Оазис Сива был знаменит за несколько веков до Рождества Христова как местопребывание оракула Юпитера-Амона. Далекое, загадочное, скрытое в густой пальмовой роще, окруженное милями и милями раскаленного песка святилище притягивало к себе одиноких паломников и целые делегации желавших узнать будущее.
Потом, после 20 года н. э., когда римский историк Диодор Сикул описал этот оазис, Сива исчезает из истории примерно на семнадцать веков, пока в 1792 году туда не отправляется, переодевшись арабом, англичанин Уильям Джордж Браун. Он был первым европейцем с римских времен, который воочию увидел Амониум. Браун вынужден был прервать свое пребывание в оазисе, когда местные жители, разгадав его маскарад, вознамерились убить его. Но он нанес точные контуры оазиса Сива на карту. Древность места, его непростая история, труднодоступность, опасность, исходящая от диких и фанатичных туземцев таят особое очарование для немногочисленных смельчаков.
С 1792 по 1914–1918 годы в Сиве побывало не более двадцати европейцев, и скучать им не приходилось, а некоторые были вынуждены спасаться бегством. Кое-кому удавалось забаррикадироваться в глинобитных домах и выдерживать осаду, иногда длившуюся месяцами, пока из Каира не подойдет отряд турецких войск. Странно, что во время Первой мировой войны укрощать Сиву выпало Великобритании. В то время здесь жили сенусситы, суровая секта магометан, основанная столетие назад Мохаммедом бен Али эль-Сенусси, ведущим свой род от самого Пророка. К началу войны численность секты, возглавляемой потомком основателя, именовавшим себя Великий Сенусси, достигала миллиона, но общины были разбросаны по отдаленным ливийским оазисам — Сива, Кофра и Джарабуб — и весьма разобщены.
Члены секты доставили много неприятностей Италии, воспротивившись ее попытке колонизации Триполи, из которого Турция в 1912 году эвакуировала свое население. Естественно, Германия сильно рассчитывала на них, готовя операцию «Буря в пустыне», которая в случае успешного исхода вымела бы нас из Египта. Поэтому немецкая агентура, работая с сенусситами, настраивала сектантов против наших союзников-итальянцев, а немецкие офицеры, не желая встречаться с итальянским флотом, прибывали сюда на субмаринах из Константинополя. Сенусситы не заставили себя долго ждать.
Планировалось пройти вплотную к Египту узкой прибрежной полосой Западной пустыни к дельте, а затем, через оазисы — Сиву, Бахарию, Фарафру и Харгу — выйти в долину Нила. Англичане вывели население из Соллума и Сиди Баррани и обосновались своим небольшим смешанным военным контингентом, состоявшим из конницы, территориальных войск, австралийцев, новозеландцев, индийцев и египтян, в Мерса Матру. Мы одержали убедительную победу под Рождество 1915 года.
Сенусситы, возглавляемые способным, германской выучки турецким офицером Джафаром Пашой, полагали, что в Рождество британцы будут праздновать и пить в Мерса Матру, и потому его ничего не стоит захватить. Доподлинно известно, что в гарнизоне в то Рождество не было даже бутылки пива и никто и не думал праздновать. Накануне Рождества британские войска скрытно вышли из Мерса Матру и, под прикрытием самолетов — это было нечто совершенно новое в военных действиях в пустыне — и артиллерии военных кораблей, разгромили лагерь сенусситов. К сожалению, достигнутый успех не удалось закрепить из-за недостатка живой силы, транспорта, а также дождей.
Только в феврале мы смогли одержать еще одну победу в столкновении неподалеку от Сиди Баррани. Дорсетский конный полк предпринял стремительную атаку, и Джафар Паша был захвачен в плен. С этого момента история кампании становится историей отступления секты сенусситов из оазиса в оазис. Они оставляли после себя граммофоны, будильники, никелированные кровати, женщин из своих гаремов. В последующие месяцы немногочисленные обитатели Ливийской пустыни, которые в ту войну впервые увидели пикирующий бомбардировщик, с ужасом наблюдали использование мотомеханизированных войск в военных действиях. Бронемашины вселяли ужас в сердца врагов. После выдающегося марш-броска длиной в двести миль через пустыню бронемашины захватили Сиву и закончили войну. Сенусситы бежали в Константинополь, в изгнание.
