К обеду прошли только треть бахаракской дороги, километров двенадцать. И еще два подрыва. Отделались по легкому: несколько разорванных траков и каток. Через час встали окончательно. Видя, что одними минами такую резвую толпу не остановишь, духи буквально на глазах у разведчиков взорвали древний каменный мост через Кокчу. С наскока его не восстановить, брода поблизости тоже не оказалось; делать нечего — пришлось разворачиваться.
Теперь наши машины шли следом за остатками разведроты в голове колонны, и БТР Ильина пылил сразу за сто сорок девятой БМП, на последнем «десанте» которой сидел будущий автор этих строк. В течении получаса я спокойно созерцал неподвижную фигуру капитана, его бесстрашное лицо. Но вот началось то, что в принципе и не могло не начаться — обстрел. И какой! Не возрадуешься…
К той весне я прослужил уже полгода, это была не первая моя операция, и как поступать в подобных ситуациях, я был научен хорошо. Быстренько нырнув в десант, так, что над броней осталась торчать одна голова, я напялил каску и, по привычке оглянувшись назад, вдруг пораженно замер… Цезарь! Капитан Ильин, свесив ноги в люк башни бронетранспортера, сидел все так же неподвижно; лицо его было все таким же бесстрастным и спокойным. Можно было подумать, что свинцовые птички над головой не по его душу чирикали. Вдруг грохот, треск, суета; кто длинными неприцельными очередями скалы над головой поливает, кто судорожно забивает отработанные магазины, кто яростно, как последний раз в жизни, матерится по внутренней связи; механики-водители совсем взбесились. А Ильину все нипочем: отдал несколько сухих команд по батальону — и все, военные действия для него закончились. Изредка повернется, проверит строй несущихся сломя голову машин, иногда рукой кому-то что-то покажет и опять выпрямится; лицо — тень не промелькнет; серые глаза — вдаль. Не летящий по бездорожью БТР под ним, а Форум. Император!
На подходе к городу духи сбили вертолет. «Восьмерка», как пьяная, раскачиваясь из стороны в сторону, на «аварийке» шлепнулась где-то в садах. По связи передали: удачно, несколько царапин, шишек, да НШ полка, находившийся на борту (а где начальнику штаба находиться, как не в самой гуще боя? Правда, сверху…), руку то ли сломал, то ли вывихнул. Разведка и четвертая мотострелковая быстренько соскочили с дороги и скрылись в лабиринты окраин. Делать нечего — либо мы заберем экипаж и НШ первыми, либо заберем вторыми, но уже не их, а то, что нам от них оставят.
Когда ведомая Ильиным группа из шестнадцати машин минут за десять добралась до места, вертолет уже догорал, а несколько штабистов и вертолетчики, засев в какой-то развалюхе, скупо отстреливались от одиночных бойцов товарища Басира. Духи при нашем появлении вежливо уступили дорогу. Но не отошли, а разобрались полукольцом по садам и чердакам и, не жалея патронов, начали охаживать уже всю бронегруппу. Разведчики, забрав погорельцев и рассчитывая пристроиться в хвост основной колонне, напрямую стремглав понеслись по полям, а капитан повел остатки машин через город перекрывать господствующую над мостом высоту.
В центральных кварталах духи наседали уже не так рьяно, но все равно нет-нет да прохаживались по броне длинными очередями в упор. Потом, у самого моста, два раза врезали из РПГ, а это уж и вовсе не шуточки. Первая граната прошла в нескольких метрах над торчащими из «десантов» головами, а вторая угодила как раз между бронетранспортером начальника штаба и сто сорок девятой БМП. Но и это не загнало Ильина в глубь «десанта»! Он остановил бронегруппу, машины развернули пушки, дали несколько залпов (это метров-то с десяти-пятнадцати!), разнесли вдребезги полдувала и дом, откуда сработал РПГ. После этого Ильин спокойно дал команду: «Вперед». Ну правильно — нечего стрелять, только руки с оружием выставляя над забором. Либо давай прицельно — лоб в лоб, либо вообще сиди дома и не высовывайся! Таким воякам Ильин не кланялся… Да и никаким другим тоже.
