1.3
В школе, на следующий день. Пятница. Рано утром. Подхожу к входу. Кругом снег. Школьники скатываются с горки. По двое, по трое. Смеются. Но я-то лучше знаю. Видал такое, что им и не снилось. Вижу девушек с муфтами, мне никогда с ними не поиграть. Вижу парней в шапках-«петушках», с ними мне тоже ничего не светит. Я начинаю представлять их вместе. Разные невозможные сочетания. Типа чирлидеров с законченными ботаниками. Игроков в регби с маменькиными дочками. Участвуют все. Никто не жмется у стенки, никаких колонок, никаких диск-жокеев. Здесь, сейчас.
Шона Ковальчак. Ее гладкие ноги. Она почти обнажена — остался только пояс с подвязками, — призывно развалившись, смотрит на Бобби Голтса, капитана команды. Он морочится с презервативом.
— Вставь, вставь же мне.
Его лицо покрывается легким румянцем, затем густо краснеет от прилива крови — ничего не выходит. Шона натягивает на голову бумажный пакет. Ее щель намокла.
— Давай, — соглашается Бобби.
— Так давай, давай же! — Шона проделывает дыру в пакете, чтобы взять член Голтса в рот.
Бесполезно — он все так же похож на червяка, который не желает двигаться дальше.
— Полижи тогда меня, это сладко, — требует Шона.
— Если ты хочешь, Шона, то давай. Если ты считаешь, что так надо.
Она думает, что так надо. Она знает, что больше он уже не станет над ней подшучивать.
Или же так.
Джеффри Смит-Гарни, знаток физики, странствуя по морям, натыкается на остров и видит там толстушку Синди Карратерс, неудовлетворенную богатую сучку, которая ревет, лежа на камнях: у нее кончилась вся косметика. Никто ее не слышит. И тут появляется Смит-Гарни, голый до пояса снизу, его член — размером с августовский цукини.
1.4
— Тринадцать. Мне было тринадцать, когда я посмотрел свое первое порно.
— Помните название?
— Помню. «Дрочка по кругу — 1976».
— Помните, о чем оно было?
— Да, совершенно ясно. Это про пятерых парней, которые отправились в кукурузное поле, прихватив с собой банку вазелина и пачку «Хастлеров».
— Вы бы охарактеризовали его как гетеросексуальное или гомосексуальное?
— Ни то, ни другое.
— Вы имеете в виду, что оно было бисексуальным?
— Нет. Они прихватили еще и своих собак.
1.5
Бобби Голтс спросил, где меня носило прошлым вечером, почему пропустил тренировку. Я соврал, что читал дома Пушкина. Бобби заявил, что мне не следует читать это коммунистическое дерьмо, а также лгать, потому что вчера он звонил мне три раза.
— Твоя мать сказала, что ты пошел в кино.
Я объяснил, что прошу ее говорить так, когда хочу остаться один.
— А, так твоя мать тоже лжет!
— Совершенно верно. Я происхожу из рода лжецов.
1.6
— У нас есть причины полагать, что вы нам лжете.
— Какие у вас основания?
— Ваши воспоминания.
— В смысле ваши воспоминания обо мне?
— И они тоже.
1.7
Голтс покачал головой.
Меня бесили манеры, принятые в их семейке. Его папаша вел себя в точности так же! Вот уроды! Проклятые Голтсы! Ну да ладно. Вот он напускает на себя грозный вид. Весь такой фальшивый и вторичный, скопированный у папаши, с телевизора — прямо кирпича просит такой вид. Итак:
— Я не шучу, Бобби.
На искусственном, секонд-хендовском лице Голтса брови ползут вверх — он сомневается в моих словах.
— О чем ты думаешь, когда так на меня смотришь, Голтс? Ну правда, Роберт, о чем?
Бобби приходит в замешательство, когда требуется говорить искренне. Он произносит:
— Я просто в толк не возьму, что с тобой происходит. Ты ж был таким парнем…
Я взглянул на него, приглашая продолжить. Однако Бобби заклинило, он молчал. Мы встали около «новы», авто Ковальчак.
Новый довод Бобби:
— Ну, понимаешь, раньше ты занимался спортом, тусовался как-то. Вечеринки, трава. А теперь тебя это больше не интересует, так ведь?
О честность!
— Бобби, а что стряслось с тобой? Я имею в виду — ты же был такой наглый, такой самоуверенный. И вдруг ты весь в соплях и сантиментах. Похоже, мы оба изменились.
Голтс покачал головой. Затем, тыча пальцем в «нову», подытожил разговор:
— Этой Ковальчак надо пакет надеть на рыло, я б ее в две секунды трахнул.
1.8
— Что происходило в кинотеатре «Венера» 26 ноября 1978 года?
— Не помню.
— Согласно нашим записям, вам было тогда шестнадцать лет и вы смотрели ваш первый порнофильм.
— Порнофильмы, чтоб быть точным.
— Их было три. «Голубой шар», с Клинтом Иствудом в главной роли, и еще один…
— Название которого я запамятовал.
— …под названием «Приключения в янтаре».
— Точно!
— Смонтированные вместе.
— И идущие без перерыва.
— От полудня до полуночи.
— Семь дней в неделю!
2.1
Последние классы я ненавидел. Не все время, конечно. Я ведь был видным парнем. Все было при мне: внешность, оценки, спорт, юмор. И даже получал от этого удовольствие. Но что-то стряслось, когда мне исполнилось шестнадцать. Я не в состоянии это объяснить. Что-то прорвалось из глубины. Затем меня стали бесить друзья. Бесили даже не сами они, а место, откуда они происходили. Откуда мы все происходили. Самый богатый район Ванкувера. Место под названием Шогнесси.
Один из лучших фильмов, который я сделал, это как раз пародия на Шогнесси. Он называется «Шайка богатых деток» и является слепком с реальности. Я даже использовал настоящие имена. Всех людей, что отравляли мне жизнь: одноклассников, учителей, соседей, кого угодно. Наш продюсер тогда заартачился. «Слишком много диалогов», — сказал он.
Фильм называли «околонаучным», потому что он был настоящим снадобьем от бессонницы. Даже наклейку хотели приделать: «Внимание: продолжительный просмотр способствует засыпанию». Что-то в этом роде.
Но приключилась забавная вещь. «Шайка богатых деток» стала хитом. Не таким, конечно, как «Глубокая глотка» или «Дьявол внутри мисс Джонс». Но все-таки. Если верить продюсеру, фильм неожиданно хорошо пошел в маленьких городках вроде Мэдисона, Энн-Арбора и Чапель-Хилла. В крупных мегаполисах типа Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и Чикаго тоже пользовался спросом. Все это очередной раз заставило меня задуматься: почему на рынке одни фильмы пользуются успехом, в то время как другие — нет? И мы провели небольшое исследование. Даже специалиста наняли. То, что мы узнали, вполне могло изменить все наши представления о том, как следует делать фильмы.