С тех пор Сива больше не бунтовала против египетского правительства, а сделалась более-менее законопослушной частью провинции Западная пустыня.
Весь долгий знойный день поезд постепенно избавлялся от пассажиров, высаживая их в маленьких пустынных деревушках, и, уже полупустой, шел дальше по пескам. Когда сгустились сумерки, мне стало казаться, что я один путешествую в безлунной звездной ночи. За сотни миль от Средиземного моря все равно чувствовалось его прохладное свежее дыханье. Я ощущал запах моря. И наконец, низкий, скорбный, и в то же время торжественный победный свисток известил о том, что мы прибыли на конечную железнодорожную станцию Мерса Матру.
2
Я вышел в темноту маленькой станции. От неопрятной толпы арабов и берберов отделилась ладная фигурка суданского солдата. Он вытянулся по стойке смирно и отдал честь. Итак, часы, проведенные мною в приемных каирских чиновников, бесконечные собеседования, которые, казалось, не принесут мне ничего, кроме разочарования, к моему удивлению, дали свои плоды. Солдат взял у меня багаж, посадил меня в автомобиль военного образца, и скоро мы уже тряслись по песчаной дороге. Мой водитель сказал, что едем в «отель», и я сразу стал предполагать самое худшее.
Я повидал гостиницы в сирийской, турецкой и греческой глубинке и думал, что ни один «отель» меня больше не удивит. Однако, когда мы остановились около белого здания, торчавшего из песка у моря, я все же удивился: как будто этот отель перенесли откуда-нибудь с юга Франции и поставили на краю Ливийской пустыни. И кто-то понимающий дал ему название «Лидо».
Войдя, я обнаружил, что постояльцев нет, однако за стойкой торчал египтянин в белой куртке, а официант курсировал по обеденному залу, уставленному столами с белоснежными скатертями. Мне отвели комнату наверху, с маленьким балконом, выходящим на бухту. В номере имелась ванная. На краны я поначалу смотрел с недоверием, но, к моему удивлению, из них потекли тонкие струйки воды. Имелось электричество — я слышал жужжание двигателя, который его вырабатывал.
Всегда очень трогательно обнаружить бледный, но тем более выразительный европейский штрих на скучной глади пустыни. Трудно себе даже представить, как этот «Лидо» занесло в Мерса Матру. Позже я узнал, что летом его посещают богатые греки, ища здесь отдыха от Александрийского зноя. А когда сезон кончался, это заведение начинало напоминать Страну Чудес, куда попала Алиса, настолько все это было неправдоподобно.
Вечером, сидя в холле, я узнал, что отель вовсе не пустует: есть еще два гостя, оба англичане. Один из них оказался энергичным пожилым мужчиной со слуховой трубкой. Его спутник приближал свой рот к раструбу этого приспособления и кричал что было мочи. Если сообщение не интересовало глухого, он просто отнимал инструмент от уха и тем самым прекращал общение — окончательно и бесповоротно.
Так как их переговоры было слышно в любом месте гостиницы, я, не подслушивая нарочно, узнал, что оба они геологи и участвуют в правительственных изысканиях, связанных с водоснабжением Ливийской пустыни. Поскольку войска Муссолини находились совсем рядом с Триполи, в Египте с периода санкций и нападения на Абиссинию говорили об угрозе войны и возможной попытке итальянцев пройти по Египту через пустыню. Мерса Матру был военным стратегическим пунктом еще во время кампании против сенусситов. В Каире я встречал людей, встревоженных тем, что они называли итальянской «угрозой» Египту, и рад был обнаружить в этом одиноком аванпосте двух опытных геологов, занятых решением столь важной задачи. Я удивился еще больше, когда дверь открылась и вошли четверо мужчин в шортах цвета хаки — летчики Королевских ВВС. Перед обедом военные, геологи и я разговорились, и от одного из летчиков я узнал, что они покинули Каир сегодня днем, переночуют в Мерса Матру, а завтра к вечеру полетят в Сиву.
