В четверти мили к югу, на дереве, которое, казалось, скоро рухнет под напором ветра, сидела белая ворона. Она наблюдала за тем, как три упряжки появились из снежной круговерти. Они тянули сани по занесенной снегом долине. На нартах стояли погонщики, щелкая бичами и заставляя полусобак-полуволков двигаться вперед. Сидевшие на нартах были с ног до головы закутаны в теплые одежды.
Вдали из-за валившего хлопьями снега выступали зловещие силуэты Гримволлских гор. Сова проследила немигающим взглядом за упряжками, которые устремились на юг, по направлению к горам.
Вскоре нарушители спокойствия заснеженной долины скрылись из виду, и все вокруг стихло. Слышно было только завывание метели.
Время шло, сова все так же сжимала когтями ветку, а в укрытии под скалой сидел заяц.
Вьюга затихла с наступлением ночи, и на небе появилась луна, залившая белоснежную долину серебристым светом. Заяц потянул носом воздух и повел ушами, прислушиваясь.
Ничего не слышно.
Он осторожно вылез из-под нависшей скалы. Прыжок-другой — и снова замер, тревожно ловя малейшие звуки и испуганно озираясь вокруг, а затем поскакал к своей норе, до которой было не так уж далеко.
Сова оставила дерево и бесшумно устремилась вперед.
Глава 2 МИГГАНЫ И ФЭ КОНЕЦ ЗИМЫ, 5Э988
(настоящее время)— Гей! Гей! — кричал погонщик, и собаки всё бежали вперед. Вожаком в упряжке был Шли, он задавал темп остальным собакам. Гвилли высунулся из-за спины Фэрил, сидевшей перед ним.
Снег валил сплошной стеной, и Гвилли почти ничего не было видно. Собак, с вытянутыми хвостами и прижатыми ушами, верно и быстро продвигавшихся сквозь метель, он еще мог разглядеть, но уже в десяти ярдах от Шли различить можно было только белый круговорот вьюги. Посмотрев назад, варорец увидел Лэску, вожака упряжки, бежавшей следом за ними, и саму упряжку Риаты, однако, как ни старался, рассмотреть последнюю упряжку, в которой ехал Араван, ему не удалось; о ее существовании напоминало только щелканье бича Чуки.
Он окликнул Фэрил, и звук его голоса смешался со скрипом полозьев, рассекавших снег:
— Эти собаки — надеюсь, они знают, куда бегут?
Погонщик Барр, стоявший позади него на нартах, не смог сдержать смех, который перешел в глухой кашель:
— Шли знает. Шли всегда знает.
Гвилли и Фэрил оба, как по команде, обернулись и взглянули на смеющееся загорелое лицо алеита, обрамленное прямыми темными волосами, такого же цвета бородой и усами. Погонщик был одет в парку с меховой отделкой, штаны из такого же материала и мокасины. Руками в теплых рукавицах он крепко сжимал рукоятку бича, обтянутую кожей, ногами упирался в нарты.
В свою очередь алеит видел перед собой двух существ, как будто только что сошедших со страниц старинных преданий. Существа эти были одеты в стеганые пуховые куртки. Погонщик окрестил их миггами, сами же они называли себя варорцами. Маленькие, хрупкие, с похожими на сверкающие драгоценные камни глазами, заостренными ушками и добродушной улыбкой. Вообще-то, глазами, ушами и бледностью кожи они очень напоминали фэ, или, как они сами себя называли, эльфов, ехавших на упряжках позади них. Отличие состояло в том, что мигги были ростом около трех с половиной футов — не выше шестилетних или от силы семилетних алеитских детей. Мужчина-мигган по имени Гвилли был немного крупнее женщины, Фэрил. Да и оба-то они вряд ли были выше Рака и Кано, собак-коренников, пристегнутых в хвосте упряжки.
Фэ, напротив, были даже немного выше обычного взрослого алеита. Рост женщины, Риаты, составлял примерно пять с половиной футов, Араван же был на полголовы выше ее.
Однако и мигганы, и фэ, вне зависимости от роста, своей горделивой осанкой и неспешной походкой, а также привычкой никогда не отводить взгляд напоминали древних вождей и вели себя так, как будто весь мир принадлежал им.
Кроме того, они могли себя защитить, ведь они были неплохо вооружены. Варорцы предпочитали метательное оружие: на груди мигганки крест-накрест были закреплены два ремня, на каждом из которых поблескивали сталью пять кинжалов. На одном ремне висел еще и серебряный стилет, но, как ни странно, другие ножны, в которых должна была красоваться его пара, пустовали. У миггана тоже имелся длинный нож, но предпочтение он явно отдавал праще, снаряды для которой хранились в двух подсумках на поясе: один был до отказа набит стальными шариками, другой, поменьше, бесценными серебряными снарядами. Эльфы, в отличие от варорцев, предпочитали иметь при себе оружие для ближнего боя. У женщины с пояса свисал длинный нож и превосходный меч из сильверона — звездного серебра. У мужчины тоже был нож, но это оружие явно уступало великолепному копью с черной рукояткой и хрустальным наконечником.
Но в том, что мигганы и фэ — существа весьма необычные, алеита убедило главным образом отношение к ним собак. Они позволяли этим чужакам слишком много: подпускали их близко и давали ласкать себя, теребить шерсть — даже свирепые Рак и Кано, даже высокомерный Шли. То же самое происходило и с вожаками упряжек Рулюка и Чуки, Лэской и Гарром, и с их коренниками — Ченком, Даргой, Кором и Чаном, да и без преувеличения сказать — со всеми остальными. Только завидев фэ и мигганов, они начинали вести себя совсем несолидно: потявкивали от возбуждения, виляли хвостами, валялись по земле, припадали на передние лапы, приглашая к игре. Не грозные псы, а щенки какие-то! Все свидетельствовало о том, что это были герои сказаний, передаваемых из уст в уста бывалыми людьми вечерами у костров.
— Гей! Гей!
Упряжка, увлекая за собой нарты, стремительно неслась вперед сквозь метель.
Фэрил посмотрела на Гвилла своими глазами янтарного цвета, улыбнулась и проговорила:
— Шли знает. — Она покосилась на Барра, потом снова перевела взгляд на Гвилли. — Шли знает, — повторила дамна и, отвернувшись от Гвилли, стала смотреть вперед на дорогу.
Перед ней растянулась шеренга из девятнадцати собак по две в связке, кроме вожака, который бежал впереди. Каждая собака была прикреплена постромками к ременной упряжи, тянувшейся посредине. Если бы Фэрил пришло в голову измерить длину упряжки, она насчитала бы около восьмидесяти футов. Фэрил способна была видеть собак да еще ярдов на десять вперед, но не больше. И дамне даже думать не хотелось о том, что произошло бы, будь у Шли такое же зрение, как у нее, — ведь он видел бы тогда на каких-то сорок ярдов впереди себя и не сумел бы вовремя заметить появившиеся на пути препятствия в виде расщелин и ледяных торосов.
Примерно через полчаса они добрались до старинной башни, воздвигнутой из камня на вершине невысокого холма. Снежная круговерть не затихала, и полуразрушенная стена бастиона лишь смутно темнела за снежной массой, подобно короне, на скалистой вершине холма.
Как только алеиты распрягли упряжки и стали вбивать в промерзшую землю колышки, чтобы привязать к ним собак, к Гвилли и Фэрил присоединились Риата и Араван. Вместе они начали разгружать поклажу, не обращая внимания на непогоду, и переносить вещи в полуразрушенную башню, казавшуюся беззащитной перед лицом разбушевавшейся стихии. Риата прошептала:
