Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
Я крикнул пленным:
– Ладно, закругляйся! Хорош.
Из ямы вылетели лопатки, затем вылезли парни. Собрали лопатки и сложили в кучку. Присели на прохладный – из глубины – песок. Вытирают тела несвежими майками, чешутся.
Мне тоже охота чесаться. Эх, искупаться б сейчас…
Пленные ведут себя тихо. Молчат, ничего не просят, не ноют. Один только, худенький, чернявый, что-то подозрительно цепко поглядывает на меня. Вот не вытерпел и неуверенно подошел, но не близко, шага три не дошел. Я смотрел, ждал, чего скажет, а он переминался с ноги на ногу.
– Чего тебе?
Он тут же присел на корточки, быстро заговорил:
– Слушай, д… друг, ты ведь из Питера?
Я пожал плечами:
– Учился там. А чего?
– Ты на концерте был?.. Помнишь, концерт был… «Алисы»? В «Юбилейном», а? Я тебя видел…
– Ну. И чего? – Мне не хотелось ничего вспоминать.
– Друг, ты, это, ты скажи, чтоб не стреляли. А? Я у вас… за вас, короче… Скажи… Помоги, друг, а?
– Не знаю, – сказал я. – Сейчас капитан придет, разберется. Жди пока.
Он ушел к своим. Я закурил.
Пленные посматривали на сигарету, но попросить не решались. Да я бы и своему не дал – с куревом нынче снова напряги.
Пришел капитан Пикшеев. Он в выцветшем камуфляже, с рацией на боку, в высоких ботинках старого образца. Я встал ему навстречу.
– Ну как, Сенчин, подготовил? – спросил капитан.
– Так точно. Трупы укладывать?
– Первый раз, что ли? Давай быстренько!
Я крикнул пленным:
– Складывай этих давай.
Они принялись таскать убитых в могилу.
– Место экономим, плотнее, – говорил я время от времени.
Закончили. Капитан посмотрел в яму, поцокал языком раздумчиво.
– Давай теперь раненых.
Я поставил автомат на одиночные выстрелы, передернул затвор… Один из пленных переворачивал лежащих лицом в землю, а я стрелял. Стрелял в затылок, чуть выше шеи. Умирали тихо. Всех спрятали в яму.
Капитан снова посмотрел туда и сказал:
– Хреново выкопали, жлобы. Поверх лежать будут.
Трогая теплое дуло своего АК, я ответил:
– Да привалим землей потолще, ничего. Пусть бугор будет.
Капитан поморщился, потянул время. Потом велел:
– Ну, теперь этих… – И вздохнул. – Что-то тяжело сегодня… Давление, что ли.
Солнце уходило за поросшую ельником и сосняком ближайшую с запада сопку. С озера потянуло свежестью. Очень хотелось есть.
– Пора, пора, товарищ капитан, – сказал я. – Только один момент. – Понизил голос. – Вот тот, с черными волосами который, с краю, он к нам просится.
Капитан Пикшеев посмотрел, поразмышлял, как всегда, и махнул рукой:
– А, еще возиться с ним… Всех – так уж всех.
– Ясно. – Я пошел к пленным: – Давай, братва, вставай на край.
Они повиновались неторопливо и молча. До этого сидели на земле и о чем-то перешептывались. Теперь кто-то крупно дрожал, кто-то надевал штаны.
Наши парни стекались сюда же, готовили автоматы.
Вдруг из числа пленных выступил невысокий коренастый мужчинка в промасленной, заношенной пидорке с новенькой, яркой трехцветной кокардой и в застегнутом на все пуговицы камуфляже.
Он заговорил сильным, но подрагивающим голосом:
– Товарищ капитан, может, не надо этого… по-человечески. Одно дело – в бою этом дурацком, а так… Ведь на одном же языке говорим, все ведь… россияне. Зачем так?.. Потом же… товарищ капитан…
– Ладно, боец, – перебил Пикшеев, – давай не жалоби меня. У меня есть приказ. Ясно? Если я его не буду исполнять, меня самого туда же отправят. – Капитан разошелся, он вообще не любит дискуссий. – И жалобить меня не надо – сами знали, что будет. Присягу давали? Давали. Теперь пора отвечать. А просьбами я сыт по горло уже. Ясно, нет? Стан-вись!
Пленные сбились в кучу. Из вереска вылез увечный и прибился к своим, непрерывно качая распухшую руку.
Невдалеке послышался шум знакомого «ЗИЛа». Это Костик везет в лагерь ПХД. Наконец-то… Мне с новой силой захотелось есть.
Наши встали ломаной цепью шагах в десяти от еще не убитых. Капитан Пикшнеев похаживал по зеленой травке, беззвучно шевелил ртом, глядел под ноги. Остановился, достал из кармана мятый носовой платок, вытер пот со лба. Посмотрел на небо, бесцветно, нестрашно сказал:
– Огонь.
Ударил дружный залп короткими очередями.
1993 г.
Под сопкой
– Арбузик, оставишь?
Он кивнул и, скрючившись, чтобы свет от зажженной спички был менее заметен в грязно-белой мути северной ночи, закурил. Я смотрел, как он затягивается, держа окурок внутри кулака, ловил ароматный дымок ненашего табака. Курить хотелось очень, я вздохнул.
– Щас бы «беломоринку»…
Арбуз усмехнулся:
– Размаслался, обойдешься и этим.
Я вздохнул снова.
Было тихо, сыро и почти светло. Кончался июнь. Дождь, ливший весь день, к вечеру прекратился. Мы лежим в грязных, липнущих к телу одеждах и ждем рассвета.
Перед нами крутая сопка, густо поросшая какими-то тонкими, похожими на рахитные елочки кустами, а за ней начинается город. Нам известно, что город этот большой, но сейчас его близость совершенно не ощущается. Не видно огней, не слышно звуков жизни. И вокруг нас лежат сотни людей, но их не слышно, не видно. Тихо.
Я перевернулся на живот, уткнул лицо во влажный, мягкий мох. Хорошо он пахнет.
– Добивай, – ткнул в плечо Арбуз.
Я принял окурок, сделал тяжку. Пустая теплота наполнила грудь.
– Гадость какая! «Беломору» хочу.
Арбуз шутливо стал оправдываться:
– Извини, но в продаже имелись только эти.
– Ладно, – говорю сержантским тоном, – извиняю пока.
После четвертой затяжки от окурка остался только фильтр. Я вмял его в мох, сплюнул и перелег на спину.
Небо бесцветное и скучное. Одежда отсыревшая, воняет… Противно. Пальцы ног чешутся, их уже давно и упорно поедает грибок.
– Арбузик, расскажи давай что-нибудь.
– Что?
– Ну, интересное.
Он думает.
Потом говорит:
– Нечего.
– Тогда неинтересное.
Он еще немного подумал и повернулся ко мне:
– Вчера анекдот услышал, когда у ПХД торчал. Ты его знаешь, наверное…
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
