— Девочка младше тебя на десять лет, но уже добилась всего:дача в Переделкино, вилла в Испании, квартира в Лондоне, квартира в Москве… Данет, уже три квартиры в Москве и в Нью-Йорке квартира, в придачу яхта,автомобили…
Мать вдохновенно перечисляла, а я окончательно затосковал.Поскольку муж сестры и в самом деле даром время не терял, то Кристина добиласьмногого.
Перечислять можно долго; я с тоской оглянулся на подушку,понимая, что если не застрелиться, то вздремнуть вполне успею. Но как бы нетак: неожиданно мать оставила в покое Кристину и переключилась на меня.
— Роби! — изумленно закричала она. — А почему ты дома? Ты жедолжен быть в Париже!
Мне сразу расхотелось спать, зато снова захотелосьзастрелиться.
— Если я должен быть в Париже, то почему ты мне звонишь? —оттягивая ответ, поинтересовался я.
Мать не стала выходить за пределы своей логики.
— Потому что я всегда тебе звоню, — сказала она иприкрикнула: — Роби, ты мне зубы не заговаривай! Отвечай, почему ты не вПариже?
— Мама, я вернулся.
— Вернулся? На целых три дня раньше? Из Парижа?
В ее понимании это непростительная глупость.
— Да, мама, да, — подтвердил я.
Приговор последовал незамедлительно:
— Роби, ты сошел с ума! Все нормальные люди под любым предлогомстараются затянуть загранкомандировку. Чем плохо разгуливать по Парижу за счетгосударства?
Что может быть прекрасней? Ты же, рохля, мчишься домой,будто здесь тебя ждут радости: жена и дети. Толпа детей… И это мой сын! Нет,это невыносимо! А все твой папочка! Будь проклят день когда я…
— Мама, я привез тебе подарки.
— Что?!
— Подарки.
— Роби, — ее голос стал слаще патоки. — Роби, мальчик мой,иногда ты бываешь трогательным. Нам надо срочно увидеться. Ах, как жаль, что уменя массажистка. И маникюрша вот-вот явится. Никак не могу приехать. Роби,сынок, ты не мог бы заглянуть к своей бедной мамочке?
— Когда?
— Разумеется сегодня. Понимаю, ты занят, но я таксоскучилась. Загляни, золотко, хоть ненадолго. Твоя мамочка так одинока.
Осознавая неизбежность, я по-привычке впал в сомнения:
— Не знаю, только вошел в квартиру…
— Роби, милый… Кстати, в вашем доме нет воды. Ты уже виделтраншею?
Ах вот откуда взялось это сравнение: душа-траншея!Оказывается я заметил это безобразие под окном. Еще бы, разрыли всю улицу.
— Роби, тебе необходимо помыться с дороги. Приезжай, сынок,примешь ванну, выпьешь кофе…
Спорить было бесполезно. Я обреченно вздохнул:
— Ну хорошо, мама, так и быть, чуть позже приеду.
— Когда?
— Ближе к вечеру.
— Ах, молодчина! Роби, дорогой, жду тебя через двадцатьминут.
— Мама, я не успею…
— Никаких возражений, слышишь, уже ухожу, как думаешь, куда?
Господи, о чем она спрашивает: знает сама, что может уйтикуда угодно, не взирая на болячки и возраст.
— Понятия не имею, — избегая проблем, ответил я.
— Так знай: пошла набирать тебе ванну и варить кофе, мойнеблагодарный сын. Да, Роби, смотри не забудь подарки.
— Я не самоубийца.
Хотя, жить окончательно расхотелось. В сорок пять лет неуметь совладать с мамочкой! Как она меня воспитала? Как ей это удалось? Ей быработать дрессировщицей в цирке, если бы она вообще когда-нибудь хотелаработать.
Я начал собираться. Воды действительно не было. Выглянул вокно — черт, перед домом траншея. Тогда я еще не знал какую необычную роль онасыграет в моей жизни. Тогда я переживал лишь о том, что теперь в доме долго небудет воды. От этих мыслей меня отвлек телефонный звонок, на который я необратил внимания. Для нашей страны рядовые слова.
— Ну че, попал, козел? — интересовался противный голос сблатнецой. — Или ще не понял?
— Ошиблись номером, — сказал я и бросил трубку.
И телефон опять зазвонил. Но это был уже мой старый друг иколлега Виктор Заславский — щеголь, бабник, гурман и отчасти профессор.Баловень судьбы, счастливчик, у которого все самое-самое: самая красивая жена,самая умная дочь, самые высокие доходы, самая трехэтажная дача и самаяблестящая карьера. К таким обычно тянутся. Таким обычно завидуют. Все, кромеменя. Нет, вру: я тоже завидую. У него есть то, что мне необходимо и чего нет уменя: прекрасная жена. Мария дивная женщина: красивая и добрая. Согласитесь,редкое сочетание.
Судя по всему, Заславский уже знал о моем провале.Великодушно начал успокаивать, — настоящий друг.
— Роб, ерунда, не принимай близко к сердцу, ты не в чем невиноват.
— А кто виноват? — сухо поинтересовался я, достойнособираясь ограничиться одной этой фразой, но как бы не так. Меня прорвало.
— Столько лет биться, — с чувством закричал я наЗаславского, будто он в чем-то проштрафился. — Тебе этого не понять, ты себяничего не лишал. У тебя есть все, ты везде баловень, даже в науке. Ты жил. А ябросался грудью на амбразуру. Что у меня за судьба? Столько лет лишать себяотдыха, нормальной жизни, жены, детей… Открою тебе секрет: я мечтаю о сыне.Да-да, еще мечтаю, хотя в моем возрасте сына давно пора бы воспитывать, свойопыт передавать, свою мудрость.
Впрочем, мудростью от меня и не пахнет. Я дебил! Невозражай! Настоящий дебил! А кто же еще? Подумай сам: столько лет всецелоотдаваться делу, чтобы потом узнать: кто-то решил эту проблему раньше тебя.Решил мимоходом. Какой-то мальчишка. Ветреник. Легко. Играя.
В общем, я был не в себе, разошелся как баба. Заславский(настоящий друг) не обижался, молчал, понимал, как мне горько. Мне вдруг сталостыдно, я взял себя в руки и печально спросил:
— Знаешь сколько ему лет?
— Знаю, двадцать шесть, — виновато пробубнил Заславский.
— Виктор, а мне сорок пять. И весь мой труд полетел к черту.Все кончено. Я бездарь. Я бросаю науку.
Виктор испугался:
— Роб, ты что там задумал? Не дури! Сейчас же еду к тебе!
— Не трудись, уже исчезаю.
— Куда?!!!
— Везу матушке подарки.
Заславский вздохнул с облегчением, буркнул “созвонимся” иповесил трубку.
