рене, а тот — на кровати Марселя. При свете Марсель и сам понял, что ошибся. Все так хохотали! Кроме Рене — он решил, что мы всей палаткой сговорились его разыграть, и надулся. Пришел Макс, но мы от смеха ничего не смогли ему толком объяснить, и тогда, чтобы нас утихомирить, он пообещал нам внеочередной наряд на чистку овощей, который мы и получили сегодня утром. Не знаю, поняли ли вы что-нибудь, приеду — расскажу получше.