Вот так, ни с чем бронегруппа вернулась в полк. Погибли замполит танкового батальона (кумулятивная струя гранаты пробила башню и перерезала майора пополам) и один из бахаракских лейтенантов (сквозное пулевое ранение в грудь, через обе половинки бронежилета, навылет). Несколько солдат получили легкие раны. Второй батальон обошелся вообще без потерь, и на разборе операции комполка отметил четкие и слаженные действия его подразделений.
Через две недели после этого выхода я уехал в двухмесячную командировку, и дальнейшие перипетии бахаракской истории прошли без моего участия.
* * *
В штабе армии очень обиделись на нетактичное поведение товарища Басира и, видимо, решив примерно наказать, начали подготовку к крупномасштабному вторжению в его вотчину. В полк прибыло несколько полковников из отдела боевого планирования и начали готовить блестящую акцию по усмирению бывшего «нерадивого» ученика советской академии, а ныне непокорного и зарвавшегося главаря «крупного бандитского формирования мятежников». Поскольку эти штабные вояки получили свои полковничьи звездочки не за действительные боевые операции, а за своевременную окраску заборов и жухлой травы, натянутые по нитке койки и лихие «прогибы» перед вышестоящим начальством, то в итоге у них получилась самая бездарная и безмозглая операция, пожалуй, за всю историю афганских событий, которая, помимо всего прочего, обошлась батальону в две трети его личного состава.
Слава богу, меня там не было, как не было там и остальной пехоты четвертой мотострелковой, а вот механики-водители и операторы-наводчики поехали. От них-то мы и узнали, как это было.
А началось все до безумия тупо, с самого начала — сплошной идиотизм. Кабульские стратеги не рискнули вновь проводить колонну, а кинули батальон на «точку» вертолетами. Их меньше всего интересовало, что техника первого батальона, уже два года с лишним зарытая по самые башни в капонирах, стояла «на приколе». Видимо, в своих штабах они крепко выучили лишь одну-единственную военную доктрину: «В Советской Армии техника всегда на ходу!» Еще меньше их волновало, что на виду у всей провинции на «точку» высадили чуть ли не двести человек и два дня их там бессмысленно мариновали: «Перед кем прятаться? Подумаешь! Кучка полуграмотных отщепенцев!» А в этой «кучке» ровным счетом в десять (!) раз больше бойцов, чем во всем втором рейдовом батальоне с разведротой в придачу! О том, что «отщепенцами» командует бывший полковник, я уже не говорю. Одним словом, посадили солдат на старую, кое-как приведенную в чувство технику и двинули в глубь территории. Пройти успели целых одиннадцать километров. А на двенадцатом батальон уже ждали…
Сверху раскинулось просторное плато, а под ним, метрах в ста — ста пятидесяти по прямой — небольшая речушка, безымянный приток Кокчи. Через речушку брод — одной машине узко. На плато — несколько снайперов, под водой — мины; но о том еще никому не было известно. Кое-как прибыли, начали переправляться. Первая машина прошла, за ней вторая, а вот третьей не повезло. Попробовали обойти — не повезло еще одной. Разворачиваться — еще подрыв! А тут и снайпера взялись за дело.
Потом взрослые дяди, делая сокрушенные лица, совершенно серьезно говорили: «Да… По всей видимости, работали профессионалы. Может, даже наемники! Еще бы — такая результативность…» Слушать противно. Сам снайпер, знаю — с дистанции сто-двести метров, а тем более сверху вниз, нет проблемы «попасть — не попасть»; есть проблема «куда попасть» — в голову, живот или коленный сустав (если, конечно, нужен живым или в качестве приманки для тех, кто поедет его потом вытаскивать). В батальоне любой толковый снайпер с дистанции в 200 метров сбивал банку из-под сгущенного молока вообще без оптики!
